Золото Колхиды

— И я тебя приветствую, только, не знаю твоего имени, — чинно ответствовал я.

— У меня нет имени. Здесь меня называют гэш. Если хочешь — можешь называть меня именно так.

Гаш наверняка означает что-то вроде властительницы, госпожи. Только, на каком языке? Наверняка на том, что в моем времени считается вымершим. Я бы ее и гэш назвал, мне не в лом — именуем же мы женщин мадами или сударынями, не задумываясь о социальном аспекте обращения, но уловил едва заметное покачивание головой Артемиды и понял, что так называть чужую богиню не следует. Здесь вам не там и любое неосторожное слово может иметь значение и последствия. Кто знает — если я назову чужую богиню владычицей или госпожой, то признаю ее власть над собой со всеми вытекающими? Впрочем, вряд ли это случится, но вот богиня места станет так считать. Зачем мне лишнее?

— Присаживайся к нашему очагу, — вежливо пригласила богиня охоты слепую коллегу, а я, как воспитанный человек (пусть все-таки человек, мне так проще), собрался подхватить местное божество под локоток, но вместо благодарности получил возмущенный отклик:

— Ты считаешь меня настолько немощной, не-человек и не-бог? Или ты думаешь, что без очей я не смогу отыскать себе место?

— А ты еще на меня в суд подай, за сексизм, — огрызнулся я вместо извинения за бестактность.

Ишь, обиделась она. А я, словно не в Древнем мире нахожусь, а в общественном транспорте где-нибудь в Берлине, а мосластая старуха в шортах возмущается, что ей уступают место. Но сам виноват. Зарекался оказывать знаки внимания женщинам, делать им комплименты, пусть даже из самых лучших побуждений. Неизвестно, как отреагируют.

Чужая богиня, незнакомая с моим сленгом, слегка опешила, а Артемида легонько улыбнулась. Или усмехнулась?

— Садись, сестра, — еще раз пригласила моя супруга слепую богиню, а потом добавила толику суровости в голосе. — Никто не пытается тебя оскорбить. Напротив —мой муж хотел оказать тебе уважение, приличествующее твоему положению, но коли ты не захотела его принять, это твоя воля и твой выбор…

Еще раз убедился, что моя жена большая умница. И меня выручила и, слегка утешив здешнее божество, одновременно заставила ее испытать неловкость. Теперь у Гэш (пусть будет с большой буквы) появится легкое чувство вины. Дескать — сама отвергла уважение мужа богини, так и сиди теперь без него. Дипломатия!

Слепая богиня уселась, расправив складки своего одеяния, а я почему-то заинтересовался материалом, из которого оно сшито. А ведь ее платье — или, что там? — не из шерсти. Похоже, что оно из льна. Так тут лен уже выращивают? Не рановато ли? Сделав вид, что просто поправляю складку, осторожно пощупал подол. Нет, это что-то гораздо грубее, не то крапива, не то какой-то тростник. И чего это я? Какая бы разница, так нет, надо самому все пощупать. Историк, блин.

— Что привело ко мне мою младшую сестру? — поинтересовалась Артемида, показывая, что она, хотя и оказывает должное почтение местной хранительнице, но за ровню ее все-таки не считает. Госпожа ли Гэш, богиня ли места, но богиня охоты входит в число двенадцать высших богов Олимпа и с этим придется считаться. И даже здесь, где земля принадлежит Гэш, моя супруга не просительница, и не гостья.

— Я просто хотела тебя поблагодарить, — глухо ответила слепая богиня. — Я не люблю, если мои люди хотят покинуть мой остров. Ты наказала эту девчонку, превратив ее в козу. Теперь все знают, что ждет тех, кто захочет уйти отсюда.

Тамань — это остров? Или мы не на Таманском полуострове, а где-то в другом месте? Теоретически, в мифах все возможно. Вон, откуда посреди Черного моря взялся тот остров, царем которого стал лапиф Перифой? Но было еще и иное. Мы проплыли мимо Змеиного острова, не заметив там никаких признаков жизни, а он, вроде бы, считается островом Блаженных, куда попадают некоторые, особо заслуженные души.

Впрочем, есть и еще один вариант. Гэш считает, что ее земля и на самом-то деле оторвана от остальной части суши. С трех сторон Тамань окружает море, а где-то там имеются горы, реки, словно «четвертая стена» на сцене. Вполне возможно.

— Можешь меня не благодарить, — поморщилась Артемида, не уточняя — за что она наказала «жену» Геракла. — Сестра, ты можешь спокойно возвращаться в свои леса, или в храмы. Мы с моим мужем, а также с нашим спутником — великим героем, скоро покинем твою землю.

— Так ты не останешься здесь? — спросила слепая богиня с неприкрытой радостью в голосе.

Ах вот оно что. Гэш явилась, потому что испугалась появления сильной соперницы. Что ж, для этого тоже нужна определенная храбрость. Будь на ее месте какая-нибудь нимфа или дриада, то просто сложила бы ручонки и молча брякнулась на колени перед моей женой, словно маленькая собачка, падающая на спину и подставляющая горло большому псу, признавая его превосходство. А эта явилась на колеснице, да еще и вопросы разные задает. Но над своими эмоциями Гэш еще работать и работать. Не нужно, чтобы по твоим интонациям в голосе, можно было понять чувства.

— Я уже все сказала, — слегка надменно произнесла моя супруга. — Повторять одни и те же слова — не в моих правилах.

— Спасибо тебе, Великая, — склонилась в поклоне Гэш. — Я даже не ожидала такой доброты от могущественной богини.

Она решила, что Артемида променяет свои леса на чужую землю? А на кой это лесной богине? Я уже знал, что могущество бога измеряется территорией и населением, что ему поклоняется. А моя богиня охоты властвует в лесах Балканского полуострова, а теперь еще и Крымского. Да и в Азии ее чтут и приносят жертвы. А в недалеком будущем владения моей супруги расширятся до Апеннинского, да и вообще, в Европе до сих пор помнят Артемиду-Диану. А безымянная богиня, отзывающаяся на гэш, кто о ней знает? Пусть она сидит на своем «острове», правит тысячью-двумя тысячами людей и ждет появления здесь греческих колонистов, что принесут с собой статуи тех богов, которых они знают в метрополиях.

Я надеялся, что богиня здешних мест сейчас нас покинет, но она почему-то медлила, словно хотела еще что-то спросить, но стеснялась.

— Сестра, тебя еще что-то гнетет? — высокопарно поинтересовалась Артемида, а потом, уже более доброжелательным тоном спросила. — Скажи, что тебя волнует? Не бойся, я не стану гневаться.

Слепая богиня опустила голову и, словно стеснительная школьница спросила:

— Скажи, Великая, тот герой, что оплодотворяет сейчас моих дочерей и внучек — он сын самого Зевса?