Дитя божье

Мне это напомнило карнавал, который однажды проводили в Ньюпорте. У одного парня была обезьяна или горилла, неважно, кто это был, здоровая. Почти как Джимми. Там было такое, что вы могли надеть боксерские перчатки и выйти с ней на ринг, и, если продержитесь три минуты, получите пятьдесят долларов.

Ну, эти чуваки, с которыми я был, привязались ко мне и всё тут. Со мной была девица, которая всё смотрела на меня, как корова на мясника. А эти чуваки всё подзуживают меня. Кажется, мы глотнули немного виски, не помню. В общем, смотрю я на обезьяну и думаю: Ну чёрт. Не такая уж она и здоровая. Не больше меня. А её держали на цепи. Помню, она сидела на табурете и ела кочан капусты. Я сразу сказал: дерьмо. Поднял руку свою набитую и сказал парню, что попробую разок.

Ну, они взяли меня в оборот, надели на меня перчатки и все такое, и этот парень, которому принадлежала обезьяна, он сказал мне, сказал: «Ты ее не бей слишком сильно, потому что если ты это сделаешь, ты её разозлишь и у тебя будут серьезные проблемы. Я подумал про себя: ха, хочет уберечь свою обезьяну от трёпки, вот что он пытается сделать. Надеется защитить свои инвестиции.

В общем, я вышел и влез в ринг. Чувствовал себя полным дураком, все мои приятели там кричали и ждали продолжения, и я посмотрел на эту девчонку, с которой я был, подмигнул ей, и в это время они вывели старую обезьяну. На ней был намордник, и она так доброжелательно посмотрела на меня. Ну, они назвали наши имена и все такое, я забыл, как звали обезьяну, и этот чувак позвонил в большой колокол, и я вышел и начал кружить вокруг обезьяны этой. Показал ей немного работы ногами. По ее виду было не сказать, что она что-то может сделать, поэтому я вытянул руку и ударил ее. Она так, беззлобно, на меня посмотрела. Что ж, я не придумал ничего лучше, как выпрямиться и ударить её снова. Ударил её прямо в голову. Когда я это сделал, её старая голова откинулась назад, а глаза стали добродушно-весёлыми, и я сказал: Ну-ну, очень мило. В мыслях я уже тратил пятьдесят долларов. Я поднырнул, чтобы ударить её снова, и в это самое время она прыгнула мне прямо на голову, засунула лапу мне в рот и стала отрывать мне челюсть. Я даже не мог позвать на помощь. Я думал, они никогда не снимут с меня эту тварь.

БАЛЛАРД осторожно пробирался по грязи между посетителей ярмарки. По дорожкам, посыпанным опилками, среди палаток, фонарей и конусов сахарной ваты, мимо разрисованных киосков с рядами призов, кукол и животных, свисающих с ниток. Стоящее на фоне неба колесо обозрения выглядело как аляповатый браслет, и маленькие, похожие на ястребов, козодои носились среди направленных вверх вспышек света с разинутыми клювами и зловещими криками.

Там, где в аквариуме покачивались целлулоидные золотые рыбки, он наклонился, держа в руках сачок, и стал наблюдать за другими рыболовами. Служащий вынимал рыбок из сачков, читал номера на их нижней стороне и либо отрицательно качал головой, либо тянулся за маленьким пупсом или гипсовой кошкой. Пока он был занят, пожилой человек рядом с Баллардом пытался одновременно направить двух рыб в свой сачок. Они не помещались, и от нетерпения старик подвел их к краю аквариума и взмахом сачка выплеснул рыбок и воду на стоящую рядом с ним женщину. Женщина посмотрела вниз. Рыбки лежали в траве. Ты, должно быть, чокнутый, сказала она. Или пьяный. Старик схватил свой сачок. Служащий повернулся к ним. В чем дело? — спросил он.

Я ничего не делал, — сказал старик.

Баллард вылавливал рыб и бросал их обратно, изучая цифры на призах. Женщина в мокром платье указала на него. Она сказала, что вон тот мужчина жульничает.

Ладно, приятель, сказал служащий, потянувшись за сачком. Получаешь одну за десять центов, три за четвертак.

У меня пока нет ни одной, — сказал Баллард.

Ты бросил обратно не меньше дюжины.

У меня нет ни одной, — сказал Баллард, держа свой сачок.

Ну так возьми одну и просто смотри на остальных.

Баллард пожал плечами и посмотрел на рыбу. Вытащил одну.

Служащий взял рыбу и посмотрел на нее. Выигрыша нет, сказал он, бросил рыбу обратно в аквариум и забрал сачок у Балларда.

Может, я еще не закончил играть, — сказал Баллард.

А может и закончил, ответил служащий.

Баллард бросил на него ледяной взгляд, плюнул в воду и повернулся, чтобы уйти. Дама, которую обрызгали, с лёгким испугом наблюдала за ним. Проходя мимо, Баллард процедил ей сквозь зубы. Ты старая озабоченная шлюха, не так ли? — сказал он.

Он перемешал десятицентовики на дне кармана. Его манили винтовочные выстрелы, приглушенные звуки, которые он различил среди криков зазывал и торговцев. Полная оживления будка с длинноногими мальчишками, скрючившимися у стойки. В глубине будки шатались и скрипели механические утки, трещали и плевались винтовки.

Подходите, подходите, проверьте свое мастерство и выиграйте приз, — зазывал владелец тира. Да, сэр, а вы?

Я пока смотрю, — сказал Баллард. Что у вас есть?

Владелец указал тростью на ряды плюшевых игрушек, рассаженных по возрастанию размера. Нижний ряд, сказал он…

На эти можно не обращать внимания, — сказал Баллард. Что мне нужно сделать, чтобы получить большие?

Владелец указал на маленькие карточки на проволоке. Попадите в маленькую красную точку, — сказал он нараспев. У вас есть пять попыток, чтобы сделать это, и вы сможете выбрать любой имеющийся приз.

Баллард достал свои десятицентовики. Сколько? — спросил он.

Двадцать пять центов.

Он выложил три десятицентовика на прилавок. Продавец поднял винтовку и вставил латунный магазин с патронами. Это была помповая винтовка и она была прикреплена к прилавку цепью.

Баллард положил пятицентовик в карман и поднял винтовку.

Можно опираться на локти, — пропел владелец.

Мне это не нужно, — сказал Баллард. Он выстрелил пять раз, опуская винтовку между выстрелами. Когда он закончил, он указал вверх. Дайте-ка мне вон того большого медведя, — сказал он.

Продавец протащил маленькую карточку по тросу, отцепил ее и передал Балларду. По его словам, для победы нужно выбить весь красный цвет с карты. Он смотрел куда-то в сторону и, казалось, даже не обращался к Балларду.

Баллард взял карточку в руку и посмотрел на нее. Весь красный цвет должен быть выбит. Вы это имеете ввиду? — спросил он.

В карточке Балларда было одно отверстие посередине. Вдоль одного края дыры виднелся крохотный кусочек красного ворса.

Почему бы и нет, сказал Баллард. Он швырнул на прилавок еще три десятицентовика. Подходите, — сказал торговец, заряжая ружье.

Когда карточка вернулась, на ней и под микроскопом нельзя было найти ничего красного. Продавец протянул ему большого плюшевого медведя и Баллард снова шлепнул три десятицентовика.

Когда он выиграл двух медведей, тигра и собрал небольшую толпу, продавец отобрал у него ружье. Хватит с тебя, приятель, — прошипел он.

Вы ничего не говорили о том, сколько раз можно выигрывать.

Подходите, пропел зазывала. Кто следующий? Три больших приза на человека — это предел заведения. Кто наш следующий претендент на победу?

Баллард взвалил своих медведей и тигра и двинулся сквозь толпу. О, господи, посмотри, сколько всего он выиграл, — сказала женщина. Баллард натянуто улыбнулся. Мимо проплывали лица молодых девушек, мягкие и гладкие, как сливки. Некоторые смотрели на его игрушки. Толпа двигалась к краю поля и собиралась там, Баллард среди них, море деревенских жителей, наблюдавших в темноте за началом какого-то полуночного представления.

На поле вспыхнул свет и к созвездию Большого пса устремилась голубоватая ракета. Высоко над перекошенными лицами она разорвалась, брызги горящего глицерина вспыхнули в ночи и потекли по небу свободно падающими каплями раскаленных искр, вскоре сгоревших дотла. Еще одна вспыхнула, с протяжным воющим звуком, рыбьим хвостом взмывая ввысь. В середине ее соцветия, как тень, виднелся след предыдущей ракеты — клубы черного дыма и пепельные шлейфы, уходящие вниз, словно огромная темная медуза, опустившаяся на небеса. В лучах света на поле виднелись двое мужчин, склонившихся над ящиком с фейерверком, словно ассасины или подрывники. А среди лиц можно было разглядеть молодую девушку с засахаренным яблоком в зубах и широко раскрытыми глазами. Ее светлые волосы пахли мылом. Несмотря на свой возраст, она выглядела ребенком, восторженно смотрящим на зарево горящей серы и смоляной свет средневековой ярмарки. Тонкая длинная свеча освещала черные омуты ее глаз. Ее пальцы сжимались. В потоке этой разрывающейся серой пелены она увидела, что человек с медведями смотрит на нее, и, придвинувшись ближе к девушке, стоящей рядом, быстро запустила пальцы в ее волосы.