Страница 8 из 13
В уши не долбит бодрящая музыка. Ласковый голос виртуального тренера не нашёптывает пройденное расстояние и среднюю скорость. Зато воздух вокруг чистейший. Нет в нём ни смога промышленных гигантов, ни выхлопных газов от личного и общественного автотранспорта. Проехал мимо ГАЗон, гружёный молочными бидонами, и снова тишина. Только кузнечики стрекочут, петухи орут, да соседи, завидев меня, переговариваются.
– Куда это Алик припустил?
– На электричку, видать, опаздывает!
– А в трусах чего?!
– Вот ты дура! Понятно же, что проспал и одеться забыл!
– Сам ты, старый пень! Кто ж его в трусах в электричку-то пустит?!
– Эй, Алик! Станция-то в другой стороне!
Я наивно решил, что в половине седьмого утра Берёзов будет мирно спать, и я пробегусь по улицам посёлка в гордом одиночестве. На самом деле, для селян это был пик активности.
Одни в характерной позе «раком в борозде», пропалывали огороды, чтобы успеть до полуденного зноя. Занятие это было исключительно женским, и некоторые приподнятые попы были очень даже ничего. Другие выгоняли из калиток коров, чтобы присоединить их к общему стаду. Третьи развешивали на верёвках бельё, которое уже когда-то успели постирать. Жизнь бурлила, и я вбежал прямиком в её водоворот.
Обсуждения и выкрики я гордо игнорирую, но через несколько кварталов мне приходится остановиться.
– Альберт, ты куда это в таком виде?
– Пробежка у меня, Ульяна Дмитриевна, – топчусь на месте, чтобы не сбить темп. – Не читали в журнале «Здоровье»? «Бег трусцой – будущее массового спорта» статья называется. В здоровом теле – здоровый дух!
– На самом деле, одно из двух, – хмуро парирует моя классная руководительница, и по совместительству учительница русского и литературы. – Лучше бы ты с таким энтузиазмом к экзаменам готовился.
– А они когда? – искренне удивляюсь я.
Честное слово, я думал вся эта мутотень со «школьными годами чудесными» уже позади.
– Ну вот, глупеешь на глазах, – заявляет она, – послезавтра первый экзамен. Сочинение.
Новость убивает меня наповал. Да я последний раз ручку в руках держал, когда в паспорте расписывался! Запятые расставить могу, только когда Ворд зелёненьким подчёркивает. Вот тебе и подарки судьбы.
– А бегать на стадионе надо, – добивает меня она, – в специально отведённое для этого время.
– Не люблю по кругу бегать, – отвечаю, – я же не лошадь на карусели.
Классуха недовольно поджимает губы. Может я, конечно, зря ей так. Но ещё с собственной школы терпеть не могу таких людей, которые лезут в каждую бочку затычкой. Вчера перед целым классом лепетала «ребята-ребята…», а отдельно взятого отличника строить пытается.
– Хорошего дня! – широкой улыбкой пытаюсь сгладить ситуацию, но училка только сухо кивает в ответ.
Сама мысль об экзаменах повергает меня в уныние. Выпускники школы даже в те консервативные времена старались не задерживаться возле родных гнёзд. Москва уже активно выкачивала со всей страны пассионариев, а областные, краевые и республиканские центры также пополняли их недостачу из деревень и сёл.
Белоколодецк был для всех областных искателей лучшей жизни Эльдорадо, Меккой и землёй обетованной в одном лице. Чтобы зацепиться там, провинциалы каждое лето штурмовали приёмные комиссии ВУЗов, СУЗов, и профессиональных училищ.
Из вечернего разговора с моей нынешней родительницей я уже уяснил, что оставались в райцентре совсем уже законченные неудачники, не пригодившиеся где-нибудь ещё.
Имелись в Берёзове и собственные «учаги». Две. Ветеринарная специализировалась по операторам-осеменителям крупного рогатого скота, железнодорожная по обходчикам-путейцам. Вот и задумаешься, какая карьера перспективнее: с кувалдой наперевес обходить километры путей или вступать с коровами в интимные взаимоотношения на регулярной основе.
Отец, светлая голова, поступил в политехнический институт. Но я в своих математических способностях был совсем не уверен. В последние годы, благодаря всеобщему распространению пластиковых карт, я даже мелочь в кошельке не считал. А чтобы написать выпускной экзамен, да ещё и на круглую и твёрдую пятёрку…
От дурных мыслей меня отвлекает перегородившее путь стадо. Бурёнки заполняют улицу Карла Маркса как живая полноводная река. Они косят на меня умными послушными глазами, но пропускать не собираются.
А после их ухода пробежка превращается в кросс с препятствиями. Я маневрирую между коровьих лепёшек, и мысли об экзамене начисто вылетают из головы. Насколько гибкая, всё же, подростковая психика.
Зато на следующем повороте меня ждёт приятная встреча. Перед аккуратным домиком, прямо на коротко стриженном газоне под бодрый голос и музыкальное сопровождение из радиоприёмника выполняет комплекс утренней гимнастики вчерашняя няша. На ней короткие спортивные шортики и футболка в обтяжку. Кудряшки задорно подпрыгивают, и не только они. Просто загляденье.
– Физкульт-привет! – кричу ей не останавливаясь.
Она сбивается с ритма, краснеет. Потом узнаёт меня и машет рукой. Ну просто няша-стесняша. Интересно, как она редакцией руководит с таким темпераментом? В моё время в районках те ещё зубры работали. Дремучие. Заповедные. Чтобы усмирить их, требуются тореадоры, а не впечатлительные красавицы.
Поворачиваю на центральную улицу Ленина. Под ногами теперь жёсткий асфальт, бежать легче и привычнее. Солнце поднимается всё выше, и я ныряю в тень длинной аллеи пирамидальных тополей. Она начинается у райкома и заканчивается возле клуба. По моим прикидкам я пробежал не меньше километра. Лёгкие с непривычки ноют, требуя передышки, но я жду второго дыхания.
Наконец, оно открывается. По телу волной проходит приятный холодок. Лёгкие расправляются, а тело становится невесомым, словно само летит над землёй. Я наслаждаюсь этим офигительным чувством, как вдруг сзади раздаётся топот.
Чувствуя приход беговой эйфории, я из озорства прибавляю ходу. Шаги начинают отставать, и вдруг к ним добавляется пронзительная трель свистка.
– Стоять! Милиция!
Глава 5
В изумлении разворачиваюсь. За мной резво несётся парень ненамного старше меня, но выше на две головы. Фуражка сбилась на затылок, из под неё вьются соломенного цвета кудри. Одет по всей форме, включая галстук на тонкой стальной заколочке. На погонах по две маленькие лейтенантские звёздочки. На поясе нет ни дубинки, ни наручников. Даже какой-нибудь захудалой «черёмухи», и то не предусмотрено. Этакий вариант «лайт» для законопослушных граждан. Хотя при его габаритах, наверное, и так справляется.
– Карманы выворачивай! – требует он. – Показывай, что украл?!
Растягиваю свои шорты в стороны, словно собираюсь сделать книксен.
– Нет у меня карманов, – объясняю. – И не крал я ничего.
Смотрю я на него, и не страшно мне ни разу. Он весь аккуратный, выглаженный, словно сошедший с плаката «Милиционер на страже социалистической законности». После столичных ОМОНовцев в шлемах-скафандрах, с демократизаторами в руках он, не смотря на строгое лицо, напоминает мне дядю Стёпу из детской книжки.
– А почему убегал?! – продолжает давить он.
– Бегом занимаюсь, – терпеливо объясняю, – к сдаче ГТО готовлюсь.
Охотничьи рефлексы милиционера переходят в замешательство. Жертва не паникует, не пытается убежать. Поэтому и тональность меняется.
– Ваши документы, гражданин.
Снова, уже молча демонстрирую отсутствие карманов. Служитель закона хлопает глазами. Вроде, как и отпустить меня теперь неправильно, зря, что ли, он меня ловил. И оснований для задержания нет.
– Пройдёмте в отделение, – решается он.
Пожимаю плечами. Вот и побегал. Километра полтора от силы. С другой стороны, познакомлюсь с местной системой правопорядка. То, что она бдит, я уже заметил. Пока идём, разглядываю лейтенанта. Про таких говорят «морда рязанская». Широкое добродушное лицо, нос пуговкой, пухлые губы. Глаза сурово прищурены.
Идти нам недалеко. Небольшое двухэтажное здание цвета охры ютится рядом с райкомом. Рядом припаркованы Жигули третьей модели, выкрашенные в жёлтый цвет с синей полосой, с мигалкой на крыше и мотоцикл с коляской. На входе табличка «Отдел милиции Берёзовского райисполкома».