Сладкое королевство

Не чувствую я больше той искры, что жила во мне все эти годы, которые я, словно киборг, пахала и не замечала, что жизнь пролетает мимо меня. Всё, пролетела...

Вечером Матвей дома, что не может не радовать. Улыбаюсь и заглядываю в спальню:

— Поговорим?

— Что? — бубнит.

— Я понимаю, что тебе тоже хреново. Может, обсудим варианты?

— И какие они?

— ЭКО? — присаживаюсь на край кровати и даже улыбаюсь.

— И сколько это удовольствие стоит?

— Много, — мгновенно поникаю, — но мы найдём деньги, — стискиваю зубы, понимая, что ничего мы не найдём, ведь это значит, мне придётся работать, а кто тогда будет беременным и с дитём сидеть потом?

Думаю, это отразилось на моём лице, потому что Матвей хмыкает и кривится:

— Давай не будем питать ложных надежд. Нам негде взять такие деньги, ты же знаешь. Может, больше не будем поднимать эту тему? Мне надо это переварить, самому, понимаешь?

— Ладно, — ретируюсь, — ты голодный? Хочешь, я твой любимый супчик приготовлю? — ласково улыбаюсь.

— Угу, — кивает и улыбается в ответ.

Да, пожалуй, может, мы и сможем всё наладить. Первые шаги всегда тяжело делать. Компромисс — штука нехитрая, кому-то приходится уступать.

Иду и варю рассольник.

А пока готовится перловка, достаю ступку и измельчаю печенье. Добавляю мягкое сливочное масло и сгущённое молоко и хорошо вымешиваю руками. Формы у меня пока нет, поэтому вожусь и придаю пирожным вид мороженого. Вставляю палочки и отправляю в морозилку на два часа.

Заканчиваю с супом и накрываю на стол, попутно режу салатик и делаю тосты. На запах приходит Матвей. Мы молча ужинаем.

Я остаюсь убирать посуду, а муж уходит в спальню. Больше не пытаюсь завести разговор — нет настроения, да и есть у меня куда более приятные дела.

Погружаюсь в приготовление глазури — растапливаю специальный шоколад, купленный в магазине для кондитеров, и медитативно обмакиваю в него моё мороженое, сверху посыпаю сахарными шариками. Комбинирую белый и тёмный шоколад, пробую украсить так, чтобы это выглядело, будто в дорогом магазине куплено. Что-то даже получается.

Закончив, убираю их в холодильник, а сама навожу порядок в кухне.

— Чего спать не идёшь? — в дверях появляется заспанный Матвей.

— А сколько времени? — изгибаю бровь.

— Да как бы уже первый час, — указывает на микроволновку.

— Увлеклась, — улыбаюсь, вдруг осознав, что я уже в сову превратилась — сейчас приду.

— Чем?

— Пирожное делала, — достаю из холодильника дощечку, обтянутую плёнкой.

— Не понял, — принюхивается. — Это пирожное или мороженое?

— Картошка, — хохочу, — обычное пирожное из печенья.

— Можно?

Прогресс налицо, видать, громко я ругалась прошлый раз из-за торта, раз спрашивает.

Киваю и ставлю лакомство на стол. Включаю чайник — ночной перекус надо организовать по фэншую, а то вдруг жирок не отложится на боках.

Съедаем на пару добрую половину ненастоящего мороженого и заваливаемся спать. Отключаюсь моментально, а утром на телефоне смс от Матвея. Он уехал за вещами к матери, а потом попробует вернуться на работу.

Сладости творят чудеса?

Творят, конечно, да только не такие, жаль, я этого не знала раньше. С широкой улыбкой и остатками пирожного еду на работу, начальница от угощения в восторге, всячески хвалит. А после работы спешу домой и снова через магазин. Сегодня попробую что-нибудь ещё приготовить.

Или нет. Муж решил устроить пьянку дома. Сюрприз, однако, а я-то наивная полагала, что у нас всё на лад пошло. Ох, как же я ошибалась...

Глава 5

Следующие две недели живём с Матвеем под одной крышей, как посторонние. Не разговариваем, я дуюсь, а муж не идёт извиняться. Понимаете ли, он не видит проблемы в том, что заявился домой с дружками; сожрал всю еду; устроил беспорядок; а я убирай и стирай за ним, да ещё за его друзьями.

Ополоумел мужик. К маман не торопится. Та, похоже, выгнала окончательно, поэтому Матвей спит на своей половине кровати, отвернувшись носом к окну, на меня не смотрит. Но зато возвратился на работу. И снова в дальнобой. Три-четыре дня в рейсе, двое суток дома.

Я стараюсь не обращать внимания на всё это. Тестирую духовку и пробую делать сладости, которые хочу приготовить на день рождения сестрёнки. Сейчас это то единственное, что даёт мне сил вставать по утрам и не думать, как я буду жить дальше.

Всего неделя до заветного семнадцатилетия Оксаны. Я уже испробовала добрую половину десертов, даже набрала лишних полтора килограмма. Ещё бы, я же держу в строжайшем секрете свои эксперименты, вот и результаты поглощать приходится самой.

На работе полнейший бедлам — начальство съехало с катушек, но мне нет дела, я честно делаю свою работу и уезжаю вечером, как только заканчивается рабочее время. Каждый раз через супермаркет или кондитерский бутик, где трачу свои кровно заработанные.

Я неплохо научилась делать пирожное в виде мороженого и выпекать меренгу. «Павлова» пока не удалась, но я настырно изучаю очередной вебинар и даже купила пару недорогих курсов. Ощущение, что мне жизненно необходимо сделать этот кэнди бар, будто от этого что-то изменится.

Звоню маме:

— Привет, — слышу, как заговорщицки звучит мой голос, и хихикаю.

— У тебя всё хорошо? — мама улавливает таинственные нотки. — Привет.

— Да-а, — тяну, — у меня идея. Ты должна поехать на дачу со мной и помочь, а папе надо привести Ксюху с друзьями к вечеру, когда всё будет готово.

— Что задумала? — мама понижает голос, эх, родители у меня за любой кипишь.

— Мелкая дома?

— Уроки делает, музыку врубила, так что хоть ори рядом, не услышит. Рассказывай...

И я ведаю маме всё, что придумала, про стол с угощениями, оформление и дурацкие конкурсы, чтобы скучно не было.

— Да у тебя наполеоновские планы, — смеётся. — Мне к тебе приехать или ты заедешь?

— Ко мне и желательно прям часам к шести утра, готовить безумно много, помощь нужна.

— У тебя точно всё нормально? А то эта подготовка выглядит слишком уж бурной, будто ты решила утонуть в сахаре и мишуре.

— Всё супер. Не каждый день сестрёнке семнадцать. Это же последний детский праздник. Хочу, чтобы Оксана почувствовала себя ребёнком и порадовалась как раньше.

— Людочка, твоя сестра и твоими стараниями в том числе, ещё долго будет дитём. Она же у нас цветочек аленький. Как отдельно жить будет, ума не приложу, поди, будет к нам приезжать чаще, чем у себя дома жить.

— Да уж. А вы уже определились с квартирой, что ли?

— Нет, после поступления будем смотреть, поближе к институту. Не бери в голову, — ласково говорит мама, — лучше расскажи мне, что у вас с Матвеем. Что-то давно его не слышала и не видела.

— Да ничего, вернулся в дальнобой, дома набегами, только и успевает подъедать сладости да творить гадости... — ругаюсь, но быстро беру себя в руки. — Забей, перебесится, как обычно, и всё наладится.

— Ну как скажешь, но знай, я всегда поддержу...

— Я знаю, мамуль. Ладно, до субботы, люблю, целую, — улыбаюсь и, услышав заветное «и я», кладу трубку.

В свой законный выходной подпрыгиваю с постели в пять утра и тороплюсь в душ. У меня план «Барбаросса» — хочу всё успеть. Мама приезжает, как и обещала, к шести.

Первым делом маринуем мясо, ничего особенного, минимум специй, максимум вкуса. Обязательно крылышки, которые старательно выкладываю на решётку и заворачиваю в фольгу.

Вчера я уже испекла несколько бисквитов, в том числе для красного бархата, подготовила крем-сыр и чуть позже соберу небольшой торт в шахматном порядке, чередуя кусочки так, чтобы было интересно разрезать, ведь внутри будут разные начинки, и заранее не угадаешь, что тебе достанется.

Мама, вооружившись блендером, как пистолетом, помогает подготовить печенье для пирожного-картошки, а я приступаю к самому сложному — десерту «Анны Павловой».