Страница 48 из 79
После подписания контракта обе стороны действовали быстро. Дуг привез из Канады архитектора, который создал проект бара, — и он открылся в январе 1994 года. Дуг стал его управляющим. Потребность в развлечениях в Москве намного опережала предложение, и на второй месяц работы новый бар под названием «Мусхед» («Лосиная голова») давал ежемесячную прибыль в 20 000 долларов благодаря огромным наценкам и большому количеству посетителей.
Однако с момента открытия «Мусхеда» у Дуга возникли проблемы с Ахмедом и Шарипом. До чеченцев не доходили такие понятия, как нераспределенная прибыль и откладывание денег на уплату налогов. Через два месяца после открытия «Мусхеда» снова появился Кичиков и стал приглашать Дуга посмотреть место, которое он нашел для нового бара. Дуг согласился, и Кичиков привел его к зданию неподалеку от станции метро «Кузнецкий мост». Дугу очень понравилось расположение, и Кичиков предложил ему 15 % от прибыли в новом баре без обязательных вложений. Дуг готов был стать управляющим нового предприятия, а из Канады прилетел Джим Уилан, чтобы руководить работой «Мусхеда». Прибытие Уилана ознаменовало начало серьезных конфликтов с Ахмедом и Шарипом. Уилан был заинтересован в быстром получении прибыли, и его не интересовали местные «за» и «против» и чеченский способ делать деньги.
Неприятности начались с одного незначительного конфликта. Чеченцы часто обедали в «Мусхеде» вместе со своими друзьями и платили за это полцены. Но однажды Ахмед привел свою мать и большую группу родственников. Джим сказал ему через переводчика, что он может есть за полцены, а его мать и другие должны оплатить всё полностью. Ахмед пришел в бешенство, и спор вскоре перерос в угрозы. Уилан вызвал на помощь кунцевскую банду и объяснил им ситуацию следующим образом: «Если бы это была моя е… мать, я бы заставил ее тоже платить». Тогда один из членов банды позвонил Дугу и сказал ему, что если кто-то не уважает мать, значит, этот человек не заслуживает их общего уважения.
Во время другого инцидента Джим отказался выдать Ахмеду часть арендной платы за три дня вперед. Возник спор и по поводу расходов. Хотя Дуг и его партнеры платили за аренду, предполагалось, что Ахмед и Шарип оплачивают коммунальные услуги. Но чеченцы потребовали, чтобы Дуг и его партнеры платили за электричество, доказывая, что электричество не входит в коммунальные услуги.
Обстановка накалилась до такой степени, что поползли слухи о том, что Ахмед и Шарип договорились со своей чеченской «крышей» убить Уилана. Наконец, встретились обе стороны с их уважаемыми «крышами», и чеченцы предложили откупиться от канадцев. В октябре 1995 года прибыли от бара достигли 40 000 долларов в месяц. Чеченцы соглашались выплачивать канадцам 20 000 долларов в месяц в течение года, а затем заплатить им 360 000 долларов, Саша уговаривал Дуга не соглашаться, предупреждая, что они никогда не получат свои деньги. Но, Дуг и Джим, тем не менее, решили продать свою долю. Джим позвонил в Канаду своему брату Джону, тот выслал ему доверенность, и они подписали права на передачу бара.
В последующие три месяца чеченцы платили Джиму по 20 000 долларов в месяц. Но в начале четвертого месяца они сообщили Джиму, что вынуждены прекратить выплаты, потому что дела бара идут не так успешно, как раньше, и у них есть и другие долги, в том числе и за электричество. Такое объяснение привело Уилана в бешенство, и была устроена встреча в офисе Ахмеда рядом с «Мусхедом». Уилан возмутился, когда Ахмед и Шарип потребовали переводчика. Дуг, опасаясь насилия, быстро ушел. Через два часа ему позвонили из кунцевской банды, предложив встретиться в спортивном клубе рядом с парком Победы.
Дуг, плативший банде 5000 долларов в месяц наличными с целью защиты, нуждался в ее помощи, чтобы заставить чеченцев уважать условия контракта. Приехав в спортивный комплекс, он увидел там почти всех бандитов, которых знал. К Дугу подошел старший по возрасту, штангист, чья фотография висела на стене спортивного зала.
— Все хорошо отзываются о вас, — сказал он. — Вас вызвали сюда из-за вашего партнера. Чеченцы решили его убить, и нам придется заплатить им отступные. Честно говоря, он осел. Любой человек, не уважающий мать, не стоит нашего уважения. Нам придется отказаться от участия в проекте «Мусхед».
Дуг понял, что его предприятие потерпело крах. Кунцевская банда либо боялась чеченской «крыши» Ахмеда и Шарипа, либо заключила с ними сделку. В обоих случаях никто теперь не примет вызов чеченцев.
— Но Ахмед должен заплатить нам за бар, — сказал Дуг.
— Простите, — заметил кунцевский бандит, — но 5000 долларов в месяц не стоят того, чтобы за эту сумму убивать человека.
Дуг ушел, понимая, что он и его партнеры вложили 160 000 долларов в этот бар, сделали его прибыльным, а теперь отдали чеченцам. Встреча со своей «крышей» означала конец их участия в «Мусхеде».
8 декабря 1995 года новый бар Стила «Голодная утка» распахнул свои двери. Помещение для бара было арендовано у Центрального дома работников искусств (ЦДРИ), директор которого подписал соглашение на аренду с Дмитрием, дав взятку в 20 000 долларов. «Крышей» для бара стала чеченская банда.
Главным нововведением «Утки» было то, что в баре разрешалось танцевать, и поэтому он имел огромный успех. Но однажды в полночь в бар ворвалась группа национальной калмыцкой милиции с автоматическим оружием, которая разыскивала Кичикова. Группа чеченцев вступила в переговоры, после которых милиция мирно удалилась.
Этот инцидент не решил проблем с Кичиковым, который, как узнал Дуг, был связан с Кирсаном Илюмжиновым, президентом Калмыкии. Когда бар начал собирать толпы посетителей, в здании отключили электричество, потому что Кичиков не заплатил за аренду; он не платил персоналу бара, и, кроме того, Дуг узнал от переводчика, что Кичиков каждый день приезжает и забирает деньги из кассы.
Затем Дуг обнаружил, что этот бар даже не принадлежал Кичикову. Он продал долевое участие в баре, составлявшее 160 % от его стоимости при открытии, двум группам: калмыкам и чеченской «крыше», и каждая считала себя стопроцентным владельцем бара. Тем временем Федеральная налоговая полиция также начала поиски Кичикова. В канун нового года Кичиков на короткое время зашел в «Утку», а потом исчез.
После его исчезновения Дуга посетил в «Утке» чеченец по имени Али из Грозного, который также входил в состав банды, служившей «крышей» бару. Банда требовала, чтобы Дмитрий открыл на их деньги бар и этот бар принадлежал ей. Бандиты пообещали Дугу 15 % прибыли и зарплату, если он будет продолжать работать. Дуг согласился, и Али попросил позвонить им, если возникнут какие-то проблемы.
Однако вскоре директор ЦДРИ Станислав Панич сообщил Дугу, что Кичиков задолжал за аренду 110 000 долларов, и сказал, что если Дуг заплатит этот долг, он подпишет новое арендное соглашение, на этот раз уже с Дугам. Он также познакомил Дуга с сотрудниками своей службы безопасности, которые были связаны с ФСБ. Глава фирмы, бывший генерал КГБ, сказал, что Али вместе со своими помощниками — второразрядные чеченские бандиты, и, принимая во внимание войну в Чечне, им не удастся следить за своей недвижимостью в Москве. Панич предложил создать видимость того, что это его фирма как будто приобрела бар, хотя на самом деле «Утка» принадлежала Дугу. Если кто-нибудь спросит, то Дуг сможет сказать, что бар принадлежит службе безопасности, а он его управляющий.
Дуг согласился с этим планом. Бар закрылся на два дня, а потом снова открылся под «новым руководством».
Чеченские банды терроризировали всю Москву, и выход бара из-под власти чеченской банды был рискованным делом, но вначале чеченцы и калмыки слабо реагировали на это. Большие группы чеченских бандитов приходили в «Утку» вид они имели устрашающий, а несколько пьяных калмыков приходили и танцевали на подмостках бара.
Но в один прекрасный день Дуга посетил чеченский торговец, бегло говоривший по-английски. «Я представитель настоящих владельцев этого бара, — заявил он. — У нас нет к вам никаких претензий, но этот бар принадлежит нам. А теперь я хочу спросить вас: вы заодно с нами, с ними или сами по себе?»