Страница 2 из 107
— Я, значится, к мастеру, что артефактному делу учит, на поклон пошел. Он-то мне и сказал, что нет таких артефактов и делать их никогда не делали. Почему? То разговор долгий, но сей артефакт я сам измыслил и сам создал, — Пест с улыбкой разглядывает вытянувшиеся лица взрослых мужиков, которые разглядывали домового. — Артефакт сам по себе вещь, и разумом не наделен, но я в него духа поселил домового. Сей дух дал добро, и слово с торгом молвил, что будет теперь хозяином Полей наших. С этим артефактом он и в зной и в град ворожить сможет не хуже меня, а то и лучше. За то раз в седмицу ему хлеба медового краюха полагается и молока крынка.
В избе воцарилось гробовое молчание. Мужики столпились полукругом вокруг домика-артефакта. Тишину разорвал голосок Лукаши.
— Хто старшой будет? — как можно громче произносит домовой.
— Я за него!
— Лукаша! — домовой протягивает ответившему старосте раскрытую пятерню.
Староста сначала смутился, но потом тоже протянул к домовому мизинец. Тот пожал его со словами:
— Я, конечно, с полями не мастак, сперва надобно будет мне подсказывать, но коли сработаемся, то всю округу хлебом завалим! — прямо выкладывает Лукаша, не отрывая взгляда от старосты.
— Вперед дело, а за ним слово, — отвечает староста, хмурясь.
— И то верно! Когда смотреть поле пойдем?
— Завтра с зорькой. Ночь на дворе…
— Ты когда в поле пойдешь — в дом постучи. Я с вами двину, — Лукаша накидывает шляпу на голову и бодрым голосом добавляет: — Поглядим, может, сразу чего и подправим. Стучи, ежели чего, старшой. Бывайте, мужики…
С этими словами Лукаша махает рукой мужикам и, развернувшись, снова уходит в дом, закрывая за собой дверь.
— Вот те раз… — слышится из толпы мужиков, которые обступили стол и все вместе разглядывали Лукашу. Когда тот затворил дверь, все взгляды перенеслись на Песта.
— Сам придумал и сделал? — спрашивает староста Песта, не обращая внимания на мужиков, которые обступили его плотной толпой.
— Сам.
— А может, и не вертаться тебе, Пестушка, в Академию мажескую? — задумчиво спрашивает он Песта. — Ежели воевать ворожбой умен, мажьим чудесам обучен… Может, и не треба более?
— Нет, старшой. Я хоть и себя не жалел, но больно много еще мне выучить надобно. Много знаний постигнуть следует, чтобы магом хотя бы средней руки зваться, — Пест кивает на домик Лукаши, пускаясь в объяснения: — То, что вы за чудо держите, сотворил я ведовским словом и делом. Самой мажьей науки там не много. Кабы не ведовство и слово Аккилуры — и того не сделал бы…
Мужики начинают гомонить, а староста вздыхает, потирая лицо ладонями.
— Ежели так, то быть по-твоему, — староста умолк на несколько секунд, а потом хлопает по столу ладонью, прерывая гомон мужиков, что-то продолжавших обсуждать. — Тут к нам вестовые приходили… Много люда к нам шло. Кто с просьбой, кто с поклоном, а кто и дань удумал нам платить…
Староста говорит медленно, подбирая слова. Пест же, услышав слово дань, начинает хмуриться.
— Слух за тебя, Пест, пошел, да так, что тебе челом бить приходили с дальнего юга. Мужики смуглые, с волосами зело черными. Мы таких и не видали, и за села их не слыхивали. Тебе поклон несли, да за дело спрашивали, — староста чешет лысеющую голову и, оглядываясь на мужиков, словно ища поддержки, продолжает: — А ты-то в городище. Мы им и так толкуем, и сяк, а уйдет один южанин, так на следующую седмицу северяне в шкурах придут. Да с такого северу, что и диву даешься. Росту маленького, с глазами узкими, как у люда с востоку дальнего. За села их и не слыхивали. А они все как один — вынь да положь мага-ведуна, что из села взрос. И деньгу несли, и камни разноцветные, и побрякушки золотые… Но ты не подумай! Мы себе ничего не взяли. Объяснили, что ты только через пять зим воротишься. Мол, в Академии мажеской учишься. С тем и в обрат отправляли…
— Кто ж знал, что ты летом явишься? — поддержал старосту голос из толпы мужиков.
— А тут еще и срок подошел тризны по Аккилуре, — начал объяснять и жаловаться староста. — Ты как Аккилуру на костер положил, так, видать, и рассыпались знаки ее, что по селам соседним лежали… А посевная в самом разгаре и дел невпроворот… Ты бы нам с посевной подсобил, чем сможешь, а то нынче не поспеваем…
Мужики в избе начинают гомонить, обсуждая положение дел, и чем оно могло бы закончиться. Пест хмурится и глубоко вздыхает.
— За луга и поля нынче Лукаша озаботится, — немного подумав, отвечает Пест. — А мне надобно знак свой оставить во всех селах, за которые ответ держать буду.
— И за какие же села ответ держать будешь? — с ухмылкой спрашивает староста. Мужики тут же притихли, ожидая ответа Песта. Вестовые из Куприян, Дорожичей и Воржских рыбаков поднялись. Возникает пауза, во время которой Пест заглядывает в глаза каждому вестовому.
— Хотелось бы за все, что деньгу несли немалую, да боюсь не поспеть везде, — Пест пожимает плечами, словно извиняясь, и продолжает: — Я так думаю, что пока ответ держать буду за села Ведичей, Куприян и Дорожичей… Еще мыслю, что за рыбаков Воржских. Уговора с рыбаками не было, но зело доброе и нужное дело было от них.
— Рыбаки Воржские хоть и не ведут с нами дел прямых, но дело доброе делали, когда нас нужда припирала, — громко произносит усатый мужик из Куприян. — Добре!
— Ну, коли так… — бормочет староста, поднявшись из-за стола, —…то завтра тебе в путь собираться надобно. Не дело это, чтобы села без знака твоего были.
Мужики еще что-то обсуждали и спорили, но ничего серьезного уже не было. Пест сидел в уголке и думал, посматривая на старосту. Тот заметил внимание, обращенное на него, и поспешил разогнать мужиков по домам, мотивируя это посевной и ранним подъемом.
— Вижу, есть что тебе еще сказать, так, Пестушка? — спросил староста, когда в доме остались они вдвоем.
— Есть, старшой, — тихо произнес Пест. В этот момент дверь скрипнула и в дом попыталась войти жена старосты.
— Брысь! — рявкнул староста, и супруга поспешно вышла, заметив, что в углу горницы сидят Пест и староста.
— Знаешь за ведовской рок? — без прелюдий спросил Пест.
— Знаю, — староста тут же нахмурился и подобрался, чувствуя, что разговор неспроста. — Узнал за свой рок?
Пест кивнул. Его взгляд уперся в пол у самых ног.
— За смерть мой рок таков: как смертью замараюсь, так на мои проводы она и пожалует, — Пест умолк, а староста спросил: