Страница 121 из 158
Упоминание славного имени, несомненно, говорило средневековым слушателям «Песни о Хюндле» гораздо больше, чем нам. Современного читателя длинные перечни имен, которые так любят сочинители древних песен, откровенно говоря, подчас утомляют. Это объясняется тем, что мы не в состоянии расшифровать того послания, которое содержится в древнем имени. Между тем аудитория, для которой была сочинена «Песнь о Хюндле», воспринимала эти номенклатуры как указания на всем известные легенды, сказания и саги, связанные с каждым именем. Нужно учитывать, что современники песни могли почерпнуть из нее несравненно больше информации, чем непосредственно в ней изложено. Перечисления родословных и имен — своего рода формализованный язык древней культуры, где за каждым именем скрывается целый комплекс историй и событий и где каждое имя неизбежно вызывало поток широких ассоциаций и соответствующих эмоций.
С упоминаемыми в песни знаменитыми на Севере родами Скьёль-дунгов, Инглингов, Ильвингов и другими им подобными Оттар и его прямые предки, видимо, не всегда связаны кровными узами, во всяком случае если между ними и существовало родство, то не обязательно близкое и прямое; браки, опека, принятие на воспитание, побратимство, дружба также должны быть приняты во внимание. Существенно не столько то, в какой мере действительно Оттар был сородичем благородных семей и людей, которые перечислены в «Песни о Хюндле», сколько образующее ее подоснову убеждение, что все знатные роды представляют некое единство, что полнота родовитости предполагает наличие связи со всеми выдающимися родами и что поэтому «удача», «счастье» одного славного рода может перейти к представителям другого17.
Названные в песни семьи вождей и героев образуют как бы круги, расположенные на периферии более тесного родственного ядра — семейной группы самого Оттара. Пятеро его предков по восходящей мужской линии образуют вместе с ним ту группу ближайших сородичей, которые в норвежских законах XII—XIII вв., как мы видели выше, называются baugame
Но если цель нагромождения имен в «Песни о Хюндле» заключалась в возвеличении Оттара или его рода, возведении его к самым различным норвежским, датским и южногерманским знатным семьям и даже к богам («о княжьих родах | начнем говорить, | о героях, чей род | от богов ведется!» (8), то первоначальное перечисление пяти поколений предков Оттара имело иную, более практическую, можно даже сказать, прозаическую цель. О ней прямо говорит Фрейя: через три дня Оттар будет судиться с Ангантюром из-за отцовского наследства, и они оба должны будут исчислить на тинге свои родословные (ættir rekja). При этом упомянута даже такая деталь: перед началом процесса тяжущиеся внесли заклад — золото.
И здесь приходится вспомнить порядок доказательства прав на наследство, который на самом деле существовал именно в Западной Норвегии в XII—XIII вв. Цитированное выше предписание «Законов Гула-тинга» гласило: тяжущиеся из-за наследственной земельной собственности — одаля для обоснования притязаний на владение должны перечислить своих предков, «пятерых, которые владели землей, и шестого, который имел ее в качестве собственности и одаля»; после этого они должны выставить свидетелей, в свою очередь происходивших от людей, наследственно обладавших правами одаля. Тяжбу выигрывал тот, кто мог опорочить свидетелей противной стороны и выставить большее число свидетелей. Тяжба, начавшись в посредническом суде, затем могла быть перенесена на местный тинг и впоследствии дойти до главного тинга Западной Норвегии — Гулатинга18. Таким образом, права на родовую землю действительно доказывались ссылкой на предков, которые ею обладали в непрерывной последовательности на протяжении шести поколений, ибо, как говорится в другом месте тех же законов, одалем считается в первую очередь земля, переходившая от человека к человеку из поколения в поколение19.
Мы уже знаем, что в 70-е годы XIII в., когда был принят общенорвежский закон (Landslov Магнуса Хаконарсона), в этот порядок было внесено изменение: достаточно было обладать землей на протяжений 60 лет, для того чтобы приобрести на нее права одаля20. Однако в том же уложении сохранился термин, указывающий на первоначальный порядок обладания одалем, — til haiigóóals at telia: право одаля, которое может быть доказано путем перечисления предков, владевших этой землей вплоть до времени, когда хоронили в курганах, т.е. в языческие времена21. Поэтому даже в более позднее время, когда возникала тяжба из-за обладания одалем, ее выигрывал тот, кто мог проследить свою родословную «вплоть до курганов и язычества» (till haugs ok till heiöni)22.
Соответствие перечня предков Оттара из пяти поколений в «Песни о Хюндле» требованию «Законов Гулатинга» о необходимости назвать пять поколений владельцев одаля для обоснования прав на землю шестого, который защищает свои притязания на нее, полнейшее. Такое соответствие, конечно, можно объяснить и случайным совпадением. В конце концов, если бы в песни, были названы не шесть поколений нисходящих родственников по мужской линии, а, скажем, пять или семь, существенно ничего бы не изменилось, ибо важен самый принцип, одинаково ясно прослеживаемый как в «Песни о Хюндле», так и в западнонорвежском праве: тяжбу из-за наследства выигрывает тот, кто докажет, что его предки достаточно долго владели этим имуществом (мы видели, что согласно «Законам Фростатинга» нужно было указать не шестерых последовательных обладателей одаля, а четверых). Тем не менее, я не могу удержаться от того, чтобы не напомнить о некоторых обстоятельствах. Во первых, наибольшее число переселенцев в Исландию прибыло из западнонорвежских фюльков Хордаланда и Рогаланда, т.е. из области действия «Законов Гулатинга»23. Во-вторых, в Исландии издавна существовал повышенный интерес именно к обычному праву Гулатинга, и первые законы, принятые на альтинге около 930 г., были основаны на «Законах Гулатинга» (в том виде, в каком это право суше-ствовало в начале X в., т.е. задолго до его первой записи). Как сообщает Ари Торгильссон, исландец Ульвльот специально с этой целью ездил в Норвегию и «оттуда привез сюда закон», известный впоследствии под названием «Законы Ульвльота» (Ulfljótslog)24. В-третьих, Ульвльот был внуком херсира Кари из Хордаланда (Horöa-Kari, упоминаемого «Песнью о Хюндле»!) и во время своего трехлетнего пребывания в Норвегии с целью изучения права Гулатинга пользовался советами сына Кари (своего дяди) Торлейва Мудрого, о котором в королевских сагах рассказывается, что при его содействии конунг Хакон Добрый якобы и установил «Законы Гулатинга»25.
В свете этих данных не должно вызывать особого удивления то, что исландский автор «Песни о Хюндле» вполне мог быть осведомлен о порядке доказательства прав на наследство, предписанного «Законами Гулатинга».
Таким образом, Фрейя просит Хюндлю открыть Оттару имена предков, необходимые ему для доказательства своих прав в предстоящей тяжбе из-за отцовского наследства26. Мотив тяжбы об отчине, родовом наследственном имуществе, не случайный момент в песни, не деталь обрамления, а центральная идея ее; вполне правомерно к мысли о тяжбе Фрейя возвращается и в конце песни: Оттар должен сохранить в памяти имена всех своих сородичей, с тем чтобы воспроизвести их при решении спора о наследстве, который состоится между ним и Ангантю-ром (ср. строфы 8—9 и 45).
Система доказательств в суде у древних заключалась в том, чтобы стороны четко и не сбиваясь произнесли клятвы и установленные формулы и чтобы их поддержало необходимое число свидетелей-сопри-сяжников. Память в бесписьменном обществе играла огромную социальную роль, и победа в тяжбе доставалась тому, у кого были преимущества по части знания древних обычаев и обстоятельств дела. Свидетели в тяжбах об одале должны были пересказать то, что они слышали от своих отцов и дедов27. Ульвльот, вероятно, не зря провел в Норвегии три года, изучая право Гулатинга: он должен был запомнить все то, что могло быть включено в исландское право. Здесь как нельзя более к месту были «пиво памяти», о котором Фрейя просит Хюндлю, и жертвы и мольбы к богам о помощи, завершающие песнь. Хюндля многократно называет Оттара heimskr, «глупцом», «простаком». Может быть, в данном случае в это прозвище вкладывается тот смысл, что Оттар не помнит своей генеалогии, не обладает знанием, которое дало бы ему победу, ибо знание мифов и генеалогии, происхождения людей и мира давало могущество. «Мало чего не сумеет мудрый», — гласили «Речи Высокого» (107). Готовясь к судебной тяжбе, человек должен был мобилизовать все свои способности и знания, прежде всего память. Эта подготовка в «Песни о Хюндле» как бы вынесена за пределы личности самого Оттара: его готовит к предстоящему богиня Фрейя, почитателем которой он является.