Пест-серебрушка

Лаборатория факультета артефакторики

Стружка за стружкой вылетали опилки из рубанка, которым водил Пест по заготовке. Звук при этом действии был очень похож на свист. Рядом с парнем, на верстаке, сидел черт. Он поглядывал на заготовку, доставал Песта наставлениями и периодически начинал хрюкать.

— Зря ты деньгу взял малую! Целители за рану гнойную целый золотник берут!.. Хрум… — черт уже в десятый раз начинал этот разговор. Пест остановился и вздохнул, взглянув на хранителя. Девять раз он молчал, а тут уж не стерпел.

— Долго ты еще канючить будешь? — гаркнул он. — Не целитель я! И права на то дело не имею! Вот видишь?

Пест потянул за воротник промокшей от пота рубашки, оголив грудь с татуировкой. Татуировка была в виде четких букв «А» и «J», обведенных в один овал.

— Буква А — это артефакторика, а буква Йота — это ранг. Какой ранг, такое количество йот. — Пест скрыл татуировку и вновь взялся за рубанок. — Это значит, что право я имею шерсть аль древесину для артефактов готовить. Еще и первый десяток списка стандартных артефактов изготавливать и продавать. Все! Большего я ни на что права не имею! Все услуги, с ворожбой связанные, делать могу, но денег брать за то не могу.

— Но ты же делаешь и берешь!.. — улыбаясь во весь оскал, прошипел черт. При этом он повернул голову набок, словно издеваясь.

— А ты бы законы града Вивека читал, а не пытался с кошкой библиотечной шашни водить, — съязвил в ответ Пест, так же наклонив голову. — По закону маг, лицензии не имеющий, или знахарка, ведун аль ведьма может оказывать услуги магического характера в городище, но стоимость тех услуг не может превышать серебрушки! А я кто вперед?.. Вперед я ведун, а уж опосля ученик мажеский.

Пест достал из зажима заготовку, больше похожую на брусочек длиной в три ладони, и принялся его шлифовать.

— Ну, а то что мог и больше… Мог, да какой прок? Так меня знать — знают. Ворье да лихие за мной по ночам ходить перестали, у фонаря всегда с работой ждут. Вчера сам видал. Трое пришли. Уже три серебрушки за ночь! — Пест взглянул на заготовку, потер пальцем и сунул черту. — А главное вот! В городе дуба свисткового нет? А у портовых есть! Ну? Чего вылупился? Лижи брусок!

Черт недовольно хрюкнул и, взяв брусок когтистыми лапами, начал его вылизывать.

— Тьфу!.. Дрянь редкостная! — выдал черт, когда полностью вылизал брусочек. Дерево от его слюней потемнело, а в текстуре древесины появились угольно черные разводы.

— Дрянь, не дрянь, а артефакт мы почти сготовили. — Пест взял вылизанный брусочек и принялся наносить на него символы. — Домик выйдет знатный! Главное, что внутри на стенах будут символы, которыми Лукаша ворожить сможет. Нам токмо накопителей поболее надобно, чтобы Лукаша их в местах силы наполнять мог… Ох и хороший хозяин выйдет, ежели все как задумано выйдет…

— Ты бы старикана нашего спросил! Может, просчитались где? — Черт от безделья вертел головой и поглядывал на артефакт из стекла, который стоял на соседнем верстаке.

— Не, старикану нельзя! Я его хочу огорошить да стребовать слово его!

— Без бороды оставить?

— Ага! Вот у него глазенки будут!

— Лучше бы вместо бороды стриженой ты с него второй или третий круг артефакторики спросил! — хрюкнув, заявил черт. — Толку было бы больше!

— А на второй круг я у портовых кусок кости драконьей сторговал!

— Да там кости кусок во! — Черт показал свой палец с когтем. — Мой палец и то толще будет! Что из такого кусочка сделаешь?

— Там кость не простая, а с белого дракона. — Пест уложил последний брусочек в миниатюрный сруб и принялся закреплять его по углам. Для этого он уже приготовил ручную дрель и ровные колышки, в аккурат под размер сверла. — Значится, в этот кусочек магия жизни или света хорошо войдет. Я из этого кусочка иголку делать буду. На игле хочу заклинание «Живого щита» сделать.

— Совсем дурной? — Черт оторвался от любования стекляшкой и уставился на Песта. — Ты чего задумал? Куда ты эту иглу со щитом девать будешь?

— Я прикинул и так и сяк, вот и выходит, что к голове ее поближе держать надобно будет. Я думаю под кожу в лоб вгонять при каждой ворожбе, чтобы она полностью со мной соприкасалась.

— Совсем дурак! Так же и подохнуть недолго! — Черт начал усиленно хрюкать и ворчать: — Ты же, когда на цель щит живой кладешь, то все раны его на себя перекладываешь! А ежели убьют цель? Сам ведь тоже помрешь!

— Для того я и схоронил золотой! Даст единый, и портовые выручат. Элементаля жизни сторгуют, — замечтался Пест, оторвавшись от сверления. Он начал маленьким деревянным молоточком вгонять колышки в просверленные дырки. — Штука, конечно, редкая, но надеюсь — портовые сыщут…

Черт не ответил, взглянув исподлобья. Он обиженно хрюкнул и уставился в окно. Молчание длилось около минуты, пока Пест вбивал колышки и ладил уже готовую крышу домика на миниатюрный сруб.

— Черт…

— Хрум… чего?

— Глянь Людвига, а? Не видно его что-то…

— Ты по домам, где похотью несет, не ходишь, вот и не видно тебе, — буркнул черт. — Я-то по ночам там шастаю, и не было еще ни одной ночи, чтобы я его там не видал.

— А ты-то что там делаешь? — удивленно спросил Пест.

— Как что? Ты-то по девкам не ходок, все слюнями по баронессе исходишь, по парку с ней гуляешь да молчишь как рыба. А я? Мне-то как? — начал возмущаться черт. — Не все же кошек за хвосты таскать…

Пест от этих слов сморщился и сплюнул, буркнув себе под нос: «Что с нечисти взять…» Он оглядел готовый домик и удовлетворенно вздохнул.

— Ну, почти готово! Токмо дверь сделать да вход пропилить. Пора и Лукашу к дому новому привязывать. На полях ритуал проводить буду с готовым духом в домике…

— А окна? — спросил черт.

— Зачем духу окна? — смутившись, спросил Пест. — Дурень! Этот домик его проводником будет в полустихии, а опосля уже артефактом, стихией ворожить позволяющим.

— Жирно будет для домового такой артефакт! — завистливо буркнул черт и отвернулся.

— Нет, хочешь сам в этом домике жить будешь?

Черт заинтересованно повернул голову, но Пест тут же добавил:

— Но ежели согласишься, то на тебе все поля в округе будут! И за урожаем тебе следить, и за озимыми, и за землицей, и за погодой…

— Больно надо мне то! — перебил черт Песта. — Нашел дурака!

— Ну и не исходи тогда завистью, а то у меня от нее во рту уже горько…