Эйнштейн

– Наверное, думал образами, а не словами, как надо спускаться по ступенькам! – Донеслось до его ушей сквозь общий оглушительный смех толпы и громыхание стульев в зале. Земля за крутилась перед его глазами, и он снова улетел в свой привычный космос с понятными ему явлениями и процессами.

Как управлять памятью

Зачем мне что-то запоминать, если я всегда могу посмотреть это в книге.

А.Эйнштейн

Всю свою жизнь он искал парадоксы и нестыковки в наблюдаемых явлениях, заползая в такие тонкие и крошечные отверстия каждого механизма, куда не проникнет даже муравей или даже инфузория, все это доставляло ему единственное удовольствие. Эйнштейн лежал на грязном полу, по которому не так давно ходили грязными ногами присутствующие и совсем не хотел подниматься, он не хотел больше видеть эти презрительные, направленные на него с высока взгляды. Запах земной пыли бил в нос, небеса были от него уже очень далеко, но он закрыл глаза и попытался подняться снова до них, но шум толпы над ним, как крик воронья хлопающим крыльями не отпускал его. Это не ученые, это какие-то хищники, ждущие не своей победы, а больше поражению других. Люди так отвратительны за то, что ставят себя выше научного знания и общественного прогресса. Наука требует совместного прогресса, а как можно было с ними о чем-то договориться. Их воображение ограничивается тем какую бабочку одеть вечером или что приготовить на ужин, они слишком ограниченные люди. Он лежал и чувствовал запах пыли только что вымытых полов, и битое стекло издевательского смеха, который на него непрестанно сыпался. За все это время никто не подошел к нему, узнать о его состоянии, наличии ушибов, или просто помочь встать. Как это была похоже на то, когда его в детстве выгоняли из песочницы. Он закрыл глаза от наступающей, как тогда обиды, и стал медленно улетать в далекий космос сквозь миллиарды сияющих звезд вокруг него, но послышал стук шагов возле его ушей, а когда открыл глаза увидел тщательно начищенные черные туфли большого размера, которые принадлежали очень крупному мужчине, со взглядом добродушного фермера, готового прямо сейчас, разгрести кучу навоза голыми руками. От него пахло дорогим парфюмом и аристократической уверенностью, успевшего в жизни все.

– Как вы? – Он нагнулся к Эйнштейну, положив руки на пояс и стал тщательно разглядывать его на наличие ушибов. Его голос раздавался как звук музыкальной трубы. Все в нем говорило о крепком здоровье. Эйнштейн засмущался от его взгляда, да он и вообще не ожидал, что кто-то к нему подойдет, и намеревался пролежать тут до тех пор, пока все эти задиры не разойдутся, и их вороны не разлетятся.

– Спасибо. Все в порядке, только колено ушиб. Но уже проходит. – Проворчал ученый, почесывая его.

Мужчина нагнулся к молодому ученому, и больше всего его поразила добрая улыбка на лице упавшего, которая совсем не выражала ни обиды, ни разочарования от случившегося. В его глазах отражалось комета Галлея. Мужчину столь уверенного и крупного внутри передернуло от этой невидимой силы лежавшего. Казалось, это не он упал и был высмеян обществом, а это они все, были высмеяны им своим равнодушием.

– Хорошо. Знаете, мне очень понравилась ваша лекция о необходимости развивать научное воображение. Я согласен с вами с первого до последнего слова. Я не встречал такой подход среди ученых ранее, хоть и сам разделяю его полностью. Все просто зациклены на формулах и прошлых открытиях. Мне тоже кажется, что наука застряла в груде формул и определений. Позвольте представиться, Эрнст Резерфорд. – Он протянул свою крепкую широкую ладонь, в которой Эйнштейн увидел отражающиеся альфа-частицы, которые тот в свое время открыл. Долгое время его работы были образцом творческой мысли для Эйнштейна.

– Очень приятно, с вами встретиться. И познакомиться лично. – Стал спешно отряхиваться и вытирать об пиджак свою ладонь, прежде чем протянуть ее такому легендарному ученому, открывшему строение атома.

Резерфорд поднял его за ладонь, и не спеша стал вести к выходу, под уже беспорядочные выкрики с разных сторон, некоторые на них презрительно оглядывались, мол нашел себе такого же чокнутого друга.

– Не обращайте на них внимание, это не ученые, многим из них титулы и награды подарили их родители. – Стал успокаивать Эйнштейна его новый друг, придерживая того за локоть. Он старался поспевать своими маленькими шажками за широким размахом ног Резерфорда. – Когда я был молод, помню они меня так же встречали. Они завидуют и высмеивают всех, кто может быть умнее или в чем-то лучше их.

Эйнштейн шел молча, не веря такой встрече, его кумир молодости, так близко с ним. Он разглядывал каждую черточку на его лице, каждую складку на его пиджаке, и пытался понять из чего состоят гении.

– Я знаком с вашей работой о свето-эффекте, которая меня поразила до глубины души, и чем-то сразу мне напомнила мой подход, сначала общее, а потом частное. Установив один факт, нужно им объяснить что-то общее, а потом несколько частных явлений, чем просто одно из частных явлений. Вы меня удивили.

– Спасибо. Я учился по вашим работам. Раньше я знал их буквально наизусть. – Тихо сказал Эйнштейн.

Они вышли из душной ратуши, и гул автомобилей накрыл их уши, больше они не могли общаться. Молодой ученый уже шел без поддержки, слегка хромая на одну ногу и едва поспевая за великаном, который на него постоянно оглядывался. Они перебежали улицу и зашли пустое кафе с красной нарядной крышей, помещение было пустое, но как только дверь за ними захлопнулась в подсобке послышались шаги. Они заняли столик у окна, сев друг напротив друга, ожидая прихода официанта.

– Ну что же, давайте знакомиться. Про меня вы наверное все знаете, уже много книг было написано без моего ведома о моем творческом пути из Австралии в Европу. Думаю, вы их тоже читали. – Он широко улыбнулся, потом добавил. – А если не читали, ничего страшного, это даже к лучшему, потому что наврано там больше половины. Эти биографы цепляются не за факты, а за домыслы, которые фактами не являются. Им главное продавать сенсацию, на основе своего воображения, за это я к ним так лоялен.

Эйнштейн со вниманием слушал гремучий голос великана, заглядывая ему в глаза, пытаясь разглядеть масштаб его мысли и научных предположений, которые он ценил в людях больше всего.

– Так что обо мне всем все известно, даже более того. А вот о вас мне ничего не известно. Расскажите что-нибудь, пока нам несут кофе и булочки. Эти шведы так медленно все делают, так что время у нас есть.

Эйнштейн застеснялся, что такой именитый ученый хочет знать историю его жизни, и сначала застеснялся, но потом переборол себя и стал медленно раскручиваться, как старое помятое на кочках колесо.

– Родом я из Швейцарии, страны молочного сыра и вечного нейтралитета. – Он улыбнулся. – В свое время из-за необходимости изучения иностранных языков без их понимания, я бросил школу, и так ее и не закончив, и отправился в Милан к родителям, которые туда перебрались уже несколько лет назад. Мой отец был промышленником и довольно успешным. Да, я так и не окончил школу, потому, что не нашел там применение своему воображению. Это было просто школа по развитию памяти, и не более. Конечно, я не лучший пример для подражания, учится нужно всегда и в любом возрасте. Но учится нужно с пониманием и интересом, а не просто для галочки. Иначе все ваши знания будут равны вашей памяти, а не интеллекту. Да, и запоминая только старое, ничего нового никогда не придумаешь. Все что мне тогда объясняли, я старался всегда перевернуть, исказить, переименовать так, чтобы оно для меня имело какой-то смысл. Помню, учитель мне тогда сказал при всем классе «Эйнштейн, ты такой бестолковый. Ты никогда ничего не достигнешь в жизни». Мое воображение работало в то время постоянно: я разбирал все, что видел на составные части, я скрещивал их с другими вещами, растягивал, подкидывал, менял форму и так далее.