Тени на снегу

Похолодало, кажется, еще сильнее. Солнце клонилось к закату и зловеще смотрело на землю сквозь серую дымку. Он снова пошел к дороге, на этот раз, держа путь на перпендикулярную трассу. К счастью, здесь опять была лесополоса, где было поменьше снега, куда не проникал ветер. А главное – за стволами деревьев и кустами можно было скрываться от человеческих глаз.

Он и сам не знал, куда идет. По заходящему солнцу и блеклым теням он примерно определял направление, но о том, что находится там впереди, не имел ни малейшего представления. Он уже брел довольно долго, и запас бодрости, вроде бы подкопленный за время сна стал проходить, когда издалека донесся шум двигателя. По дороге ехал видавший виды УАЗик. Уставший и уже вконец измученный, он решил, что такая машина не может быть опасна ему.

Машина остановилась.

– Куда тебе? – спросил его высунувшийся из кабины мужик в шапке, сдвинутой на затылок и оттопыренными ушами.

– А вы куда едете? – вопросом на вопрос ответил он.

– В Ивановку.

– Довезете?

– До Ивановки? Не вопрос. Садись назад, только мешок подвинь, он тяжелый.

Он сел на заднее сидение, аккуратно сдвинув большой и грязный мешок. Там что-то металлически звякнуло.

– Запчасти это, не бойся. Не бомба, – засмеялся молчавший до этого водитель.

– Я не боюсь, – ответил он.

В машине было тепло, и говорить совсем не хотелось, тело сразу начало отогреваться и быстро становилось расслабленным.

– А тебе к кому в Ивановку? – спросил ушастый.

– К бабушке, – ответил он первое, что пришло в голову.

– А бабушку как зовут? – не унимался тот.

– Да, вы не знаете.

– Мы всех там знаем, – сказал ушастый, – У нас там даже художник есть. И его знаем.

– Художник? И что он там делает? – попутчик явно обрадовался перемене темы разговора.

– Рисует. Московский, известный. Только фамилию не помню, нерусская какая-то.

– Мы на трассе остановимся. Пожрать возьмем. Подождешь? – спросил водитель.

– Конечно.

Они выехали на трассу, повернули и через несколько секунд оказались возле магазина. Прямо напротив на стоянке стояла полицейская «Лада». У него захолодило сердце. Он всмотрелся – внутри вроде никого не было.

– С нами не пойдешь?

– Ага, – сказал он и вышел из машины, – Вы идите, я догоню.

Мужики кивнули и двинулись к входу. Он быстро спрятался за ближайшей фурой, потом, выглянул из-за нее и, не увидев никого, почти бегом бросился в лесополосу. Он пробежал метров тридцать, но она не кончалась. Тогда он понял, что это уже лес. В нем было сумрачно, и проходы между деревьями можно было разглядеть с трудом. Но он, не раздумывая, двинулся вперед, в направлении, противоположном тому, по которому ехал сюда.

Глава пятая

Шкадов встал рано. Принял контрастный душ, побрился и вышел из ванной вполне в хорошей физической форме. Морально, правда, чувствовал себя похуже. Он сам не мог понять, в чем дело, но копаться в себе не стал, мысли отбросил в сторону, благо к тому времени проснулись родители и сразу начали его активно отвлекать.

– Дима, доброе утро, иди покушай, я уже оладушки разогрела, – из кухни раздался голос матери.

– Иду, ма, – откликнулся он.

А отец уже стоял на входе в ванную, ожидая своей очереди. Он буркнул что-то вроде приветствия и закрыл за собой дверь. Дмитрий не удивился: отцу Андрею Викентьевичу, надо было сначала привести себя в порядок, а только потом начинать человеческое общение. Мама же, Ольга Сергеевна, начинала хозяйничать сразу же после утреннего пробуждения. Родители Дмитрия были почти одинакового возраста – немного за шестьдесят, но мать уже лет пять, как была на пенсии, а отец работал в министерстве транспорта. Этим и объяснялась разница в их поведении. Ольга Сергеевна была улыбчивой домашней, не суетливой. Андрей Викентьевич же был, как струна, всегда подтянутый, напряженный, как бегун на низком старте. Объяснял он это тем, что бороться за рабочее место под солнцем становится все тяжелее, поджимает наглая молодежь и иначе выжить просто невозможно.

Дмитрий сел есть оладушки с медом, во время еды неспешно думая о том, что жизнь с родителями его раздражает не всегда. Есть и приятные моменты. Вот как сейчас, например.

Пришел отец, хмуро стало есть. Мать наоборот ушла в ванную. Стало тихо. Шкадов наслаждался такими моментами. Но потом все же решил прервать молчание:

– Па, тебя подкинуть сегодня?

– На метро доеду, – буркнул отец.

Это тоже было почти привычным ритуалом. Отец сначала отказывался, но потом в семидесяти процентах случаев соглашался. Иногда, правда, их графики не совпадали. Но сегодня вроде бы ничто не могло помешать их совместной поездке. Дмитрий, впрочем, настаивать не стал, выдержал паузу и стал наливать кофе.

Мать вышла из ванной, присела на кухне, но есть не стала.

– Как у тебя дела, Дима? Что нового на работе?

Тоже ритуал. Но Шкадов пока терпел. Он любил своих родителей, хотя иногда раздражение подкатывало к горлу. В такие минуты он старался включить разум, убедить себя, что не прав. Только вот другая половина сознания говорила, что жить с родителями в тридцать два года тоже не очень хорошо. И раздвоение сознания действовало на нервы.

– Все, как обычно, – ответил он, – Оперативная работа. Преступников ловим.

– Что ты спрашиваешь, мать? – хмыкнул отец, – Не видишь, что он засекречен?

Андрей Викентьевич вообще не очень одобрял службу сына в полиции, хотя, будучи по природе, человеком сдержанным и корректным, старался это не очень показывать.

– Но почему засекречен? Сейчас расследуем нападение на банкира Кириллова.

– И что там? – заинтересовалась Ольга Сергеевна.

– Пока отрабатываем версии, – сказал Дмитрий.

– Вот, видишь, – засмеялся отец, – Секретный агент. Два нуля семь.

– Ну что ты, отец, – укорила Андрея Викентьевича супруга, – Он, что нам подробности должен рассказывать? Занят с утра до вечера, на личную жизнь времени не остается.

Это уже опасная тема, подумал Дмитрий, как бы опять не начала сокрушаться по поводу его холостой жизни. Он торопливо допил кофе, и встал из-за стола:

– Спасибо, все было очень вкусно. Отец, так ждать тебя? Пятнадцать минут есть.

– Нет, – решительно ответил Андрей Викентьевич, – На метро поеду. Не хочу в пробках стоять.

Такой отказ случался не часто, но исключительным случаем вовсе не был. Поэтому Шкадов и не слишком удивился.

– Хорошо, – сказал он и пошел одеваться.

Через пятнадцать минут, предварительно включив прогревать мотор, он вышел из квартиры и зашел в лифт. На улице было холодно, но терпимо. Прогреется быстро, подумал он, усаживаясь в салон.

Дмитрий Шкадов был коренным москвичом. Родительская квартира располагалась по столичным меркам недалеко от центра в десяти минутах ходьбы от метро «Аэропорт», но утренние пробки – дело непредсказуемое и поэтому он старался выходить из дома пораньше. Сегодня было терпимо, благо стихийных бедствий – снега или дождя не наблюдалось, но кое-где постоять или подвигаться черепашьим шагом пришлось. И именно в тот момент, когда машина застыла на перекрестке, зазвонил телефон. Беспокоил следователь Кокошкин. Так и сказал:

– Извините за беспокойство.

Шкадов улыбнулся про себя, а вслух сказал:

– Ничего, ничего, уже еду на работу.

– Сегодня жена Кириллова прилетает. Вернее, думаю, прилетела уже.

– Да, помню.

– Побеседуйте с ней. У вас это хорошо получится.

Шкадов не удержался от вопроса:

– Почему вы так считаете?

Следователь чуть замешкался с ответом;

– Ну… просто вы такой …элегантный. Мне кажется, женщины должны вам доверять.

Дмитрий хмыкнул:

– Ну, хорошо. Если вы так считаете…

– Я вам телефон ее сейчас скину.

– Да. Жду.

Через минуту пришла эсэмэска. Дмитрий посмотрел на часы. Почти половина девятого. Не рано? Чуть поколебавшись, он набрал номер.

– Да, слушаю.

Женский голос в трубке показался ему каким-то завораживающим, с растянутыми интонациями и легкой хрипотцой. А может это просто усталость?