Судьба

«Все равно будешь красным зад показывать, — начинал злиться командующий. — Пойти заткнуть им глотки?»

Утром в Хаптагай приехал Федорка Яковлев. Слез с саней и пошел прямо к командующему, не глядя ни на кого, не здороваясь.

«Братьям» не понравилось это.

— Задрал нос! Большой тойон! Не подходи!

— Вогнать бы ему соли в одно место, — мрачно заметил пожилой бандит.

Дружки захохотали.

Спустя десять дней после расправы над красным отрядом, Коробейников взял тридцать «повстанцев» и отправился с ними к сыну Монеттаха. Федорка Яковлев с двадцатью бандитами выехал в Кильдемцы. В Хаптагае осталось человек шестьдесят.

Дни становились теплее, разлились первые лужи.

У одинокого старика Матвея квартировали шесть «братьев». К ним пришли еще четверо. Пили водку, мусолили карты.

Зашел разговор об охоте на уток.

— Да, скоро начнется перелет, — вздохнул конопатый бандит с приплюснутым носом. — Вот бы уточек пострелять!

Матвей хмыкнул:

— Надоело охотиться на людей?

Конопатый оборвал его:

— Ну, ты, трухлявый пень, болтай, да знай меру!

— А то неправда? — Старик отложил в сторону сеть, которую чинил. — Ни за что ни про что людей жизни лишаете.

Бандит схватился за берданку.

— Да ты не пугай! — Матвей вскочил. — Я уже прожил жизнь! А тебя мои сыновья живьем в землю закопают, если хоть один волос с моей головы упадет!

— А где твои сыновья? — насторожился Васька Барсуков, отвлекшись от карт.

— В Якутске. Их у меня трое.

— У красных?

— А где же им быть? — с искренним удивлением спросил старик. — Все у красных!

Бандиты набросились на него с кулаками.

— Вытолкайте его во двор и расстреляйте! — крикнул Васька.

Распахнулась дверь — ввалился запыхавшийся бандит. Тараща испуганные глаза, он выдохнул:

— Красные!..

— Врешь, — спокойно сказал Васька, оставшийся в Хаптагае за старшего. — Откуда им здесь взяться?

На улице послышались лошадиный топот, выстрелы.

— В ружье! — завопил Барсуков, но вряд ли уже кто-нибудь его слышал.

И тут же — несколько громких чужих голосов:

— Руки вверх! Ни с места!

Со звоном вылетели стекла. В окна и в дверь просунулись стволы винтовок. Васька выронил оружие.

— Господин Барсуков! — раздался насмешливый голос, он показался Ваське знакомым. — Вот вы, оказывается, где?

Перед оторопевшим кулацким сынком стоял олекминский комиссар.

— А-а-а! — отшатнулся Васька и прижался к стене. — Я не солдат, я…

— Что «я»? Обыскать его.

Из карманов Васьки вытряхнули две обоймы винтовочных патронов.

— Это все? — удивился Семенчик. — С чем же ты хотел Якутск брать?

— Не убивайте!..

— А где твой приятель, Федорка Яковлев? — сузив глаза, спросил комиссар.

— Я не знаю такого…

— Не притворяйся. Ну, быстро — где он?

— Он не говорил, куда уехал.

— Как не говорил? — вмещался в разговор конопатый бандит. — Говорил, что в Кильдемцы едет.

— Выводите всех во двор, — приказал комиссар красноармейцам.

Коробейников прибыл в Ломтуку с визитом к сыну Монеттаха, богачу Никифорову, чтобы раздобыть через него людей и оружия.

За столом захмелевший главнокомандующий держал себя с хозяином не очень почтительно.

— Вы, якуты, совершенно бесполезные люди, — тыкал он пальцем в грудь Никифорова. — Ни воевать не умеете, ни оружие добывать! Вы же обещали солдат, винтовок, патронов! Где все это? Где, я вас спрашиваю?

— Что возможно было, мы дали. Но пока не видим никакого толку. Ни одной стоящей победы вы, господни Коробейников, не одержали.

— Ка-ак? — взбеленился Коробейников. — А Табага? Целый отряд уничтожили! Главнокомандующего у красных со всем штабом укокошили!

Богач лениво махнул рукой:

— Слышал… Вот если б Якутск взяли…

— А с кем и с чем, позвольте узнать, наступать на Якутск? С этим стадом баранов?

— Какой предводитель, такое и войско, — уколол гостя Никифоров.

— Что-о?.. — побагровел Коробейников. — Как вы смеете главнокомандующему?.. Да я!..

В передней послышался шум. Никифоров поставил рюмку, подошел к двери, приоткрыл ее и заговорил с кем-то по-якутски.

— Войди. Господин Коробейников здесь, — по-русски добавил он.

На пороге показался грязный растрепанный человек.

— Что скажешь? — рявкнут Коробейников.

— В Хаптагае красные, — сглотнув слюну, с усилием заговорил бандит. — Налетело их видимо-невидимо, окружили: «Сдавайтесь!» Кто сопротивлялся, тех перебили. Остальных — в плен. Спаслись человек пять.

— Не те ли красные, которых вы уничтожили в Табаге? — подковырнул Коробейникова Никифоров.

— Они идут сюда? — дрогнувшим голосом спросил Коробейников. В глазах у него стоял страх.

— Не видно, чтобы шли, — безразличным голосом ответил бандит. — Еще придут…

— А почему бы им и не прийти? Ведь препятствий на пути никаких, — вовсю язвил Никифоров.

— Пошел вон, дурак! — крикнул Коробейников притихшему «повстанцу» и дрожащей рукой наполнил рюмку.

Предводитель белобандитов в ту же ночь со всей своей «свитой» уехал в Кильдемцы с намерением стянуть туда отряды, находящиеся в Намцах, Хамагате, Никольске, Соттинцах, и превратить усадьбу Иннокентия в крепость.

Постройки бывшего купца стояли на бугре особняком. Большой дом, разделенный надвое, высокий амбар в два этажа, ледник. Дальше конюшни, изгороди, скирды сена.

Когда Коробейников стянул в Кильдемцы все бандитские шайки, в сводном отряде оказалось четыреста три человека.

— Здесь будет наше главное укрепление! — объявил он.

Бандитов срочно заставили сооружать защитную стену из навоза — облитый водой, он моментально твердел на морозе и стена получалась очень прочной.

— Пусть только сунутся, — хвастал Коробейников на смотре, устроенном на шестой день. — Пусть-ка попробуют взять это укрепление!..

Из Иркутска, из штаба пятой армии, поступила шифровка о назначении командующим всеми вооруженными силами Якутской области одного из видных руководителей партизанского движения Сибири Карла Карловича Байкалова. Командиром Второго северного отряда утверждался Иван Яковлевич Строд.

В Якутске состоялось заседание Военного совета. Было решено взятых в плен в Хаптагае освободить, а тех, кто желает сражаться с белыми, принять в красноармейский отряд.

Двадцать два человека дали согласие служить Советской власти. Остальных отпустили по домам. В числе последних оказался и Васька Барсуков. Освободившись от воинской «повинности», Васька решил податься домой, в родной Нохтуйск. До Табаги он добрался пешком и остался там на ночлег. Утром пошел по тракту в сторону Техтюра.

Прошел слух, будто с юга идет большой обоз для красных, везут пушки, боеприпасы, обмундирование. Впервые услышал об этом Васька в Техтюре, в доме ямщика. Говорили, будто каждую пушку тащат три пары лошадей. Вот так махина!..

Васька благополучно добрался до Кильдемцев и доложил Коробейникову об обозе.

Коробейников тут же созвал свой штаб. Решено было повыше Покровска, у ямского станка Бестях, устроить засаду. Руководство этой операцией возложили на Филиппова. В его распоряжение было выделено шестьдесят солдат.

— Можешь провести в Бестях обходными дорогами отряд господина Филиппова? — спросил у Васьки Коробейников.

— Могу, господин начальник.

Главнокомандующий не утерпел, стад вслух мечтать.

— Отнимем у красных пушки и снаряды… Дадим несколько залпов по Якутску…. Щепки полетят! Иди, бери город голыми руками!

— И возьмем!.. — воспрянули духом «братья».

Ранним утром 24 марта отряд Филиппова выступил в Маган.

Сам Коробейников, возложив командование «крепостью» на вислогубого Федорку, поехал в Чурапчу, где находилось «временное правительство» Якутской области, требовать добровольцев для пополнения армии. По его расчетам численность войск надо было довести до пяти тысяч человек. Только в этом случае мощно было надеяться на успешный штурм Якутска.