Страница 26 из 93
- Лошадиная ведьма, - ответила она, - это я.
Он открыл рот для отповеди, передумал и шлепнулся на валун. Сел, упокоив лоб в чаше ладони. - Забудем. Похоже, это был сон: я говорил с миловидной женщиной на лошади и разговор куда-то двигался. Дерьмо прояснялось.
- Ты продвинулся дальше, чем думаешь. Теперь ты мне люб.
- Прости?
- Люб, - повторила она. - Когда тихий. Тогда ты здоров. Заботлив. Даже со мной, хотя меня не знаешь. Мне с первого мгновения хотелось, чтобы ты мне понравился. Но тебя нелегко полюбить.
- Уже слышал.
- Надеюсь, так будет и дальше. Хочу, чтобы ты полюбил меня. Гляжу на тебя - думаю о сексе.
Он закашлялся, потеряв дыхание. И снова. - Прости?
- Ты человек подозрительно красивый, очень ладный и сильный, и опытный в самых неожиданных делах. Ты ожидаешь, что женщины будут очарованы. Так и есть. Глядя на тебя, я думаю о сексе. С тобой. Секс с тобой будет очень, очень хорош.
Он кашлял, это не помогало. - Не староват я для тебя?
- Староват?
Она засмеялась и в этом смехе был звон распадающегося ледника, скрип камней на его полном карстовых провалов пути, шелест снегов и запах многих слоев щедрого чернозема, миллиард лет гудевшего под копытами, лапами и когтями существ столь древних, что память о них сокрыта от мира...
Но не от нее.
Для нее, в ней они еще жили и бегали и дрались и любились и звали ее поиграть с ними в пропавшей вечности.
Он сказал: - А... ах, дерьмо, да ладно, не надо...
Она приковала его к месту ледяным глазом, и прошлая жизнь вдруг раскрылась, оставив его нагим на ветрах безвременья. Вихри вились, сплетаясь, и скоблили его сущность бритвенными лезвиями льда.
- Хватит. Хватит, прекрати, прошу! - Он закрыл глаза руками, но это не помогало. - Не надо так.
- Годы ничего не значат. - Ее голос снова стал теплым и человеческим, и когда он увидел приглашение в глазах, и теплом и холодном, нечто вновь зашевелилось в груди. Теперь угрожая взломать его изнутри. - Мы в лошадином времени.
- Не знаю о таком.
- Иногда поедание яблока затягивается на целый день.
- Это вроде метафоры секса?
- Ты этого хочешь?
- Ух... дерьмо. Ладно, понял. Так я, э, то есть... Разве секс не случается только после того, как люди, ну, представятся друг другу?
- Я знаю тебя. Ты начал познавать меня.
- Не знаю даже твоего имени.
- Какого имени?
Он не нашел, что ответить.
- Мне говорили, что я умелая. В сексе.
- Ох, окей.
- Необычайно умелая.
- И представить не могу.
- Верно. - Улыбка стала шире. - Он изменит твою жизнь. К лучшему. Это лишь мнение, но обоснованное. Весьма обоснованное.
- Слушай, ух... - Он потер глаза. Ложь для таких случаев была заготовлена... но он не мог вспомнить, какая. И вздохнул. - Глядя на тебя, я думаю не о сексе. Глядя на тебя, вообще не думаю. Как бы не могу.
- Спасибо.
- Я сказал не как... - Он оборвал себя, поняв, что сказал это именно как комплимент и отрицание сделает его еще смешнее. - Ты мне нравишься. Точно. Но я не, знаешь ли, не любитель случайного секса. К тому же я угодил в заварушку, вот прямо здесь и сейчас, да? Моя жизнь - место беспокойное.
- Ты неправильно понял, что здесь происходит.
- Ты не подкатываешь ко мне?
- В твоем мире люди говорят, чтобы проверить, убедить, соблазнить, склонить, обмануть или подавить других. Но мы в моем мире. Я говорю то, что считаю правильным, и то, что тебе нужно узнать. Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя и, если буду любить в тот час, когда ты решишься на секс, мы будем счастливы. Оба. Надолго.
- А если я, э, решусь на секс, когда ты перестанешь меня любить?
- Тогда один из нас умрет.
- Гм...
- Меня нельзя взять силой. Ни в сексе, ни в ином.
- Не то чтобы тебе следует бояться...
- Я не боюсь.
- Неужели? Тебя нельзя взять силой? Вообще?
- Подчинение - не мое дело. - Она глядела зимним глазом. - Кто пытался, погибли. Многие.
- Но не ты.
- Иногда и я. Но я никогда не умираю по-настоящему. Не тревожься.
- Знай вот что. Если тебя убьют сегодня, забудь о сексе. Что бы обо мне ни говорили, я не любитель холодненьких.
Брови ее сошлись в намеке, что эту тему можно будет продолжить. - Очень хорошо. Обычно проще позволить им убить меня, чем возиться с защитой. Но ты можешь стоить того.
- Грубая лесть.
- Я сказала "можешь".
Он улыбнулся ей. Она ему. Нечто внутри шевельнулось снова, грудь треснула, и он понял, что дело кончится слезами.
Быть слишком старым, чтобы не понимать последствий, но еще слишком молодым, чтобы сопротивляться... Вот фигня.
Он одернул себя. - Первым делом нужно найти ублюдков. Орбек - отличный лазутчик...
- Они там, - показала она на восток. - Там сходятся три пересохших ручья. Много камней.
Она заметила удивление и пожала плечами: - Табун знает. Орбек - огриллон?
- Ага.
- Значит, он уже их нашел.
Через пару вздохов ветер переменился, летя с востока. И тогда Джонатан Кулак услышал неровный перестук, словно далекий кашель, и увидел огненные столбы силы над холмами - еще кто кого нашел! - и, не теряя слов, рванул с места. Едва сделал первый скачок, вдалеке прогремели три взрыва, украсив небо пламенем и фонтанами камней, а устье оврага стало живой волной - ведьмин табун выливался из низины и галопом спешил в саванну.
Он бежал что есть сил.
Те утесы были едва в полумиле; Дисциплина Контроля позволит ему устроить фокус с химией крови и полететь почти пулей. Запыхается, но поспеет вовремя и крючок нажать сумеет.
Сзади катился гром; он вспомнил, что на небе три дня не было ни облачка, и оглянулся. Гром издавал большой жеребец, галопом несший лошадиную ведьму.
Она протягивала руку. Он едва успел представить яркую картинку, как на полной скорости падает лицом в кусты, ведь у нее нет седла и узды и даже чертовых стремян, которые позволяют устроить такой маневр; однако она схватила его руку и подалась в противоположную сторону, и конь идеально сохранил равновесие, и она забросила его позади себя и он схватился за ее тонкую, но твердую поясницу и прижался так крепко, что можно было снова начать думать о сексе.
Она кивнула через плечо и возвысила голос, чтобы было слышно сквозь ветер и барабанный грохот копыт. - Что друг сделает для друга...
Он ответил на ее кивок своим и напряг руки.
Крепко.
Очевидно, табун умел передавать ей точные знания об округе. Ведьма остановила скакуна на залитом солнцем холме, перед скалами, которые и так заставили бы их пойти пешком. Джонатан Кулак не видел и следа налетчиков.
- Сюда.
Она провела его извивами по горбу холма и на склон следующего, выше и скалистее, и Джонатан Кулак услышал звонкий треск выстрелов СПАР-12. - Орбек! - крикнул он. - Орбек, проклятие! Ах ты поганый выкидыш трепаной суки, что ты тут творишь?!
Отзвуки выстрелов затихли вдали, подарив промежуток тишины.
- Уй... эй, сюда, братишка. Мне жаль.
- Что ты не понял из драных моих слов "не показывайся на вид"? - Джонатан Кулак шагал между беспорядочно лежащих валунов. Юный огриллон затаился за природной баррикадой, целясь вниз.
- Положи треклятое ружье.
- Секунду, братишка. - Треск; кто-то заорал внизу. - Говнюк.
- Орбек.
- Пора сваливать с позиции. - Орбек скользнул от своей бойницы и перекатился, сев, винтовка на коленях. - Эй.
- Чертовски правильно, засранец.
Серые щеки потемнели. Глаза забегали.
- Они выследили меня в засаде, шли против ветра. Но ветер переменился. Мне повезло. Не сменись ветер, я не узнал бы. Могли взять на ножи. Вот была бы срань. Кому охота умирать без драки? Но я вынюхал их и полез выше, и один так выходит и говорит: "Нас тут тридцать! А у тебя что?" И раз он спросил так вежливо... - Огриллон пожал плечами. - Я показал.
Джонатан Кулак потер глаза. - Много убил?