Страница 34 из 56
Щелк! Новая картинка. Я в гардеробной, полупьяный, усталый, смотрю, как на ударнике Витьке Хряпове скачет Надька — наша общая подружка. Замужняя девка, шлюха — еще та! Ходит к нам каждый вечер, и перепробовала всех музыкантов. И что характерно — муж знает, что она гуляет. Надька сама об этом рассказывала — в промежутке между «сеансами». Ей нравится такая жизнь, и мужу нравится, что у него такая востребованная жена. Ну а раз всем нравится — так какого черта я буду ее осуждать? И вообще — кто я такой, чтобы осуждать? Не суд, не бог… Я и сам не ангел, да и с Надькой бывал пару раз. Когда совсем уж приспичивало. Надьке двадцать пять, ее мужу на двадцать лет больше. Знал, на что шел, когда женился на шлюхе. И похоже, такую и искал…
Щелк!Удар! Губа онемела.
— Лабух, будешь играть, чо я скажу! Или я щас тебя в жопу…!
Тррах!
Жалко гитару. Но мне уже пофиг. Вдребезги! Но стоит, сучонок, крепкий! Только пошатнулся!
Табурет! Рраз! Два!
Готов! «Не лесорубы, мы не плотники…но сожалений горьких нет!»
— Итак, вы говорите, что неизвестный гражданин на вас напал, и вы были вынуждены защищаться? Так?
— Так.
— А зачем вы его пинали ногами? Он ведь уже не мог причинить вам вред?
— Послушайте, товарищ старший лейтенант…заявление от потерпевшего есть?
— Нет, но…
— Так какого черта вы вешаете на себя лишнюю работу? Гражданин упал, споткнувшись, я помогал ему подняться, и…нечаянно уронил. Так и напишу, если потребуется. И свидетели у меня есть!
— Не сомневаюсь, что есть. Вы, ресторанные завсегдатаи, всегда найдете свидетелей…
Щелк! Новая картинка.
— Смотри, смотри! Ха ха ха! Да чего боишься⁈ Не укусит он тебя!
— Ай! Укусил, гад! А ты чего говорила⁈
— Ну…ошиблась. Ха ха ха!
— Сестренка, ты иногда бываешь такой…свиньей! Роб, можешь ее укусить!
— И укушу! Нет, за задницу не буду, убери! Пусть тебя муж за задницу кусает!
— Как хочешь. Хи хи хи… Смотри, Роб…ты должен проникнуть мыслью в камень, размягчить его, представить, что он мягкий, как плоть! А потом ты должен позвать.
— Кого позвать?
— Кого-нибудь! Их много. Сущности вьются в пространстве, витают вокруг нас, тебе надо только представить, что один из них переселяется в монстра, которого ты сделал. Вот и все! Просто!
ПРОДОЛЖАЙ ВСПОМИНАТЬ! ПРОДОЛЖАЙ!
— Кто здесь⁈ Вон из моей головы! Пошел вон!
— ПРОДОЛЖАЙ! ИНАЧЕ БУДЕШЬ НАКАЗАН!
— Да пошел ты…
— ААА! Больно, сука! БОЛЬНО!
— НУ Я ЖЕ СКАЗАЛ. ВСПОМИНАЙ. ВСЕ, ЧТО КАСАЕТСЯ ДРАКОНОВ. ТВОЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОМЕДИАНТА МНЕ НЕ ИНТЕРЕСНА.
— Д а кто ты, тварь⁈
— ВСПОМИНАЙ!
Сопротивляюсь. Борюсь с разламывающей мозг болью и мечтаю убраться куда подальше! От боли, от голоса в моей голове! Уйти! Улететь!
Оп! Белая равнина. Неба нет, есть только белая поверхность, будто сделанная из мрамора. Или из соли? Да! Это похоже на соляное озеро, на котором проводятся гонки сверхскоростных машин. Идеально ровная поверхность. Я сижу на стуле, притянутый к нему веревками, впившимися в грудь, в руки, в ноги. Рубаха на груди пропитана кровью — в очередной раз. Но голова не болит. Мне хорошо, легко и свободно! Жалко, что неба нет — вместо него мерцающая пелена, из которой исходит свет вроде неонового. Иная планета? Иной мир?
Пытаюсь освободиться, и не могу. Крепко привязали!
Вспышка! Мерцание! Что-то вроде светящегося вихря, и…передо мной стоит паук. Огромный, мохнатый, с тонкими ногами-нитями. Их много, этих ног — сотни, а может и тысячи, и потому паук напоминает собой мохнатую подушечку для иголок. Но самое интересное — на верхушке паука человеческая голова. Огромная, под стать пауку. И я ее где-то уже видел.
А! Вспомнил! Это же тот самый инквизитор с саквояжем в руке! Маг-менталист. Так это он копался у меня в голове⁈ Ах ты ж гаденыш…
— Ну куда же ты убежал! — улыбается голова, и щупальца-ножки тянутся к моей голове. Тянутся, тянутся, тянутся… Я отшатываюсь, пытаюсь убрать голову, и паук смеется, хохочет! Он наслаждается происходящим, я это вижу. Ему нравится копаться в моих воспоминаниях. Нравится причинять мне боль.
Ужас! Ярость! Желание уничтожить, убить эту тварь! Уничтожить их всех! Мне бы силы! Порвать веревки! Врезать по этому гаду!
Смех вдруг резко обрывается, и я вижу…дракона! Красного, будто он только что вылез из раскаленной Преисподней! Красного, будто железо, вынутое из горна!
Он прекрасен. Великолепный гребень, длинный хвост, мощные лапы, заканчивающиеся когтями, чешуйки, отбрасывающие блики, будто сверкающие на солнце красные бриллианты. Дракон подходит ко мне, и одним легким, небрежными движением распарывает веревки, стягивающие мое тело. Коготь его настолько острый, что мне кажется — захоти он, и любая сталь разойдется под этим клинком.
Дракон осторожно берет меня двумя передними лапами, прижимает к груди, как ребенка, и…я исчезаю. Чтобы родиться вновь!
Это я — дракон! Это мои лапы! Это у меня огромные белые клыки, которые могут дробить камни и откусывать головы мерзавцам!
Оглядываюсь на паука, тот начинает бледнеть, будто выцветает. Я шагаю к нему и хватаю лапами, вгоняя когти в холодную мохнатую плоть.
— Куда это ты? Не-ет…мы с тобой не договорили! Что ты хотел спросить? Ну-ка, ну-ка…давай про драконов, да!
Подцепляю мохнатые лапы — пучками, вырываю их из тарелкообразного туловища. Паук визжит человеческим голосом, а я загоняю коготь ему в брюхо:
— Итак, продолжаем разговор. Как тебе мой коготь? Нравится?
— Пусти! Пусти, пожалуйста! Пусти!
— Пустить⁈ Пущу, конечно. Но — потом. А пока…получи!
Распарываю брюхо пауку, он визжит, из него вываливаются…картинки. Или ролики. Я не знаю, как это назвать! Воспоминания. Информация. Файлы! Вот! Правильное слово — файлы! Ловлю их, и глотаю, запихиваю в пасть. Что-то успеваю поймать, что-то нет. В конце концов поток иссякает, а голова, которая торчит из паучьего тела, теперь смотрит на меня тупо-безжизненно, взглядом идиота. Еще немного, и пустит слюни. А я сыт, переполнен донельзя, даже рыгнуть захотелось. Еще немного, и файлы полезли бы из меня, как при переедании.
Ну что же…пора и домой!
Маг-менталист охнул, и пошатнулся. Инквизитор посмотрел на него, и привстал с места, пораженный увиденным: маг вначале побелел, как снег — даже волосы стали белыми! Потом у него из глазниц начала сочиться кровь, а сами глаза почти вылезли из орбит. А после рухнул, сотрясаясь в судорогах, дергаясь, как после удара магической молнии.
Инквизитор вышел из-за стола, шагнул к стулу, на котором сидел арестованный демон, всмотрелся в безмятежно-спокойное лицо этого существа, изображающего из себя юного парня, и замер, потрясенный увиденным. Парень открыл глаза и посмотрел на своего мучителя, и глаза его стали ярко-желтыми, будто светящимися изнутри. И с вертикальными щелями-зрачками.
А затем случилось совсем уже невероятное: легко, будто веревки были сделаны из бумаги, заключенный разорвал их с хлопком порванной струны, и встал, криво усмехаясь, будто вспомнил что-то неприличное.
— Ну что, тварь…кого ты там хотело насиловать? С кого кожу снимать? Ты помнишь, что я тебе обещал?
Инквизитор видал всякое, и был не робкого десятка. Он мгновенно повернулся и бросился к столу, за которым находился артефакт, отключающий магию на двести метров вокруг. Второй же инквизитор, тот, что стоял позади, с размаху ударил заключенного кинжалом в спину — прямо в сердце.
Демон обернулся к тому, кто ударил кинжалом, и произошло это так быстро, что глаз с трудом заметил движение, протянул руку, и через долю мгновения инквизитор остался без кисти руки. Демон ее просто оторвал — так же легко, как если бы он вырвал крылья у мухи. Потом лениво смахнул инквизитора в сторону с такой силой, что тот полетел по воздуху и врезался в стену — с хрустом и шлепком, будто это был не взрослый мужчина ростом под два метра, а соломенная кукла, на которую накрутили кучу тряпок.