Пест-серебрушка

Видения Песта

Все видение происходило, словно он был наблюдателем в чужом теле. Видения были словно вспышки. Резко, без переходов и пояснений.

Вот неказистый мальчишка смотрит в бочку с водой. Вот он уже смотрит на лицо женщины из-под кровати. Женщина лежит в луже крови, а хозяин тела смотрит на нее и не издает ни звука. Только живот сводит судорогой от бесшумного плача, а взгляд периодически мутнеет от слез. Вот уже он в какой-то подворотне и чувствует, что улыбается, глядя на картошину в руках. Она наполовину сгнила, и хозяин тела выгрызает гнилую часть зубами, тут же ее сплевывая. Затем он начинает грызть сырую половину картошины. Теперь он утирает нос кулаком, глядя на молодую девушку, и в штанах становится тесно. А вот он мило с ней беседует, а та смеется и строит глазки. Вот он уже в толпе мужиков таскает мешки с корабля на причал. А теперь он смотрит на мертвую девушку, которая лежит в подворотне в разорванном платье. Взгляд мутнеет от слез. Теперь он смотрит в узкую вертикальную щель на рыжего мужика. Тот плачет, глядя на голову белокурой женщины. Мужик хватается за стол, на котором лежит голова, и переворачивает его. Он орет и крушит все, что попадает под руку. В порыве гнева мужик подходит слишком близко к хозяину тела, из которого смотрит Пест. Хозяин тела резко выскакивает из укрытия и всаживает нож в горло мужику из-за спины. При этом он отчетливо говорит: «Глаз за глаз. Зуб за зуб». Вот уже он в темной подворотне так же всаживает нож другому мужчине. И еще раз, но другому, и еще раз и опять другому. Вот он несет мальчишку на руках к знакомой Песту лавке травницы. Дверь открывается с пинка, а хозяин тела кладет перед старухой мальчика и сухо говорит: «Вылечишь — оплачу. Помрет — зарежу!» Вот уже он бежит по узким улочкам днем. Вот за плечо хватает рука, и он наотмашь бьет ножом. Нож застревает в чем-то твердом, и хозяин тела достает второй. Перед ним стражник. Быстро обернувшись он видит за спиной второго. «Не возьмешь!» — кричит хозяин тела и бросается на стражника спереди. Видение заканчивается.

Пест стоял с широко раскрытыми глазами и глядел в пустоту. По щекам катились слезы, но Пест не шевелился минут десять.

— Стражников он убил. Детей с подворотни лечил, но и убивать горазд, — тихо произнес Пест.

— Приговор ты знаешь. За нападение на стражников и убийство — смерть через кандалы на площади позора. Там умирают не от позора, а от голода, — обратился Ратмир к Песту и выложил трехгранный кинжал на стол. Пест взглянул на Ратмира, затем на кинжал, а потом на бугая.

— Не писал я его родову летопись. И обрывать ее не буду, — нахмурившись произнес Пест. К столу он не подошел и кинжала в руки не взял. — Не мое то право…

— Ну, если так… — Ратмир сделал небольшое движение кистью. Кинжал сорвался со стола и стрелой метнулся к бугаю, вонзившись в переносицу. — На сегодня свободен. Оставь тут черта и иди по своим делам.

Пест хмуро кивнул и коротко позвал черта. Сам же он развернулся и постучал в дверь. Спустя несколько секунд замок снаружи лязгнул, и Пест вышел. Черт же по обыкновению шипел, пятившись к дверям.

— Не шипи! Разговор есть. — Ратмир рассматривал кинжал в переносице бугая. Не глядя на черта, он метнул в его сторону накопитель угольно-черного цвета. Черт внимательно проводил взглядом накопитель, перестав шипеть и пятиться. — Скажи-ка мне вот что. Тьме принадлежит мальчик?

— Нет. Не принадлежит, — несмело ответил черт. Он аккуратно, готовясь в любой миг отпрыгнуть назад, начал продвигаться к накопителю.

— Откуда знаешь? Метки на нем глядел?

— Нет. Он крови моей пил, еще когда я обычным чертом был, — ответил черт и ухватил руками накопитель, тут же отбежав на несколько шагов. Изо рта побежали слюни, но черт не торопился. Он все поглядывал на накопитель и на Ратмира. — Хворь его сильная взяла, и знак света был. Сука пернатая прибрать его хотела…

— Еще знаки были? — хмуро произнес Ратмир.

— Как не быть? Были. У него до сих пор под лопаткой стрела амурская. Упустил я его. Чуял, что затевают что-то, но не учуял где. Теперь все старается поближе к девке той подобраться.

— Что за девка?

— Баронесса Игрим. Девка-то красивая, да не по чину ему. Мало того света, маг. Чуял же, что к свету тянется…

— Нет его на стороне света, — оборвал болтовню черта Ратмир. После этих слов черт, словно громом пораженный, выронил изо рта накопитель, который хотел уже сожрать.

— Это как? Как так-то? — начал тараторить черт. — Это они его за так… без суда и слова единого…

— Рот закрой! — рявкнул Ратмир, а черт закрыл обеими руками свой рот, прервавшись на полуслове. Ратмир достал из кармана тканевой мешочек и кинул черту. — Это глаз демона серного. Что делать — знаешь, но если еще раз пропустишь этих — спрошу с тебя. Забирай гостинец и вали отсюда.

Черт быстро подхватил накопитель с пола и в один присест втянул в себя всю тьму из накопителя. Пустой, прозрачный кристалл он положил обратно на пол. Подхватив мешочек с пола, он стал постепенно растворяться в воздухе.

Ратмир продолжал рассматривать бугая, а потом обернулся и уставился на пустой накопитель.

— Не сожрал, — усмехнувшись, произнес он. — Культурный черт. Кому скажешь — не поверят…

В круглой комнате, на песке, облокотившись на стену, сидела пара юных учеников магов. Пест и Людвиг. Людвиг был именно тем магом-воздушником, который попытался потрогать пятак черта. Сейчас же они сидели на песке и негромко переговаривались.

— Ты на всю голову стукнутый! — говоря это, Людвиг смотрел на пальцы Песта, которые валялись по комнате то тут, то там. Людвиг сам их отрубил, когда Пест попросил его об этом. — Я сейчас реально верю, что мастера Ратмира на куски разрезали.

Пест не ответил. Он глубоко дышал и рассматривал подрагивающие руки с розовыми пальцами. Они тряслись мелкой дрожью, выдавая сильное магическое истощение.

— У тебя есть, что в брюхо кинуть? — спросил Пест Людвига. Тот отрицательно помотал головой. — У меня только это…

Пест вытащил из складок мантии черствую горбушку черного каравая. Надломив ее пополам, он протянул половину Людвигу.

— Людвиг, а ты из благородных?

— Можно и так сказать.

— Не бывает так! Ты либо благородной крови, либо нет.

— Ну вот смотри. Отец мой Граф Сыллестский, а мать простолюдинка. Отец меня бастардом признал и рыцарский титул пожаловал. Вот и думай. То ли благородный, то ли простолюдин зарвавшийся.