Страница 85 из 87
Когда он вернулся в дом, то протянул их старичку, а тот, приняв их, начал аккуратно ощупывать и обнюхивать. Даже на вкус попробовал.
— И что? Она искрится сильно?
— Сильно, деда Захар. Правда, искры не как с костра. Тухнут быстро и цвету синего да зеленого…
— Иди ты! Прямо синие да зеленые?
— Так оно… — Кивнул Пест.
— А сие ворожба аль зельем каким сделано?
— Сначала зельем, а потом ворожбой добавлено, — ответил гордо Пест. — Это я у циркачей бродячих выведал, что в городище Вивек приезжали.
Мастер Дакрит с ухмылкой наблюдал за старичком.
Когда тот спросил название этой палки, которая была толщиной в мизинец и длиной в ладонь взрослого мужика, профессор ответил:
— Обычный искристый состав с дополнением иллюзией цвета. Вариация стандартного артефакта школы огня…
— А мож покажешь? — с ноткой заискивания спросил старичок, напрочь игнорируя Дакрита. — Мне духи наши все уши прожужжали, за огонь, который не жжет, и искры, словно звезды, что с небосвода катятся…
— Так ты ведь слепой! — удивленно влез в разговор Дакрит.
— Ты за то не волнуйся! — ответил старичок профессору. — Я дворового возьму и его глазами глядеть буду.
— Отчего не показать? Покажу, — ответил Пест и сразу предупредил: — Ты только люд предупреди, а то, не дай единый, скотину попугаем. Да и сумерек подождать надо. Так искры четче будет видно…
Когда стемнело, по селу летал ярко светящийся шар, брызгая во все стороны разноцветными искрами. Летал быстро и рвано. То в конец улицы улетит, остановится и давай в стороны дергаться, то вверх взлетит, то у самой земли пронесётся.
За этим чудом из искр гонялась вся детвора села. Даже отроки и те не удержались. В итоге с улюлюканьем, смехом и вскриками за шаром бегала целая толпа. В этой толпе выделялся сухонький старичок, который на бегу хватал то одного ребенка за плечо, то другого. Бегал он не хуже мальцов и успевал за всеми. Он так же смеялся, как детвора, и улыбался беззубым ртом.
Пест же стоял у дома местного ведуна и с улыбкой следил за шаром, иногда прикрывая глаза, когда шар исчезал из вида на другом конце улицы. Когда Пест заметил, что зелье в палке начало заканчиваться и шар стал тускнеть, он заставил его приблизиться к дому местного ведуна.
Шар все сильнее тускнел, искры становились все меньше, а затем он закончил свое существование и обронил последние искры в двух метрах от Песта. Галдящая толпа ребятни во главе с местным ведуном провожали шар в тишине.
— Жалко его, — произнес старичок, вздохнув. — Ярко светит, красиво искры льет, да век его не долог.
— Таково дело его, — пожав плечами, ответил Пест. Ребятня начала со вздохами и негромким гомоном расходиться. Тут Пест заметил, что за ними наблюдали мужики, которые стояли у изгороди или на крыльце своих домов. То тут, то там виднелись головы женщин, словно подглядывающих за ними.
— Дед Захар, я спросить хотел…
— Знаю, что мучает тебя, но не скажу я за рок твой, — четко ответил старичок. Он подошел к дому и уселся на крыльцо. — За твой рок тебе расскажет дух, что ведьма сотворила. У него право за твой рок говорить…
— Какая ведьма?
— Та, что тебя ведуном по праву назвала. — Дед улыбнулся беззубым ртом и добавил, словно извиняясь: — То, что сила твоя мажья — рок, это знаешь. То, что не быть тебе отцом — тоже. Это как у всех… а за смерть и сердце твое только дух тот право говорить имеет.
— Услыхал я тебя, дед Захар… — Пест вздохнул и, хмурясь, ушел в дом. В доме на скамье уже давно спал Дакрит, как обычно ворочаясь и что-то бормоча себе под нос.
А на крыльце еще долго сидел дед Захар. Он задумчиво смотрел на небо сквозь белесую пелену, которая давно заволокла глаза, словно мог увидеть море звезд на небе. Захар был очень стар, и с того момента, как его назвали ведуном, его глаза заволокла пелена. Пелена на глаза была одним из проявлений его рока. Проклятье, которое сопровождало всю его долгую жизнь, заставив ценить красоту обычных вещей.
Спустя час на крыльцо, скрипнув дверью, вышел Дакрит. Он уселся рядом с дедом Захаром и внимательно начал его разглядывать.
— Что увидал? — спросил Захар.
— Как ты узнал, что я смотрю на тебя? Ты можешь видеть, как Пест, душой?
— Нет. Не могу. С момента, как меня ведуном назвали — я только тьму перед глазами вижу, — со вздохом произнес местный ведун. — Я знаю. Просто знаю, что смотришь, знаю, с кем уговор у тебя, знаю зачем… а еще знаю, что быть тебе ведуном. Правда, рок твой зело тяжек будет…
— А откуда…
— Не знаю. Никогда не знал, откуда оно приходит, но приходит — и все тут. Никогда не знал, как дух выглядит, как говорит или как дело делает, но знал всегда: есть он или нет, чего хочет и как с ним лучше договориться…
Дакрит хотел было залезть в карман за блокнотом и писчими принадлежностями, но остановился, еще раз взглянул на Захара, хмыкнул и устроился на ступеньках поудобней. Так, чтобы лучше видеть звезды.
Они вместе молча просидели на крыльце до того момента, когда небо на горизонте начало светлеть.
Солнце потянулось к горизонту, а двое путников, следовавших по тропе вдоль густого кустарника, негромко переговаривались.
— Почему мы не зашли в город? Ты решил остановиться в селе? — спросил Дакрит. — Ты вроде бы говорил, что до ближайшего села три дня пути…
— Скоро выйдем к владениям хозяина леса. Он нас до сел доведет.
— Это тот лесной дух, про которого ты рассказывал?
Пест кивнул в ответ.
— Пути доброго… — прошелестели листья кустарника, заставив Дакрита шарахнуться в сторону, от чего он чуть не свалился с лошади.
— И тебе силы, леса хозяин, — мрачно ответил Пест.
— Кто это? Это оно? — загомонил Дакрит и попытался определить, откуда идет голос.
— Отчего хмур ты, Пест? — прошелестел голос из кустов, не обращая внимания на возгласы Дакрита. — Домой возвращаешься, а лица на тебе нет.
— Дело есть к тебе. — Пест слез с черта и повернулся к кустам. — Где Акилура свой бубен хранила, с которым черную ворожбу ворожила?
Кусты замерли, словно неживые. Из листьев и веток начало формироваться лицо.
— Что удумал, Пест? Не по тебе тот бубен будет, аль не знаешь, что в нем дух сидит, что чернее тьмы самой?
— Не твоих корешков то дело. Я тебе за то знание сердце твое верну…
Лицо из листьев нахмурилось и пожевало губами-ветками, открыло было рот для отказа, но…