Страница 47 из 48
Она должна знать, что все не так плохо, как кажется. Она должна знать, что я сильнее, а не слабее, благодаря ей. На поверхности она видит пустоту на месте души; она видит жертву на месте власти; она видит слабость на месте силы; она видит смерть там, где столько жизни. Смотри, что я могу!
Я столько всего могу.
Я знаю, что Ай-Чин Ляо жива благодаря мне. Трэвис рассказал, что она была заперта в сарае за домом Джонатана в Уоткинсвилле всю неделю, с тех пор как села в его машину, потому что не была уверена, куда направляется, и было немного темно, ей показалось, что мужчина в машине немного похож на ее соседа по общежитию, у него было доброе лицо, а Америка казалась ей страной, полной хороших людей, помогающих тебе при необходимости. Когда полиция нашла ее, она была напуганной, голодной, но в целом невредимой. Что бы он ни собирался с ней сделать, он не успел. Его первый опыт с ультранасилием, похоже, случился со мной и Терри. Джонатан оказался довольно плохим преступником, если его жертва не прикована к инвалидному креслу. Терри не просто не умер, он отделался только сломанной челюстью и сотрясением мозга. Трэвис сказал, что Терри даже умудрился пару раз ударить Джонатана, пока тот лежал на полу моего коридора, и хоть я думаю, что Трэвис вешает мне лапшу на уши, эта версия истории нравится мне достаточно, чтобы в нее поверить. Терри молодец.
Ай-Чин берет меня за руку. Кладет в нее письмо. Оно на китайском.
– Я… письмо, – говорит она. – Тебе.
Я прочту его. Я знаю, как его перевести.
Я столько всего могу.
Благодаря мне Джонатан находится в Исправительном центре Атенс, ему предъявили обвинение в похищении, нападении при отягчающих обстоятельствах, попытке убийства и еще разных вещах, которые на него повесили, потому что, честно, пошел он. Когда Трэвис получил мое сообщение, что я пытаюсь сбежать из дома, он позвонил в 911 и сказал им, что я инвалид, на которого напали в собственном доме. Затем он позвонил Марджани, которая позвонила Андерсону, а затем они все одновременно прибыли к дому, вместе с группой других полицейских. Марджани каким-то образом уболтала их, чтобы она отвлекла Джонатана («Кофе есть?»), пока они выламывали заднюю дверь. Джонатан пытался убежать, но они выстрелили ему в ногу и одели на него наручники.
Надеюсь, от выстрела ему было больно. Надеюсь, больно до сих пор.
Теперь Джонатан отправится в тюрьму надолго. Я не чувствую к нему привязанности, никакой особой связи, которую он так отчаянно хотел. Он просто грустный, больной человек, которого нужно держать подальше от всех нас. Я хотел разделить его одиночество, потому что тоже его чувствовал. Но его отстраненность не такая, как у меня. Он видит мир как отвергающее его место. Я вижу мир как место, которое может принять всех. Он отвергнут не из-за отстраненности, а из-за глупого страха и садизма. Если бы мы не наткнулись друг на друга, Ай-Чин могла бы умереть. Может, он сделал бы это снова. Или, может, он бы ее отпустил и надеялся бы, что она слишком напугана и растеряна, чтобы его опознать. Я не думаю, что Джонатан и сам знал, что произойдет. Это не имеет значения. Все уже закончилось. Если повезет, Джонатан, никто из нас больше никогда тебя не увидит. Ты оказался вообще никем.
Не это сейчас важно, Ай-Чин, когда ты пришла. Важно, что мне повезло.
У меня есть власть. У меня есть сила. У меня есть придающее уверенности знание, что, хоть мне и нужно использовать это кресло, хоть я не мог потянуться и схватить мир за воротник, я изменил этот мир. Я нашел свое место. Мир стал другим, потому что я в нем. Этого нам всем нужно хотеть.
Этого нам всем нужно хотеть.
Я знаю.
Я уверен, что принял участие в этой жизни. Я был активным участником. Я не просто сидел за компьютером, позволяя всему пройти мимо.
У меня есть люди, которые меня любят. У меня есть люди, которые будут рядом до самого конца. У меня есть теплое знание, что, когда меня не станет, когда бы это ни случилось, мои близкие будут говорить обо мне, помнить меня и хранить меня у себя в душе до конца их жизней. Я помогал людям и у меня есть люди, помогавшие мне. Позволить кому-то помочь тебе – это самое приятное, что ты можешь для него сделать.
Ты понимаешь?
Да. Было столько боли. Ты столько всего пережил.
Я не пережил. Я прожил!
Я прожил!
Ай-Чин поглаживает мою левую щеку. Она чудесная. Она сильная. Мир намного лучше, потому что она в нем. Я это вижу. И я знаю, что она тоже.
– Спасибо тебе, – говорит она.
Я глубоко вдыхаю.
– По. Жа. Луй. Ста. Пожалуйста.
Она улыбается. Затем она встает, берет медсестру за руку и выходит из комнаты.
Я принес свет в этот мир, и мне был дан свет этого мира. И что это за свет! Я могу сказать, что я пожил. Можете ли вы сказать, что пожили? Вы должны быть способны сказать, что пожили. Я любил и меня любили.
Этого нам всем нужно хотеть. Это все, что вам сейчас нужно делать. Жизнь прямо перед вами.
Поэтому просто хватайте ее. Я планирую сделать именно это.
Благодрности
Как и большинство людей, я никогда не слышал о спинальной мышечной атрофии, пока это не коснулось моей собственной жизни. Моему сыну Уильяму было два года, когда его близкому другу, Миллеру, поставили диагноз «нервно-мышечное расстройство». Сейчас им обоим по девять лет, они по-прежнему лучшие друзья, а значит их шуточные потасовки с каждым годом становятся все серьезнее. Все это сбилзило меня с родителями Миллера: Линдси Дэвид (чья помощь была неоценимой и без которой ничего из этого не случилось бы) и Исоном Дэвидом, познакомившими меня с миром СМА и людьми, которые живут и процветают, несмотря на эту болезнь. Их теплота и позитивный настрой разожгли во мне первоначальное намерение написать эту книгу, а их советы освещали мой путь на протяжении всего процесса ее создания.
Я посвящаю эту книгу их силе духа. Спасибо.
Я также должен поблагодарить всех людей, которые позволили мне выслушать их рассказ об их опыте работы с СМА и другими подобными болезнями. Я никогда не узнаю столько, сколько знаете вы, но теперь я знаю гораздо больше благодаря вам.
Несмотря на то, что я не написал для него ни одной книги в течение почти десяти лет, мой агент Дэвид Гернет все еще согласился встретиться со мной за ужином однажды вечером два года назад, тогда-то я и удивил его первым завершенным наброском книги. Он понятия не имел, что я что-то пишу! Его энтузиазм по отношению к этому проекту, его вера в меня, упорство и желание, чтобы люди увидели эту книгу – основная причина, по которой вы сейчас держите ее в руках. Я не знаю, принято ли дружить со своими агентами, но я рад, что Дэвид – мой друг.
И я не могу представить себе лучшего пастыря для этой книги, чем Ной Икер, мой редактор в издательстве «Харпер». Он забавный, проницательный и наделен лучшим качеством, какое только может быть у редактора: он всегда прав во всем, но относится к этому абсолютно спокойно. Он также один из лучших людей, что я встретил во время пандемии: как только у нас появится возможность, мы выпьем вместе столько бурбона, сколько в нас только влезет.
Я также не могу не поблагодарить всю команду издательства «Харпер»: Элину Коэн, Кейт Д’Эсмонд, Мэри Гол, Эрин Кибби, Дэвида Корала, Лейни Мэйс, Джоанну О’Нил, Вирджинию Стэнли и остальных членов этой банды.
Я написал всю эту книгу до того, как показал ее кому-либо, и понятия не имел, есть ли в ней какой-то смысл, хорошая она или нет. Мне повезло, что у меня есть умные друзья, с которыми можно посоветоваться, и, осознают они это или нет, но они приложили руку к каждой странице этой книги. Так что, спасибо Эй Джей Долерио, Эйлин Галлахер, Тиму Грисону и Эдит Циммерман за их отзывы и советы.
Я также должен поблагодарить моих редакторов и коллег, связанных со всеми публикациями, в которых я время от времени участвую и которые, возможно, иногда порчу, за их готовность предоставить мне возможность делать это и терпение, с которым они относились ко мне, когда я писал эту книгу: Мэтт Мейерс, Грегг Клейман, Мэтью Лич, Дженифер Лангош и Майк Петриелло из MLB.com; Дэвид Уоллес-Уэллс, Бенджамин Харт, Рэй Рахман и Энн Кларк из журнала New York; Джон Глюк и Брендан Воган из «Медиума»; Мередит Беннетт-Смит из NBC News, а также Бен Уильямс и Сэм Шуб из GQ.