Дитя божье

Почему бы тебе не продолжить.

Я думаю, ты слишком молода, чтобы понять, когда человек тебя дразнит.

Ты даже не мужчина. Ты просто сумасшедшая тварь.

Возможно, даже больше, чем ты думаешь, — сказал Баллард. Почему ты носишь эти штаны?

Что это с тобой?

У Балларда пересохло во рту. Ты ничего не видишь, — сказал он.

Она смотрела на него безучастно, потом покраснела. Мне не на что смотреть, — сказала она.

Баллард сделал несколько деревянных шагов к дивану, а затем остановился посреди комнаты.

Почему бы тебе не показать мне эти красивые сиськи, — хрипло сказал он.

Она встала и указала на дверь. Убирайся отсюда, — сказала она. Прямо сейчас.

Ладно тебе, — прохрипел Баллард. Я больше ничего не буду тебе рассказывать.

Лестер Баллард, когда папа вернется домой, он тебя убьет. Если я сказала тебе убираться отсюда, то именно это я и имела ввиду. Она топнула ногой.

Баллард посмотрел на нее. Хорошо, — сказал он. Если ты так хочешь. Он подошел к двери, открыл ее, вышел и закрыл ее за собой. Он услышал, как она защелкнула замок. Ночь на улице была ясной и холодной, луна висела на небе огромным кольцом. Дыхание Балларда поднялось к темным небесам. Он повернулся и посмотрел назад на дом. Она наблюдала за ним из угла окна. Он спустился по разбитой дорожке к дороге, пересек канаву, прошел по краю двора и вернулся к дому. Подхватив винтовку, которую он оставил прислоненной к яблоне, он прошел вдоль дома, поднялся на невысокую стену из шлакоблоков и пошел вдоль нее мимо бельевой веревки и угольной кучи к тому месту, где он мог заглянуть в окно. Над диваном виднелся ее затылок. Некоторое время он наблюдал за ней, затем поднял винтовку, взвел ее и навел прицел на ее голову. Только он это сделал, как вдруг она поднялась с дивана и повернулась лицом к окну. Баллард выстрелил.

В холодной тишине раздался оглушительный грохот винтовочного выстрела. Сквозь заиндевевшее стекло он увидел, как она ссутулилась и снова выпрямилась. Он дослал в патронник еще один патрон, поднял винтовку, и тут она упала. Он потянулся вниз, пошарил в замерзшей грязи в поисках пустой гильзы, но не нашел ее. Обогнув дом, он побежал к парадному входу, поднялся по шатким ступенькам и уперся в дверь. Ты, тупой сукин сын, — сказал он. Ты слышал, как она запирала ее. Он спрыгнул на землю и побежал к задней части дома, зашел на низкое крыльцо, толкнул дверь кухни и прошел в переднюю комнату. Она лежала на полу, но не была мертва. Она шевелилась. Казалось, она пытается подняться. Тонкая струйка крови стекала по желтому линолеуму и просачивалась в древесину пола. Баллард сжал винтовку и смотрел на нее. Умри, черт тебя побери, — сказал он. Она так и сделала.

Когда она перестала двигаться, он пошел по комнате, собирая газеты и журналы и разрывая их на мелкие кусочки. Идиот безмолвно наблюдал за происходящим. Баллард оторвал окружавшую плиту сетку и толкнул плиту ногой. Труба влетела в комнату в облаке угольной пыли. Он распахнул дверцу и из нее посыпались горячие угли. Он навалил на них бумаги. Вскоре посреди комнаты запылал костер. Баллард поднял мертвую девушку. Она была вся в крови. Он взвалил ее на плечо и огляделся. Винтовка. Она прислонена к дивану. Он взял ее и снова всё осмотрел. Под потолком комнаты уже висели клубы дыма, а по голому деревянному полу к краю линолеума бежали маленькие огоньки. Когда он обернулся в дверях кухни, последнее, что он увидел сквозь дым, был ребенок-идиот. Грязный и бесстрашный он сидел среди язычков пламени и смотрел на него похожими на ягоды глазами.

БАЛЛАРД ШЕЛ ПО ДОРОГЕ у вершины горы, когда шериф подъехал к нему на машине. Шериф приказал Балларду опустить винтовку, но Баллард не сдвинулся с места. Он стоял на обочине дороги с винтовкой в руке и даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто это произнес. Шериф высунулся из окна и взвел пистолет. В холодном воздухе было очень хорошо слышно, как щелкнул курок и как рука опустилась в выемку предохранителя. Парень, тебе лучше положить ее на землю, — сказал шериф.

Баллард уперся прикладом винтовки в дорогу и отпустил ее. Она упала в придорожные кусты.

Повернись.

Теперь подойди сюда.

Постой там минутку.

Теперь иди сюда.

Вытяни руки.

Если вы оставите там мою винтовку, кто-нибудь ее заберет.

Буду я еще беспокоиться о твоей чертовой винтовке.

ЧЕЛОВЕК ЗА ПИСЬМЕННЫМ СТОЛОМ сложил руки перед собой, словно собираясь молиться. Он смотрел на Балларда сквозь кончики пальцев. Ну, — сказал он, — если вы не сделали ничего плохого, зачем вы прятались среди кустов так, что вас никто не нашел?

Я знаю, как тут дела делаются, — пробормотал Баллард. Сажают в тюрьму и выбивают из тебя все дерьмо.

С этим человеком здесь когда-нибудь плохо обращались, шериф?

Ему видней.

Мне сказали, что вы обругали помощника шерифа Уокера.

Ну и что?

На что ты там уставился?

Да я просто так смотрел.

Мистер Уокер не будет указывать вам, что говорить.

Он может указать мне, чего не надо говорить.

Это правда, что вы сожгли дом мистера Уолдропа?

Нет.

Вы жили в нем в то время, когда он сгорел.

Это… Я этого не делал. Я ушел оттуда задолго до этого.

В комнате стало тихо. Через некоторое время человек за столом опустил руки и сложил их на коленях. Мистер Баллард, — сказал он. Вам придется либо изменить ваш образ жизни, либо найти какое-то другое место, где вы будете жить.

БАЛЛАРД ВОШЕЛ в магазин и захлопнул за собой дверь с железным засовом. В магазине никого не было, кроме мистера Фокса, который кивнул маленькому и озабоченному покупателю. Покупатель не кивнул в ответ. Он прошел вдоль полок, выбирая товар, выставляя банки этикетками вперед, проделывая дырки в их упорядоченных рядах и складывая их на прилавок перед лавочником. Наконец он встал перед мясной витриной. Мистер Фокс поднялся, надел белый фартук, старые пятна крови на котором выцвели до светло-розового цвета, завязал его сзади, подошел к витрине и включил свет, осветивший батоны колбасы, круги сыра и поднос с тонко нарезанными свиными отбивными среди сосисок и сарделек.

Нарежьте мне примерно полфунта этой колбасы, — сказал Баллард.

Мистер Фокс достал батон, положил на разделочную доску, взял нож и начал отрезать тонкие ломтики. Он выкладывал их по одному на доску. Когда он закончил, то отложил нож и положил доску на весы. Они с Баллардом наблюдали за колебаниями стрелки. Что еще, — сказал торговец, перевязывая пакет с мясом бечевкой.

Дайте мне немного этого сыра.

Он купил упаковку сигаретного табака и стоял, затягиваясь дымом и кивая на продукты. Сложите их, — сказал он.

Лавочник посчитал товары в своем блокноте, перекладывая их с одной стороны прилавка на другую. Он приподнялся и большим пальцем сдвинул очки назад.

Пять долларов и десять центов, — сказал он.

Просто положите это на стойку.

Баллард, когда ты мне заплатишь?

Ну. Я могу дать вам немного сегодня.

Сколько.

Ну. Скажем, три доллара.

Лавочник что-то прикидывал на своем блокноте.

Сколько всего я должен? — спросил Баллард.

Тридцать четыре доллара и девятнадцать центов.

Вместе с этим?

Вместе с этим.

Давайте я отдам вам четыре доллара и девятнадцать центов и тогда будет тридцать ровно.

Лавочник посмотрел на Балларда. Баллард, — спросил он, — сколько тебе лет?

Двадцать семь, если уж вам интересно.

Двадцать семь. И за двадцать семь лет тебе удалось накопить лишь четыре доллара и девятнадцать центов?

Лавочник что-то подсчитывал в своем блокноте.

Баллард подождал. Что вы считаете? — спросил он с подозрением.

Минутку, — ответил лавочник. Через некоторое время он поднял блокнот и прищурился. Ну что ж, — сказал он. По моим расчетам, при таких темпах выплата тридцати долларов займет сто девяносто четыре года. Баллард, мне уже шестьдесят семь.

С ума сойти.

Конечно, это только если ничего больше не покупать.