Страница 11 из 26
Захотелось кого-нибудь хорошенько треснуть. Разбить расписные вазы, все цветочные тарелочки и на обломках баторского фарфора устроить танец пробудившегося безумия.
Но вместо этого я сама лично распахнула дверь, чтобы обнаружить на пороге ещё пару докучливых сестёр. Тактичность дочерей Мелиры явно была переоценена, потому что в следующий миг Тильда Лорендин, в такую жару обёрнутая в палантин из горностая, без приглашения вошла в мою комнату и встала строго посередине ковра. Изящно развернулась – так, что ткань платья красиво обернулась вокруг стройных ног, и победоносно улыбнулась.
Следом, обхватив небольшой инкрустированный сундучок, просеменила Хломана.
– Конечно, вы можете войти, – с едким сарказмом разрешила я и хлопнула дверью.
– Ты уже готова к приёму в твою честь, сестра? – Тильда скинула отороченную мехом накидку прямо на пол и стянула кружевные перчатки.
Хломана Дельская поставила драгоценную ношу на низкий плетёный столик и плюхнулась в кресло, отчего Матриция и Финетта прижались к стене и затравленно притихли.
– Не справляюсь без вашей помощи, – ввернула я, осматривая компанию. – Вы ведь тоже пришли поддержать меня морально?
– Ещё чего, – фыркнула Тильда. – К тому же твоё представление – только повод, удачное прикрытие для другого знакомства, гораздо более важного для Квертинда. Но не будем сейчас об этом, – она промокнула платочком лоб. – Я бы не явилась сюда, не будь у меня весомой причины, – она закатила глаза и заговорила с подчёркнутым выражением: – «В моём лице узрите вы возмездие, и кара за грехи умерщвляет плоть».
– Ты тоже переводишь строки на какой-то непонятный язык? – по-своему расценила я высказывание Тильды.
– Поэма «Царственность», – пояснила Хломана, вальяжно раскачиваясь в кресле. – Глава девятая, строфы о наказании заблудших душ.
– Вы пришли меня наказывать? – я сложила руки на груди и развеселилась.
Даже если все четыре сестры вдруг решат напасть разом, вряд ли у них есть шансы. Жаль, придётся устроить погром в собственных покоях, но я уже давно приметила тяжёлый фарфоровый подсвечник для одной-единственной свечи. А если из декоративной клетки, служащей вазой для очередного букета, вытащить металлический прут, то я буду практически вооружена.
– Не тебя, – как будто даже возмутилась Тильда. – А этих двух негодниц, оскверняющих звание мелироанских дев. Они сбежали от меня и, видимо, решили, что смогут найти защиту здесь, у мейлори чёрного паука.
– Матрицию и Финетту? – удивилась я. – Что они сделали?
– Кое-что непростительное, – пояснила Тильда и, подойдя к пузатой расписной вазе, взбила руками букет астр.
Пушистые соцветия осенних красавиц ярко пестрели на фоне нарисованных на стенах розовых узоров. Настоящие розы я приказала выкинуть из моей комнаты ещё прошлым вечером. Я не была против растений из местного сада: они словно окружали меня любимой стихией Ревда. Но аромат роз всё ещё напоминал о домике Чахи и вызывал тошноту.
– Что именно? – задала я вопрос, которого от меня явно ждали.
Хломана тихо хихикнула в кресле, наблюдая за происходящими изменениями. Финетта спряталась за спиной Матриции, а последняя вновь превратилась в корову. Точнее, на этот раз – в покрасневшего, разъярённого быка. Того и гляди, пойдёт пар из ноздрей. Но копытом девушка не била и явно не рвалась в драку. Я показательно зевнула и прислонилась плечом к дверному косяку.
– Слышала когда-нибудь о позоре Мелироанской академии, от которого она не может отмыться много лет? – спросила Тильда почему-то у астры, которую вытащила из букета. – Ошибки прошлых сестёр бросают тень и на нас. Двадцать лет назад здесь училась некая леди лин де Торн.
– Дамна? – заинтересовалась я и тут же сама ответила: – Конечно, слышала. Дамна лин де Торн – мелироанская благородная дева.
– Даже такие, как ты, знают о минувшем скандале, – скорчила гримасу Тильда и бросила астру на пол. Её тут же подобрала Эсли и вернула на место. – Дамна лин де Торн не имеет права называться благородной девой. Её исключили в 191 году. Тогда ещё молодая Лаптолина Првленская способствовала её разоблачению. Госпожа лин де Торн посмела проявить весьма не сестринский интерес к подруге – Нарделии Линдрен. Последней удалось избежать позора: её спешно выдали замуж за какого-то богатея-выскочку Эстеля. А вот Дамна во всеуслышание признала свои прегрешения. С тех пор о мелироанских девах ходят унизительные слухи.
– Ты не имеешь права диктовать людям, кого любить! – неожиданно взорвалась Матриция. – Любовь – великое чувство! Она исцеляет, вселяет надежду, дарит крылья и талант… – Она задохнулась, подбирая слова. – Нужно бороться за свою любовь, как сам Кирмос лин де Блайт…
– Конечно, имею право! – прикрикнула Тильда. – Мы, сёстры, связаны. Скованы одной цепью! Задача всех благородных дев – беречь репутацию друг друга от гнусностей и срама.
– Послушай, Тильда, – Финетта вышла и растерянно улыбнулась. – Мы не имеем отношения к тому, о чём ты говоришь… Мы просто близкие подруги.
Дочь госпожи Томсон нервно теребила стрекозу на платье и боялась сделать лишний шаг. Низенькая девушка, казалось, уменьшилась ещё сильнее. Я хмыкнула. Тоже мне, борцы.
– Ложь! – заявила леди Лорендин. Её тонкие, чётко очерченные брови едва заметно подёргивались. – Вы всегда вместе, неразлучно, гуляете по коридору, взявшись за руки. Вас могут увидеть дети! Вы не только нарушаете нормы приличия, но ещё и настолько глупы, что не способны держать это в тайне!
– Откуда здесь дети? – спросила я, но меня не услышали.
Сестры были целиком поглощены конфликтом. Хломана Дельская, до сих пор мирно качавшаяся в кресле, раскрыла сундучок. Внутри оказались швейные принадлежности: вязальные спицы, мотки пряжи и прочее рукоделие. Ничего интересного, на мой взгляд, но Финетта Томсон ахнула, попятилась и, обняв Матрицию, тихонько заплакала.
– Мы, как сёстры, больше не можем прощать вам проступки, – уже спокойнее проговорила Тильда. – Но! – Она подняла палец вверх. – Лаптолине я тоже пока не расскажу, иначе вам обеим не избежать кристального колодца. И позорного исключения.
– Тильда, прошу тебя, – испуганно проговорила Матриция. – Это неправда, ты неверно всё поняла…
Хломана достала какой-то предмет из сундучка и церемониально вручила его Тильде. Та изящным жестом обхватила лакированную деревянную рукоять и велела служанкам зажечь свечу. Удивительно, но они повиновались. Когда же леди Лорендин поднесла своё орудие к пламени, до меня дошло, что это такое.
– Один проступок – одно клеймо, – завороженно глядя, как нагревается печать, проговорила Тильда. – Начнём с самых незаметных мест. Например, с затылка Матриции. Она и без того уродлива, а если её кожу отметить позорным клеймом, может, это отвадит Финетту… – Сестра вытянула перед собой раскаленный штамп и приказала: – Хломана, подними ей волосы. Юна, – о моём существовании наконец-то вспомнили, – держи сестру, чтобы не дёргалась. Говорят, ты боевой маг и весьма неплохой. Справишься?
– Нет, – спокойно ответила я, не шелохнувшись. – Я не буду участвовать в травле.
– Это не травля, – искренне возмутилась Тильда. – Это урок и назидание. Поверь, мы оказываем милость сёстрам, сохраняя их тайну от Лаптолины и избавляя от официального наказания. Но и спустить проступок тоже не можем. Тебе лучше принять правильное решение и поступить мудро. Или хочешь, чтобы тебя тоже записали в извращенки, как этих дурочек?
– Ладно, давайте начистоту, – я глубоко вдохнула, отлепилась от дверного проёма и встала между парами девушек, не позволяя им приблизиться друг к другу. – Вы открыли мне свои секреты, я открою вам свои. Справедливый обмен, – ухмыльнулась краешком губ и продолжила: – Мне наплевать. И на вас, и на вас, – кивнула на удивлённых леди по очереди. – Ничего личного, но вы мне не сёстры. Даже не подруги. Я ничем с вами не скована. И меньше всего хочу ввязываться в неприятности. Я здесь надолго не задержусь, так что буду благодарна, если вы сейчас же покинете мою комнату и просто перестанете меня замечать.