Меланья и колдун

Меланья зашла за дом, именно туда выходило окно бабулиной комнаты. Рама была выбита, кругом валялись осколки. Прохрустев по битому стеклу, девушка подошла вплотную к стене. Битый закопченный шифер на полу, а возле стены черный, но не сгоревший бабушкин комод.

— Папа, помоги мне, пожалуйста, — позвала она отца, выйдя к машине. — И захвати пакет, у тебя есть?

— Да, сейчас, — Миша быстро поспешил к дочери, зажав в руке пластиковую сумку. — Чем тебе помочь?

— Пап, видишь комод, — она указала пальцем в проём окна.

— Вижу, — коротко ответил он.

— Помоги мне в окно залезть, там может что-то осталось и не сгорело, — умоляюще смотрела она на отца.

— Но это опасно, ты можешь пораниться, будет больно, — попытался он её отговорить.

— Я уже привыкла к боли, да и что там может случиться? Крыша на полу, на меня сверху ничего не упадёт. А там могут быть важные для меня вещи, я чувствую это.

— А может я? — ещё одна попытка перечить дочери провалилась с треском об её горящий взгляд.

— Просто помоги мне попасть внутрь, — медленно и чётко произнесла она.

— Хорошо, с тобой спорить невозможно.

Измазались в саже они знатно, руки, одежда, пожалели, что не надели что-нибудь, что не жалко. Но Милка попала внутрь комнаты. Шифер под ногами разъезжался и трескался, сапоги скользили по мокрым доскам, но она упорно шла к комоду.

— Заел, никак не открою, пап, принеси из сарая топор, сейчас поддену и получится.

Михаил сходил в сарай и принёс то, что просила дочка, но в руки ей не дал. Сам залез в комнату и помог попасть в заклинившие ящики. В нижних ничего ценного не было. Там хранились травы, но они безнадёжно промокли и пропахли дымом. В верхнем ящике лежали документы. Было видно, что бумага от высокой температуры местами приобрела жёлтый и даже коричневый цвет, но всё было в целости.

— Вот это да, — удивился отец. — Я даже не думал, что такое возможно, смотри, тут же всё сохранилось. Вот так комод, и что это за дерево такое? Мил, ты чего замерла, с тобой всё хорошо?

А Меланья стояла и держала в руках маленькую чёрную книжечку, на развороте которой был непонятный текст, отпечаток пальца и подпись «Васса».

«Вот этого точно не может быть», — думала девушка.

Текст плавно обретал понятные очертания. Это клятва служения демону. А книжечка эта принадлежала подруге бабушки Марфы, той монахине, с которой Мила познакомилась в монастыре. Тогда Василиса строго настрого велела сжечь эту книгу в первую очередь. И девушка это сделала, точно сожгла, она это хорошо помнит. Как это возможно?

— Дочь, очнись, что с тобой? — вернул Милу в реальность Михаил. — Поедем домой, ты уже насквозь промокла под дождём, поехали.

— Да, — сунув книжечку в карман, согласилась Меланья. — Едем домой…

Месть — страшный грех

Всю дорогу Милка молчала. Сколько Михаил не пытался её разговорить, не получалось. Она ушла глубоко в себя и вернулась лишь, когда подъехали к дому.

— Пап, отстранённо спросила она. — Скажи, если бы тебя избили и украли очень ценное, ты бы пытался найти обидчика?

— Конечно бы пытался, — на автомате ответил Миша, но поняв куда может клонить дочь, тут же одёрнулся. — Мил, если бы было так, как ты сказала, то — да. А конкретно в твоём случае, я бы просто жил дальше. Ты же не будешь мстить тому, кого нет?

Мила молчала, поднявшись в квартиру, они сняли с себя пропахшую гарью одежду и поочерёдно приняли душ. За обедом тоже была тишина. Меланья что-то серьёзно обдумывала, внутри зрело тягостное решение. Сейчас она тщательно взвешивала все «за» и «против», ошибаться не хотелось, слишком дорогой могла бы оказаться ошибка.

На самом деле в ней давно кипела злость и желание отомстить Чёрному, но тот никак не проявлялся. Будто исчез. Где он мог быть? Как понять, затаился он, или действительно оставил её в покое?

— Пап, в паре часов езды отсюда есть монастырь. Помнишь я ездила туда?

— Конечно, помню, — отозвался Михаил. — Ты не просто ездила, ты жила там три недели. После этого тебе полегчало, да?

— Да, мне очень помогли. А ты сможешь отвезти меня туда завтра?

— Жить? — оторопел отец.

— Нет, не жить, — улыбнулась Мила. — Я тогда встретила там очень хорошую бабушку, хочу её навестить. Ну, или её могилку.

— Ты же знаешь, воскресенье у меня выходной, можем съездить.

На следующее утро Мила уже шла по выложенной камнем дорожке к белым стенам монастыря. Отца она попросила не ходить с ней, он остался ждать дочь в машине.

Меланья не спешила. С каждым шагом ей становилось страшнее. Она понимала, что вряд ли Василиса жива, но в глубине сердца таила надежду. Монахиня у входа выслушала и повела на закрытое кладбище. Чуда не случилось. Вот крест, имя, годы жизни, как же она быстротечна…

Молчаливым кивком, поблагодарив провожающую, Мила осталась одна. Сначала она просто стояла и смотрела на металлическую табличку. Чуть позже повела мысленный диалог с Василисой.

— Здравствуй, бабушка. Прости, что тревожу тебя, но дело важное. Я помню нашу последнюю встречу, помню добро твое, но мне очень нужен совет, — Мила достала из кармана чёрную книжечку Вассы и положила прямо на могилу.

Несколько секунд была тишина, а потом скорый ветер под ногами дунул порывом и погнал опавшие листья между могилами. У Милы проявилось стойкое ощущение присутствия.

— Кто здесь? — спросила она, не оборачиваясь.

— К кому пришла, тот и явился, — услышала Меланья знакомый голос.

— Бабушка, твоя клятвенная книга не сгорела, хотя я точно сожгла её до тла. Я нашла её на пепелище, и хочу тебя об одном спросить: это ты или он сделал?

— Догадалась, — боковым зрением Мила наблюдала за прозрачной фигурой старушки. — Это хорошо, что ты догадалась. Я была тогда на пожаре, помогала Марфе дом спасать, но… Сильный он слишком был. Мы не справились. Помню, как Марфушка плакала, когда твои кудри полыхнули. Но мы уж не живые и силы в нас нет такой, прости, не уберегли тебя.

— А зачем ты книгу подложила? Ведь сама же избавиться приказала.

— А это тебе выход на него. Знаю-знаю, месть страшный грех, но не гнев должен быть в твоём сердце. Демон оставил тебя. Ушёл. Но это не значит, что он исчез. Он уверен, что ты мертва, поэтому не является. А ты должна его уничтожить.

— Как?

— Вот тут я тебе не смогу помочь, — вздохнул призрак, как живой. — Нужно искать того, кто научит.

— Как? — ещё жалобнее простонала Меланья. — Где искать? Я думала, ты мне поможешь?

— Есть живые посильнее тебя. В тебе родовой дар и переданный. Но пользоваться в полной мере им ты ещё не научилась. Знаю, многое умеешь, видишь хорошо, но есть вещи, которые стопорят тебя. Это людское, оно не пускает глубже. Преодолеть можно, но в одиночку не получится. Наставник нужен, придётся тебе его искать.

— Бабушка, так может наставник и сможет демона извести? Найти и передать? — холод начинал пробирать до костей, у Милки зубы стучали, но разговор закончить нужно.

— Нельзя передать, это твоё бремя, тебе его нести и от него избавляться. Передашь — погибнешь.

На кладбище снова налетел порыв холодного октябрьского ветра. Закружил, хаотично меняя направление, и схлынул. Из-за туч, со вчерашнего дня закрывавших небо, вырвался луч солнца и ярко резанул по глазам. Милка прикрыла веки, но закрываться от света не стала, пропуская его внутрь и обдумывая слова Василисы.

— Девушка, с вами всё в порядке? — окликнула прислужница монастыря, проходившая неподалёку.

— Да, всё хорошо, я уже ухожу, — ответила Мила.

— Проводить? — не унималась любопытная монахиня.

— Нет, я помню дорогу, спасибо, — вежливо отказалась девушка.

Она села на корточки и, приложив ладонь к земле, попрощалась с Вассой. Незаметно взяла с могилы её черную книжечку и пошла к машине, где ждал отец.

Вот и съездила. Хотела совет получить, а дали направление. Думала избавиться и забыть, а получилось наоборот, теперь сама не бросит, пока до конца не доведёт. Тяжело. Начала болеть голова. Пока доехали до дома, мигрень превратилась в такую адскую боль, что Мила только и смогла наглотаться таблеток и лечь в кровать.