Страница 84 из 87
— А знаешь ли ты, что каждый ведун с того вздоха, как его ведуном назвали, проклят и ярмо на себе несет? — с прищуром трех глаз спросил черт. — Каждый, кто ведуном назван, каждый свой рок несет.
— Каждый? — с сомнением спросил Дакрит.
Черт в ответ, хищно улыбаясь, кивнул.
— А Пест?
— Его проклятье — его мажья сила и… — Черт умолк, словно его что-то оборвало. —…и еще кое-что.
— А если я стану ведуном, то что будет со мной?
— Если слово прозвучит о том, что Дакрит — ведун, магов ты презирать станешь. Будешь сам себя вспоминать да проклятьями сыпать. Как ведовское дело примешь — от силы своей мажьей сам отречешься да в отшельники подашься и до конца дней своих будешь по Гвинее шататься и дом искать. А дома у тебя не будет. Дорога твоим домом станет…
— Сам от силы отрекусь? — с ухмылкой спросил профессор.
— Сам! — скалясь, ответил черт. Его глаза при этом начали светиться слабым белым светом. — И артефактов в руки не возьмешь…
— Такого никогда не произойдет… Это невозможно! Я профессор! Я лично жал руку государю…
— Торг! — перебил черт и протянул лапу профессору. При этом он так улыбался оскаленной пастью и похрюкивал, словно старался раззадорить собеседника.
Профессор взглянул на лапу и осторожно протянул руку, но в самый последний момент остановился и спросил:
— На каких условиях?
— Я тебе нос свой привью и глаз. Будешь магию носом чуять и без глаз видеть духов. Если будешь делать, как я говорю, Пест тебя ведуном назовет…
— А я взамен? — осторожно спросил профессор. — Надеюсь, не душу…
— Хрынь… хрынь… — принялся снова похрюкивать черт. — Сдалась она мне… В уплату ты оба уха моих к себе привьешь… Навсегда! И жить с моими ушами будешь!
— Зачем? — непонимающе уставился Дакрит на черта.
— А это уже мое дело, какую плату с тебя брать.
Дакрит вздохнул и пожал лапу черта, а тот ухватил его руку обеими конечностями и резко укусил его за палец. Дакрит хотел было вырвать руку, но черт его крепко держал.
— Договор! Если смертный, именуемый Дакритом, будет делать все, как я скажу, он станет ведуном. Нос мой получит и глаз. Плата за то — два моих уха, которые он к себе привьет… — Черт чиркнул второй рукой по собственным зубам и окропил их рукопожатие черной густой смолой, которая капала из его раны вместо крови…
Ночь уже давно вступила в свои права, и ясное небо усыпалось тысячами звезд. Где-то вдалеке ухала сова, словно укоряла разноцветную и яркую палатку, расположившуюся на поляне. Эта палатка очень сильно выбивалась из общей картины довольно дремучего леса.
В самой палатке, которая была до неприличия огромной, находился небольшой шкаф и две кровати. На одной спал профессор, который ворочался в кровати и что-то бормотал во сне, а у другой сидел черт и ждал Песта. Тот лежал на второй кровати прямо и не ворочался, не стонал, а мирно и спокойно спал. Вот он глубоко вздохнул и открыл глаза. Несколько секунд молча лежал и смотрел вверх.
— Это тюрьма ведовская. В ней тварь и ведун сидят, — начал тихо черт. — Тварь больно сильная была, и ведун не справился. На последней капле крови своей он тварь с собой в тюрьму заковал…
— Как имя его?.. — еле шевеля губами, спросил Пест.
— Ишмаил. В народе Тесьмой звали. Его сила в ленте была, которой все тело обмотал. — Черт хрюкнул, словно ухмыльнулся. — Это его рок. Две сотни зим в тюрьме с тварью темной…
— А мой рок? Ты знаешь мой рок? — шепотом спросил Пест, не отрывая взгляда от сводов палатки.
— Знаю, но не скажу. Не мое это право.
— А если прикажу?
— Тьмой харкать буду, но смолчу… — улыбаясь тремя рядами зубов, произнес черт. — Скоро сам узнаешь…
— А Ишмаил Тесьма знал?
— Знал. Он тварей темных хорошо бил, и одна из них ему рок его рассказала. Как ту тварь увидел, так и понял, что рок свой нашел. Дурень пытался люд уберечь, но не смог… почти… — Глаза черта начали слегка светиться, словно он что-то ворожил. — Не твой рок это и не вздумай лезть туда. А за твой рок… седмицы не пройдет — сам узнаешь…
Привычно качаясь в седле, прямо на ходу в блокноте что-то записывал мастер Дакрит, а Пест уже второй день был смурной. Он неохотно и односложно отвечал на вопросы профессора. Они подъезжали к Ультаку, и на их пути оставалось последнее село. Подъезжая к его окраине, они уже собирались остановиться и припрятать коня и черта, но из кустов к ним навстречу вышел сухонький, но бодрый старичок.
— Чего по кустам шариться? Пойдем в дом! — проскрипел старичок и приглашающе махнул в сторону села.
Дакрит удивленно взглянул на Песта, а тот с прищуром глядел на старичка.
— Народ демоном не испужаем? — спросил он старичка в спину. Тот уже направился в сторону села.
— Предупредил я люд наш. Ежели он чудить не будет — не тронут. — Старичок остановился и обернулся, уставившись на путников белесыми от катаракты глазами. — Ну? Чего встал, Пест? Или тебе Серебрушка по душе будет?
Пест сразу заулыбался и поторопился вперед, шепотом произнеся: «Ведун». Когда он его догнал, то спросил:
— А как вас величать, старче?
— Захаром-слепцом зовут…
Проходя по селу под внимательными взглядами, Пест сразу заметил ладные избы с резными наличниками, кузню, из которой шел дым, и еще мало значимые признаки того, что село не из бедных.
— Демон нехай сумки кидает у сарая, а сам в тьму уходит. Нечего люд пужать, — проскрипел старичок, указывая на сарай у избушки, в которую они направлялись. — А ты, маг, в стойло коня поставь.
Профессор хотел было начать отнекиваться, но, взглянув на Песта, который кивнул на конюшню, не стал возражать.
Когда они собрались втроем в избушке у горшка со сладкой репой и караваем свежего хлеба, старичок задал странный вопрос:
— У елабужцев ты ворожил?
Пест оторвался от еды и взглянул на Дакрита. Тот пожал плечами.
— У елабужцев я ворожил, — ответил Пест, прожевав. — На ночлег у них становились, да не нашлось мне дела ведовского. Здраво живут и помощи не требо…
— Что же ты такого ворожил?
— Для детворы я палку искристую зажег. А чтобы пуще удивить всех — я ее ворожбой по воздуху гонять начал.
— Вот оно как… — Вздохнул старичок. — А есть у тебя такая палка еще?
— Есть, как не быть? — Пест вышел к сумкам, которые скинул черт, и, покопавшись, нашел парочку палочек.