Страница 2 из 15
В электронном блоке «радионяни» послышалось кряхтение, негромкое похныкивание – проснулся Ши Вон. Мэ Ри тихо встала с кровати, накинула длинный шелковый халат и отправилась в детскую.
Свет ночника озарял уже сидящего в кроватке малыша, трущего глазки кулачками. Мэ Ри подошла к кроватке:
– Кто тут у нас проснулся? Сыночек мой сладкий проснулся! – и, взяв ребенка на руки, прижала к себе теплое нежное тельце и чмокнула в темноволосую кудрявую макушку. Малыш тут же перестал хныкать и прижался пухлой щечкой к груди матери.
К окончанию первого года своей жизни Ши Вон уже научился контролировать физиологические потребности и всегда просыпался, если хотел в туалет. На этот случай в детской всегда стоял яркий пластиковый горшочек с крышкой. И сейчас Мэ Ри, держа сына на руках, поставила горшок на круглый толстый ковер, лежащий на полу, и, опустившись на колени, посадила мальчика на горшок.
Он спокойно сделал свои дела и тут же нетерпеливо начал поднималься на ножки. Женщина поцеловала сына в теплую щечку и, положив на руки, прижала к груди:
– Спи, мое солнышко! Закрывай глазки!
– Ом-ма (мама)… – пролепетал Ши Вон, улыбаясь матери и демонстрируя все свои девять сахарных зубов.
– Да, мой сладкий! Мама с тобой. Спи, родной!
– Ап-па (папа)… – сказал малыш.
– Да, папа тоже спит! И Ши Вончику нужно спать, чтобы быть таким же большим и сильным, как папа! Закрывай глазоньки, милый! – и она принялась тихонько покачивать сына на руках.
Ребенок послушно закрыл глазки, и вскоре дыхание его стало ровным и размеренным. Мэ Ри поцеловала сына в выпуклый лобик и осторожно опустила в кроватку. Накрыла мягким и легким, но теплым одеялом и, поправив ночник, чтобы свет его не мешал ребенку, вышла, забрав горшок и аккуратно прикрыв за собой дверь. Прошла в туалет, освободила горшок и, помыв его, вернула в комнату Ши Вона. А потом, зевая, вернулась в спальню. Часы показывали без пяти четыре. Что ж, она ещё успеет поспать, прежде чем нужно будет подниматься и готовить завтрак для Юн Шика.
Девушка сняла халат и положила его на небольшой красивый стул с резной спинкой и обтянутым ярким поблескивающим шелком сиденьем. Постаралась как можно тише лечь на свою половину кровати, однако Юн Шик почувствовал движение и, перевернувшись на бок, протянул руку и, найдя на ощупь ее тело, притянул к себе и поцеловал в обнаженное плечо пониже тонкой бретельки пижамного топа:
– М-м-м… Какая сладкая… Ши Вон?..
– Угу, – ответила Мэ Ри, повозилась, разворачиваясь к мужу и закидывая руку ему за спину. – Но я его усыпила. И ты тоже спи, родной! Рано еще!
Он потянулся к губам женщины, поцеловал, касаясь легко, почти целомудренно:
– Моя любимая девочка! Ты тоже спи! А то днем понадобится много сил, чтобы сладить с нашим богатырем!
Мэ Ри тихонько засмеялась: Ши Вон, и правда, родился крупным – больше четырех килограммов весом. Последние недели перед родами у нее отекали ноги, а живот был таким огромным, что молодая женщина не могла обуваться сама. Поэтому ходила в легких мягких балетках. Вечерами Юн Шик растирал ей ступни и икры ног, массажировал, чтобы хоть немного облегчить ее страдания. И все извинялся, что ей приходится проходить через все это.
На что девушка легко смеялась, обнимала его за шею и, целуя смуглую щеку, говорила:
– Юн Шик, зачем ты извиняешься? Это нормально для беременных – я узнавала. Все хорошо. Главное, чтобы нашему малышу было комфортно.
А малыш вовсю пинался и толкался в животе матери, иногда Мэ Ри даже просыпалась ночами – настолько сильными были эти толчки.
Когда пришла пора рожать, Мэ Ри позвонила мужу. Он сорвался с места и примчался с работы – взволнованный, не знающий, за что хвататься. Мэ Ри в перерывах между двумя схватками (они к тому времени уже стали довольно частыми и очень сильными) заставила мужа успокоиться и взять сумку с необходимыми вещами, которую она приготовила уже давно. Придерживая жену за спину, Юн Шик помог ей дойти до лифта и, пока они спускались в подземный гараж, не отпускал ее и все спрашивал, как она себя чувствует.
– Пока держусь, – отвечала она. – Не бойся, в лифте не рожу… Это происходит не так быстро. О-о-о… – вдруг застонала она, сгибаясь почти вдвое и с силой вцепившись в руку мужа.
– Что?! – побледнел мужчина, а Мэ Ри начала бышать глубоко и ритмично. Потом, когда боль отступила, выдавила:
– Всё… нормально!..
– Да как же нормально? Когда совсем ненормально… – глаза мужчины стали большими и испуганными. Он посадил жену на заднее сиденье и, сказав: «Сейчас, милая! Потерпи! Сейчас поедем!» – быстро сел за руль.
В клинике женщину тут же приняли медсестры и повезли на каталке в родовую палату. А взволнованный Юн Шик, не в силах усидеть на месте, начал мерить шагами коридор.
Ему пришлось ждать долго. Когда мужчина уже весь извелся от неизвестности, из родового зала вышла медсестра в аккуратном розовом форменном платье и такой же шапочке на голове, он вскочил с мягкой скамьи, на которой к тому времени уже сидел, без сил привалясь спиной к стене, и вопросительно уставился на нее.
Сестра улыбнулась ему и сказала:
– Вы муж госпожи Ан Мэ Ри?
Он только кивнул, не в силах произнести ни слова.
– Поздравляю, вы счастливый отец! У вас замечательный мальчик! Очень крупненький, весь в папу!
– Мальчик… – расплылся в блаженной улыбке мужчина и тут же с тревогой спросил. – А моя жена? Как она себя чувствует?
– Мамочка, конечно, устала – роды трудный процесс. Но она отдохнет, и все будет прекрасно! С ней все хорошо!
– Слава богу! – выдохнул облегченно Юн Шик. – А… Скажите, сестра, когда я могу увидеть их?
– Подождите еще немного – младенца нужно искупать, взвесить. А потом их с мамочкой переведут в палату. Вы можете подождать здесь! – и, приветливо улыбнувшись, женщина вернулась обратно.
Действительно, Мэ Ри с сыном скоро перевезли на каталке в отдельную палату, куда к ним вскоре пустили и счастливого папашу.
Он на цыпочках прошел к кровати, на которой лежала его любимая Мэ Ри, а рядом с ней – крошечный сверточек, который женщина придерживала рукой и которым неотрывно любовалась. Заметив мужа, она улыбнулась. Лицо ее казалось измученным, но наполненным каким-то светом:
– Юн Шик! Посмотри! Наш малыш такой красивый! Он так похож на тебя!
Мужчина осторожно заглянул в крошечное красное личико с закрытыми глазками – малыш спал и во сне причмокивал маленькими розовыми губками. Длинные темные ресницы бросали смутные тени на пухлые круглые щечки. И младенец показался мужчине таким прекрасным, что на глаза его навернулись невольные слезы – слезы счастья.
– Он чудесный, Небо мое! – он осторожно протянул руку и одним пальцем невесомо коснулся щечки малыша. Тот тут же заворочался, закряхтел, завертел темной головкой с длинными волосиками, на концах закручивающимися крупными кольцами. – И, боже! Он что – кудрявый?! Как такое возможно?!
– Я не знаю. Надо будет спросить у мамы – возможно, в ее предках были кудрявые люди.
Юн Шик со счастливой улыбкой смотрел на младенца:
– Спасибо, любовь моя! Сын! У меня сын!
– У нас – сын, – поправила его со смехом женщина.
– Да, конечно! У нас!.. Ох, надо ведь сообщить родителям! – спохватился он.
– Хорошо, ты потом позвони им! Пусть порадуются, – сказала Мэ Ри, имея в виду, прежде всего, своих родителей.
Но Юн Шик рассудил иначе.
– Я потом позвоню твоим. А еще съезжу к моим родителям…
На лице Мэ Ри отразились ее сомнения:
– Юн Шик… Твоя мама…
– Милая, она тоже справе знать, что стала бабушкой… И, думаю, отец в любом случае будет рад! Ты же знаешь – он уже считает тебя частью своей семьи. А теперь у него и внук появился. Дед будет рад Ши Вону! – повторил он и снова посмотрел на малыша.
Имя ребенку они выбрали заранее, еще до родов. Точнее, два имени – для девочки и для мальчика. Мэ Ри не захотела проходить УЗИ, чтобы узнать пол ребенка.