Агенты Разума

Они точно пожаловали со стороны. Аварик был невелик, но все же не настолько, чтобы все жители узнавали друг друга в лицо. Тем не менее, на первый взгляд эти двое прекрасно вписывались в окружение – оба среднего роста, оба одеты, как работяги, решившие в конце долгого трудового дня пропустить в таверне стаканчик-другой перед тем, как направиться домой и там продолжить возлияния. Но вблизи их выдавали холодные, лишенные малейшего проблеска эмоций глаза.

А также тяжелые клинки, напоминающие мясницкие тесаки.

Они приближались неспешно, даже расслабленно, обходя стол каждый со своей стороны. Несмотря на то, с каким проворством Лилиана увернулась от их первой атаки, они, очевидно, не ждали встретить здесь особого сопротивления.

По крайней мере, в отношении прочих посетителей таверны они оказались правы. Те, кто стоял к Лилиане ближе всего, только сейчас пустились наутек, завопили от ужаса или застыли на месте, в зависимости от особенностей характера. Из-за барной стойки появилась Ишри с тяжелой дубинкой в руке, но толпа, напуганная предстоящим кровопролитием, так напирала на нее, что трактирщица ни за что не успела бы добраться до столика вовремя. Отвергнутый Лилианой искатель женской ласки, к его чести, тоже прокладывал себе путь сквозь зал, потрясая увесистыми кулаками. Но он был уже настолько пьян, что, даже сумей он добраться до места, толку от него было бы немного.

Впрочем, Лилиана и не нуждалась в чьей-либо помощи.

Чуть присев, она перехватила столовый нож – не самое грозное оружие, но ничего другого у нее все равно не было – обратным хватом. Еле слышно, почти не шевеля губами, она затянула низкую, раскатистую песнь. Абстрактные линии татуировки проступили на ее шее, продолжаясь на спине, очевидно, еще более замысловатыми узорами. Казалось, будто что-то выжигает их на коже изнутри.

Если бы нападавшие могли расслышать эти звуки сквозь шум охваченной паникой таверны, то наверняка предпочли бы не связываться. Ирреальные, загробные тона были настолько низкими, что голос Лилианы попросту не мог их воспроизвести. Слоги складывались в слова никому не известного языка, и то ужасное значение, которое они несли, напрямую проникало в самые глубины души слушателя, минуя его разум.

Но они не слышали ничего, два самодовольных болвана, возомнивших себя охотниками, а не добычей. А если бы и услышали, все равно уже было слишком поздно что-либо делать.

Словно откусив кончик кожаного ремешка, Лилиана бросила в глубины эфира последнее слово, слово силы, и взмахнула ножом. Что-то невидимое шевельнулось под столом – всего лишь еще одна тень в мерцании ламп «Худого Конца», призванная из глубоких пучин за пределами самого царства смерти. Тень протянула невероятно длинные пальцы, они все росли и росли, пока не коснулись двух ножек стола. Дерево моментально сгнило, рассыпавшись в мягкую труху, словно разом состарилось на целую сотню лет. Тяжелая столешница завалилась на бок, отдавив ноги одному из нападавших. Он вскрикнул от боли и заковылял в сторону, прихрамывая и спотыкаясь среди разбросанных тарелок и недоеденной буханки черствого ржаного хлеба.

Его крик заставил второго убийцу отвлечься от Лилианы – всего лишь на мгновение, но этого ей оказалось достаточно. Низко наклонившись, она полоснула его ножом по вытянутой руке. Зазубренная сталь пропорола ткань и плоть, и бандит сдавленно выругался сквозь стиснутые зубы. На его запястье показались красные бусины крови. Рана была неглубокой, болезненной, но совершенно не опасной. Гримаса боли на лице нападавшего сменилась хищной ухмылкой, когда он решил, что атака Лилианы прошла впустую.

Но Лилиана и не собиралась наносить ему серьезный урон. Ей всего лишь нужно было пустить противнику кровь, чтобы привлечь внимание невидимой теневой твари, которая до сих пор непостижимым образом скользила по полу. Никем не замеченная, тьма во тьме, черное на черном, она протянула свои когти и погрузила их в порез на руке убийцы. Гниль просочилась в рану и потекла по сосудам руки, поражая мышцы.

Убийца испустил нечеловеческий вопль, когда гангрена начала пожирать его руку. Клинок выпал из немеющих пальцев и вонзился в пол рядом с его ногой. Его кожа стала болезненно-синей, а кровь – черной и вязкой. Плоть онемела и потрескалась, истекая густым желтоватым гноем. Здоровой рукой прижимая к груди больную, наемник рухнул на колени и захныкал, как младенец.

Лилиана не удостоила его даже мимолетным взглядом. Скоро его мучения должны были закончиться – когда порча доберется до сердца.

Тем временем второй бандит успел оправиться после падения стола ему на ногу, и, несмотря на растущую обеспокоенность, быстро приближался на расстояние удара. Зарычав, он занес свой тесак высоко над головой и обрушил на чародейку удар такой силы, что парировать его хрупким столовым ножом не было ни малейшего шанса.

В ответ Лилиана даже не попыталась поднять свое жалкое оружие. Все еще продолжая шевелить губами, хотя у нее давным-давно должно было закончиться дыхание, чародейка левой рукой схватила занесенное над ней лезвие.

Тесак должен был рассечь ее плоть, как пергамент. Так бы оно и случилось, если бы в самой верхней точке замаха лезвие вдруг не почернело, окутанное клубами тьмы. В тот момент, когда клинок мог соприкоснуться с телом Лилианы, он попросту исчез, отправившись в небытие между миром живых и миром мертвых. Обезоруженный боец застыл на месте, тупо уставившись на свою пустую руку.

Пожав плечами, Лилиана двумя согнутыми пальцами ткнула его в выпученные от удивления глаза. Удар не был смертельным, но его хватило, чтобы визжащий от боли бандит выбыл из игры.

В таверне воцарилась мертвая тишина. Жуткие символы на спине Лилианы растаяли так же быстро, как и появились, вновь сделав ее кожу девственно чистой. Не обращая внимания на вытянутые лица тех, кто не сбежал из «Худого Конца» с криками и теперь молча таращился на нее, Лилиана отошла от поверженного бандита, походя развеяв призрачную тень одной лишь силой мысли. Из всех присутствующих лишь самой чародейке было слышен разочарованный вопль тени, стремительно уносящейся назад в бескрайнюю тьму.

Поставив ногу на опрокинутый стул, Лилиана оперлась на колено и пристально взглянула на Гариэла – который, в свою очередь, смотрел на нее с таким удивлением, как будто она только что на его глазах покрылась перьями.

– Что… Кто… Как…?

– Хорошие вопросы, коротко и по существу, – одобрила Лилиана. – Ты в порядке?

– Жить буду.

– Не делай поспешных выводов, – Лилиана протянула руку, делая вид, что хочет помочь смущенному приятелю подняться – но тут же отдернула ее, едва он попытался на нее опереться. От неожиданности Гариэл снова рухнул лицом на пол, и доски ощутимо вздрогнули под его весом.

– Есть одно маленькое «но», – промолвила чародейка с хищной ухмылкой. – Ты вломился сюда, наорал на меня, обругал последними словами…

– Я…, – Гариэл вытер лицо рукой, больше размазав, чем стерев кровь, капающую у него из носа. – Лилиана, люди же смотрят.

– Когда ты оскорблял меня, тебя это не волновало.

Гариэл снова взглянул на притихших посетителей таверны, на покалеченных бандитов, и смог лишь в очередной раз подивился тому, до чего же безумную подружку нашел себе его приятель. Он уже открыл было рот, чтобы задать пару вопросов, – но подавился щепками, когда арбалетный болт толщиной чуть ли не с древесный ствол вонзился в половицу всего в паре дюймов от его лица.

Лилиана от неожиданности вздрогнула, и, услышав жужжание и щелчок взводимого механического арбалета, повернулась к двери. На пороге стояли трое. Они сильно напоминали тех двоих, что напали на нее пару секунд назад. Вот только эта троица, как догадалась Лилиана при виде одинаковых самозарядных арбалетов, была не в пример лучше подготовлена.

– В следующий раз, – прохрипел мужчина, стоявший посередине, – я продырявлю ему башку.

Он бросил быстрый взгляд на двух бандитов, скорчившихся на полу, – один уже испускал дух, второй наверняка лишился зрения, – и его лицо побагровело.