Страница 3 из 11
–8-
Он не заметил подошедшего отца. Александр Молохов погрозил сыну указательным пальцем, говоря с обидой:
–Не будешь лакеем, да? Барином станешь?
–Пап, извини…– пробормотал Михаил.– Я не хотел тебя обидеть.
–Ладно… Значит, ты не хочешь служить лакеем?
–Не хочу.
–А как станешь писателем, если толком не учился? Надо учиться грамоте!
Михаил убежденно ответил:
–Буду. Буду учиться.
Александр обрадовался:
–Вот и хорошо, сынок! Сначала учись грамоте, а потом уж решай, кем будешь…
–Хорошо! Буду учиться.
Оставшись один, Михаил побегал немного по двору, потом поклялся себе, что обязательно найдет Ивана.
–Ничего, Иванушка, я тебя найду! Я буду богатым, как ты! Я тоже хочу быть барином, как ты! Я тоже…– Михаил замолк на минуту, потом продолжил немного потише, боясь, что отец его услышит:
–Я не буду слугой, как мой папочка… Не буду… Я буду учиться. И стану писателем.
Почему-то эта навязчивая идея стать писателем глубоко засела в голове упрямого мальчика, который страстно желал быть похожим на своего друга барина. Возможно, это произошло из- за того, что Михаил завидовал всему Ивану, желая быть похожим во всем на него. Михаил заплакал от обиды, что семейство Дубиных не взяло его с отцом и матерью.
А Иван, приехав в Петербург, ходил несколько дней грустный, не желая заниматься с Николаем.
–Mon cher Иванушка! Ну, давай почитаем английскую поэзию,– просил уж многажды Николай, ходя по пятам за Иваном.
Иван отрицательно качнул головой, даже не смотря на своего гувернера.
–Почему ты такой грустный, Иванушка?
Иван минуту помолчал, расплакался:
–Я остался один… один… Без моего друга!
Николай насмешливо фыркнул:
–Фу, mon cher! Ты тоскуешь об этом простолюдине Мишке?
–Он мой друг!
–Лакей не может быть тебе другом,– наставительно произнес Николай.
Иван насупился и потом целый день не говорил со своим гувернером.
Летом 1881 года Иван Дубин поступил в мужскую гимназию, которую закончил с отличием, чем несказанно порадовал своих родителей.
Глава 2
Кошмарные и кровавые дни.
Время быстротечно, казалось, совсем недавно Иван Дубин ходил в гимназию, учился еще вместе со своим гувернером, мечтал о будущей жизни, строя гигантские планы, однако суровая действительность всегда действует отрезвляюще: после смут, демонстраций, отречения царя Николая II наступил кошмарный и кровавый 1917 год. Алексей Николаевич,
узнав об октябрьском перевороте, сказал печально сыну наедине:
–Mon dieu, finisse…
–Почему, papa?– спросил удивленно Иван.
–Потому… Прежней России не будет! Сейчас голоштанники, батраки и воры пришли к
власти! Они в Петербурге и Москве.
–9-
Иван вспыхнул:
–Надо бороться с этими ворами!
Услышав ответ сына, Алексей Николаевич вздохнул, по-отечески погладил сына
по голове, грустно говоря:
–Сила быдла в его большинстве.
–Я понимаю, но у нас есть армия, есть достаточно денег…
Алексей Николаевич перебил сына:
–Тем не менее, entre nous soit dit, это конец… Конец той былой великой России!
–Надо бороться!– упорствовал Иван.
–Вот ты молод, ты и борись, ежели сможешь! А я уж стар.
–Смогу! Буду бороться!– порывисто ответил Николя, сверкнув глазами.
–Борись… Эти босяки могут отнять мой дом.
–Не посмеют!
Алексей Николаевич снова грустно сказал:
–Все они посмеют… Еще многое натворят… Но у меня нет сил с ними воевать…Я уже стар, mon cher… Будь осторожен…
Иван кивнул:
–Хорошо, papa.
–Может, переедешь с maman в Москву?
Иван задумался:
–В Москву?.. Можно и в Москву, но… Но там же есть эти проклятые большевики.
–Да, ты прав, сынок… Сейчас они везде…
Алексей Николаевич через неделю после этого тяжелого разговора заболел. Он пролежал в постели дня два, а на третий день в дом Дубиных ворвались вооруженные матросы с дикими выкриками:
–А ну, буржуи, выходи!
–Бей буржуев и помещиков!
–Отдавай народу награбленное!
Услышав дикие выкрики, Алексей Николаевич вздрогнул, затряс руками, но ничего более не смог произнести: он сильно покраснел, икнул, а потом затих, закрыв глаза.
–Ой, Алешенька! Он умер… Мой муж умер!– запричитала Людмила Александровна, сидя у постели мужа.
Иван, будучи в соседней комнате, услышал стоны матери, подбежал к постели отца, но потом застыл, поняв, что произошло.
–Papa… Папа умер…– сказал трагическим шепотом Иван.
–Бей буржуев!– пронзительно закричал высокий матрос в грязной тельняшке, вбегая в комнату.
За ним неслись другие матросы, покрасневшие, со злыми лицами, махая маузерами. Высокий матрос в грязной тельняшке, видимо, их главарь, знаком руки остановил их, быстро подходя к постели Алексея Николаевича. Минуту он постоял неподвижно, поняв, что хозяин дома только что умер, а потом поинтересовался:
–Ладно, значит, вы тут жили?
Ивану показалось поведение высокого матроса вызывающим, поэтому он не преминул резко ответить матросу в грязной тельняшке:
–Сударь, мы не жили тут, а живем! И на каком основании вы врываетесь в чужой дом? Кто дал вам право….
Высокий матрос перебил Ивана:
–А такое право нам дала великая октябрьская революция! Теперь мы хозяева новой жизни!
–И кто же это мы?
–Пролетариат! Простой народ, который взял власть в свои руки!– победно провозгласил высокий матрос.
–10-
–Vraiment? Au serieux?
Высокий матрос брезгливо поморщился:
–Ой, наши баре на французском изъясняются, ха-ха!
Матросы, стоящие рядом с ним, загоготали, стреляя в воздух из маузеров.
Людмила Александровна смотрела на матросов растерянно – умоляющим взглядом,
по которому все было ясно без всяких слов.
Иван бешеным усилием воли заставил себя сдержаться и не избить наглого матроса. Он сжал пальцы рук в кулаки и воскликнул с нескрываемым отвращением:
–Послушайте, вы, пролетариат! Вы нагло, нагло ворвались в мой дом! Вы напугали моего отца! Он только что умер!! Мой отец умер, а вы…
–Ты не ори тут,– равнодушно ответил высокий матрос, нагло сплевывая на ноги Ивана.– Нам наплевать на тебя и твоего отца буржуя. Ты и твои домочадцы должны в течение часа освободить помещение.
Людмила Александровна моляще воскликнула:
–Помилуйте, люди добрые! Куда ж мы пойдем?
–Люди добрые? – спросил высокий матрос с полупрезрительной снисходительностью.– Это мы добрые? То есть для вас добрые? Вот в этом я очень сомневаюсь, мадам буржуйка!
Иван обомлел:
–Как это… как… Мы тут живем…
–Вы, буржуи поганые, тут жили! Жили!– повысил голос высокий матрос, тряся маузером.
–Но…
–Еще раз повторяю: если в течение часа вы не покинете дом, вы будете насильно выкинуты на улицу!– пригрозил высокий матрос.
–Но куда мы пойдем? Нас на улицу?
–Именно, мадам!– С этими словами высокий матрос выстрел в воздух, объявив, что следующий раз он будет стрелять в мадам.
Дубиным ничего не оставалось делать, как быстро собрать все свое самое необходимое и выбежать на улицу. Пасмурный и противный день, постоянный моросящий дождь совсем не порадовали их. Пройдя несколько шагов, Людмила Александровна остановилась, приседая.
–Что с тобой, maman?-беспокойно спросил Иван, осторожно хватая мать за руку.
–Плохо что-то мне…– еле дыша, ответила Людмила Александровна.
–Надо идти…
Людмила Александровна прослезилась:
–Куда идти? Нас выгнали на улицу!
Иван помолчал минуту, потом решительно произнес:
–Поедем в Москву!
–К кому?
–К графу Ильинскому.
Людмила Александровна привстала, протяжно вздохнула:
–Помню его, милого графа… Поедем, да… Хотя…
–Что такое?
–Хотя там в Москве тоже небезопасно.
–Согласен,– кивнул Иван.– Сейчас везде эти голоштанники и батраки с пистолетами.