Война Иллеарта

Кавинант невольно открыл от изумления рот и заторопился с Еленой к краю. Когда они всмотрелись в тесную черноту глубокой расщелины, они увидели Амока стоящим на выступе противоположной стены. Выступ начинался на пятнадцать-двадцать футов ниже и на несколько футов под нависающим камнем. Он не был ясно различим. Сплошная каменная стена и темный мрак трещины образовывали бездну, в которой не на чем было остановиться глазу. Амок, казалось, стоял на темноте, ведущей в темноту.

— Черт! — простонал Кавинант, посмотрев вниз. Он уже ощущал головокружение. — Забудь об этом. Просто забудь, что я когда-либо упоминал это.

— Ну, давайте, — бодро сказал Амок. — Следуйте за мной!

Голос его звучал на фоне удаленного рокота подземного потока реки. Беззаботной походкой он двинулся вдоль трещины к горе. Тьма тут же полностью поглотила его.

Морин взглянул на Высокого Лорда. Когда она кивнула, он прыгнул в трещину, приземлился точно туда, где мгновением раньше стоял Амок.

Сделал шаг в сторону и принялся ждать.

— Не издевайтесь надо мной, — пробормотал Кавинант, словно разговаривая с сырым, холодным ветром, веявшим из трещины. — Я не Страж Крови. Я всего лишь обычный человек из крови и плоти. У меня кружится голова даже когда я стою на стуле. Иногда у меня начинается головокружение, стоит мне просто постоять на месте.

Высокий Лорд не слушала его. Она прошептала несколько древних слов Посоху и стала внимательно наблюдать как его охватывало пламя.

Затем шагнула во тьму. Морин поймал ее, когда ее ноги коснулись уступа. Она отошла за него и встала так, что огонь от Посоха давал свет для прыжка Кавинанта.

Неверящий заметил, что Баннор задумчиво глядит на него.

— Иди первым, — сказал Кавинант. — Дай мне набраться храбрости. Я догоню вас через годок-другой.

Он снова вспотел, и испарина щипала выбритую кожу щек и шеи. Посмотрел на гору, чтобы укрепить себя, изгладить в мозгу действие пропасти.

Баннор без предупреждения схватил его сзади, поднял и понес к трещине.

— Не трогай меня! — пролепетал Кавинант. Он попытался освободиться, но хватка Баннора была слишком крепкой. — Черт побери! Я!..

Его голос поднялся до крика, когда Баннор бросил его в пропасть.

Морин ловко поймал и поставил его, с широко открытыми глазами и дрожащего, на выступ рядом с Еленой. Мгновение спустя Баннор тоже спрыгнул, и Первый Знак прошел мимо Кавинанта и Елены, чтобы встать между ней и Амоком. Кавинант наблюдал за их передвижениями через туман своего ошеломления. Он оцепенело прислонился к прочному камню и пристально смотрел в пропасть, словно в могилу. Казалось, прошло некоторое время, прежде чем он смог заметить успокаивающее пожатие Высокого Лорда на своей руке.

— Не трогай меня, — бессмысленно повторил он, — не трогай меня.

Когда она двинулась дальше, он автоматически последовал за ней, повернувшись спиной к солнечному свету и открытому небу над трещиной.

Левым плечом он задел о каменную стену и придвинулся ближе к Елене, к ее свету. Пламя Посоха источало аромат свежести над компанией Высокого Лорда и ярко отражалось от темных плоских граней окружавшего камня. Оно освещало тропу Амока, не проникая во мрак впереди. Уступ нигде не шире трех футов — осторожно спускался вниз. Над ним медленно нарастала высота трещины, усиливая впечатление огромности этой пещеры.

Расширялась и сама трещина, словно она вела к огромной пустоте в сердцевине Меленкурион Скайвейр.

Кавинанту казалось, что зияющая в горе щель покачивается, словно делая ему знаки, соблазнительно подстрекая принять навевающую дремоту безразличия от головокружения, довериться глубинам пропасти. Он сильнее прижался к камню и вцепился взглядом в спину Елены. Вокруг него темнота и огромная тяжесть камня сжимали края света от Посоха. А за спиной он мог слышать хлопающие крылья стервятников над его личной судьбой. Постепенно он понял, что продвигался фактически к своему внутреннему кризису.

Подземелья! Он разозлился на свою непредусмотрительность. Он не мог забыть, как падал с обрыва в расщелину под горой Грома. Прошлый его спуск в подземелья привел к поражению прежнего компромисса, его сделки с ранихинами. Адский огонь! Он почувствовал, что вовсе не готов к испытанию пещерами.

Впереди него Высокий Лорд следовала за Морином и Амоком. Они приноровились к ее скорости, а она двигалась так быстро, насколько позволял узкий выступ. Кавинанту было трудно не отставать от нее. Старания придерживаться ее темпа увеличили его опасения, ему казалось, что щель раскрывала свои челюсти рядом с ним. Он в страхе пытался двигаться по уступу осторожно. Это требовало всей его сосредоточенности.

Он не мог измерить продолжительность или расстояние — у него не было ничего, чем можно было бы определить время, кроме накопления страха, напряжения и усталости, — но постепенно характер верха пещеры изменился. Теперь над ними простирался купол. Огонь Елены мог освещать лишь небольшую по длине каменную арку. Окружавшие их призрачные очертания заполнили темноту. Затем неровный изгиб скалы в свете Посоха постепенно стал угловатым и выщербленным, словно бы медленное сжатие бровей на лбу пещеры. И наконец сдвинутые брови уступили место сталактитам. Воздух наверху обтекал изогнутые старые шпили и острия — висящие в воздухе копья и чьи-то когти — свешивающиеся чудовища — длинные, появившиеся в муках наросты внутреннего пота горы. У некоторых были плоские грани, частично отражавшие пламя Посоха, отбрасывая его отблески в укромные уголки пещеры, словно бы распределяя светотень на живописном полотне. Другие склонялись к уступу, будто стремились тяжело ударить по головам пришельцев-людей.

Сталактиты становились все толще, длиннее, все более сложных очертаний, пока не заполнили весь купол пещеры. Когда Кавинант набрался духа посмотреть вверх, казалось, он разглядывает освещенный голубым светом черный перевернутый лес — густую поросль искривленных и зловещих старых деревьев с корнями, уходящими в потолок. Они создавали ощущение, что было возможно, даже на единственной тропе этого уступа, все же сбиться с дороги.

Это ощущение раздражало все сильнее перекатывающийся внутри него страх. Когда Елена резко остановилась, он чуть было не обвил ее руками.

За ней в мягком свете Посоха он увидел гигантский сталактит, упиравшийся в уступ, по которому они шли. Сталактит, казалось, всей своей массой давил на него. Несмотря на явную древность, он словно бы еще колыхался от силы вогнавшего его в уступ удара. Лишь тесный проход оставался между сталактитом и стеной. Амок остановился перед этим узким проходом. Он ожидал, пока не подошли его спутники. Затем сказал через плечо почтительным тоном:

— Вы видите Дверь Дэймлона — единственную дорогу к Силе Повелевания. Это одна из причин, почему никто не может обрести эту Силу в мое отсутствие. Способа открыть эту дверь нет ни в одном Завете Высокого Лорда Кевина. Всякий, кто отважится пройти через Дверь Дэймлона, не открыв ее, не найдет Силу. Этот несчастный будет вечно скитаться по пустынной местности без какой-либо дороги. Теперь слушайте меня. Когда Дверь откроется, быстро проходите в нее. Она не долго будет оставаться открытой.

Елена решительно кивнула. Стоявший сзади нее Кавинант вцепился правой рукой в ее плечо. У него вдруг появилось чувство, что это его последняя возможность вернуться, отказаться или забыть о решении, которое привело его сюда. Но эта возможность — если она и была — исчезла сразу же, как только появилась. Амок приблизился к Двери. С медленной торжественностью юноша протянул правую руку, указательным пальцем коснулся плоскости прохода. В молчании он задержал палец на этом месте, на уровне груди.

Замысловатая желтая кружевная сеть начала вырастать в воздухе.

Начинаясь от пальца Амока, изящная светящаяся паутина развернулась в плоскости прохода, потянулась к границам Двери, завиваясь кружевами, пока не заполнила собой всю плоскость.

Амок приказал: «Пошли!» и проворно шагнул через паутину. Он не порвал изящных нитей света. Точнее, он просто исчез, когда проходил через них. Кавинант заметил и следа его на уступе за Дверью.