Страница 8 из 87
Спустя несколько месяцев
Пест сидел у маленького окна и выводил буквы на дощечку, покрытую воском. При этом он высовывал язык и горбился, стараясь вывести букву как можно сильнее. На мгновение послышался свист, и мальчишке прилетело по спине розгой.
— Спину выпрями, не то будешь кривой, как Акилура! — Рунок довольно строго относился к мальчику. Он заставлял писать его буквы, пока те не получались идеально ровными. Читать у Песта уже получалось, но пока по слогам.
Пест не проронил ни звука, лишь закусил нижнюю губу и выпрямился. Рунок нагнулся над восковой дощечкой и взглянул на писанину мальчишки.
— Ох ты горюшко! Жимолость так не пишется! Нет там буквы «ы»! — Он уже хотел снова отвесить Песту подзатыльника, но заметил, что тот поглядывает в окно. За окном, вид из которого выходил на околицу селения, происходила процедура прощания. Пикард, староста и еще двое мужиков обнимались.
— Дядько Рунок, а куда Пикард уходит? Да еще в латах кожаных?
— В городище он идет. В Вивек. За учебу твою узнавать, да за постой пока учиться будешь.
— А почему Пикард и зачем его в латы одели?
— На дорогах лихого люда хватает, а уж одинокого ходока им раз моргнуть, прирезать. Так, может, он еще ноги унести сумеет. А его отправили, ибо пришлый он, из лихого люда, но смертью не пачканный. Да и долг живота у него. Перед Акилурой живот в долгу держит он. Она его, раненого, выхаживала и сказала, что проклят он. Родовым проклятьем проклят. Не может он наследников иметь. Вот и послали его в городище. Судачат, что сам вызвался… — Рунок отвел взгляд от окна, где Пикард, переобнимавшись со всеми, пошел прочь от селения. У крайнего дома он остановился и, обернувшись, поклонился в пояс, достав рукой земли и прихватив щепотку. Выпрямившись, он посыпал голову землей и, развернувшись, пошел прочь от села.
— А далече до Вивека идти? — спросил Пест, не отрывая взгляда от удаляющейся спины Пикарда.
— Две недели, ежели на коне по тракту. Пикард — не дурак и по тракту не пойдет. Я так мыслю, он по лесу, вдоль тракта пойдет. Он лихой люд знает и на рожон не полезет.
— Это ж ему не две недели ногами идти!
— Месяц в одну сторону и обратно еще месяц, так что к посевной обернуться должон. — Рунок взглянул на задумавшегося Песта. — О чем задумался?
— Боязно за Пикарда, дядько Рунок. Голову сложить может.
— Всегда боязно, Пест. И голову сложить может и ни с чем вернуться. Ты на Акилуру смотри. Ей уж скоро сотня зим будет. Старшой как-то спросил ее, отчего та единому душу не отдает. Знаешь, что она ответила? «На кого я вас оставлю? Перемрете без слова духов местных да совета предков мудрых!» Мамка мне так рассказывала. Вот! То и страшно, Пест. Ежели без нее останемся, то худо совсем будет. Она и зверя голодного от села отводит, и слово о неурожае от духов вещает. Ежели б не она, народ с голоду не раз зимой душу единому отдал бы. Вот это страшно!
— А как мы без Акилуры раньше жили? — задал совсем не детский вопрос Пест.
— Как другие. Так же и жили. Лапти последние да детей на торжище бы везли, чтобы знахарку какую к себе переманить. Без них совсем худо было бы… — Рунок еще раз взглянул в окно и, не найдя спины Пикарда, скомандовал Песту: — Следующую букву пиши. Завтра прописные писать учиться будем…