Страница 25 из 93
- Или чертово прозвище. - Кулак смотрел в землю, давая себе пару секунд надежды, что ошибся. - Итак, Алый Беннон здоровяк, рыжеволосый, и он сильный боевой маг. А Чарли-В-Самый-Раз, его помощник, зрящий - он не таков ли: тощий как пук соломы и выше главаря на две ладони? Смеется, будто осел, которого пнули в яйца?
- Ты их знаешь.
- Не совсем. - Он потер глаза. Тщетная попытка прогнать нараставшую мигрень.
Несколько дней, чтобы выследить беглых лошадок дочери. Типа каникулы. Стоянки в горах. Свежий воздух и родниковая вода вместо дыма и виски. Но вместо всего этого он наткнулся на очередную мясорубку. Вот дрянь. Почему кто-нибудь не послал знака или еще чего?
Поздновато замечать мясорубку, когда уже хрен намотало.
Через некоторое время мерин убежал, а ведьма подошла к мужчинам. - Дай погляжу на плечо.
Оба взглянули просительно. - Ну?
Джонатан Кулак отошел с ее пути. Таннер кашлянул, булькая. - Надеюсь, моя смерть не отвлекла тебя от важных дел. А?
Она развязала пояс-жгут. В руке был один из тех ножей. Она разрезала кожу куртки и завернула. - Ты не умираешь.
- А если бы да, ты нашла бы минутку и оторвалась от чистки копыта долбаного коня?
- Нет.
Таннер моргнул, нахмурился, снова моргнул и оглянулся на Кулака; тот развел руками, держа ладони кверху. - Ты спросил.
- Понял.
Лошадиная ведьма сунула руку в карман, извлекла большой ком каких-то листьев, на вид темных и сморщенных, но еще влажных. Положила в рот и задумчиво пожевала, вполне походя на довольную лошадь с полным ртом сочной травки.
- Ты совсем ненормальная, - сказал Таннер.
Она рассеянно кивнула и выплюнула листья, катая их двумя пальцами. Вложил комки в раны, натянула мокрую тунику и снова перевязала ремнем. - Исцелишься начисто.
Встала и пошла наверх.
Цвет уже возвращался на лицо Таннера. - Такое чувство... проклятие. Ты просто...
Голос затих. Она шагала так, будто уже забыла о мужчинах.
Кулак увязался следом. - Эй, погоди секунду. Эй! Проклятие! Как твое чертово имя, а?
Она помедлила на краю склона. - Они боятся крови. И там, на утесе, огриллон.
- Кто боится? И... - Он покосился на бровку оврага. - Ты можешь его видеть?
- Табун знает. - Она кивнула в сторону узкого прохода, где Таннер оставил коней. - Теперь они в порядке.
Лошади Таннера осторожно шли к ним, словно дождались разрешения ведьмы. Кулак уставился на них: - Совсем тебя не понимаю.
Казалось, ей скучно.
- Если бы я его не остановил, он мог убить тебя...
- Меня всё время убивают.
- ... а ты ему помогаешь, и какого хрена это значит - всё время убивают? А?
Она подмигнула ледяным глазом. - Позволение.
- Дерьмо собачье.
Она шла к скалам, в сторону табуна в долине. - Они любят его.
- Кто, лошади? Ты шутишь, на хрен? Лошади любят, значит, он хороший человек?
- Лучше тебя.
- Ну, не дерьмо, - сказал он. - Кто не лучше?
Она шла дальше. Здоровенный жеребец, на котором она ездила прежде, обогнул выступ скал и поскакал к ведьме. Лошади Таннера искали путь среди камней, осторожно ржали, будто звали, но боялись услышать ответ.
Он помнил их, чувствуя себя посмешищем. - Он тут. Сюда.
Они пришли, будто поняли его.
Кулак оглянулся вниз, на Таннера. - Твой лук здесь. И нож. Пекло, даже стрелы. Но стрелять ты сможешь не скоро.
- Если благодарность такого, как я...
- Поблагодари меня тем, что не попадешься на дороге. Убить того, кому спас жизнь - да я почувствую себя идиотом.
- Такое никому не нужно. - Таннер помахал здоровой рукой. - Все же спасибо.
- На хрен. - Он уже трусил за лошадиной ведьмой.
Снова.
Лошадиная ведьма 3:
Предложения
"Девушка любит, чтобы ее просили, тупая задница".
Он трусил вслед лошадиной ведьме.
Она успела сесть на коня и покачивалась так ловко, словно скакун был ее удлиненными ногами. Мужчина подался вперед, набирая скорость. Он бежал без усилий, поняв, что на лице расцвела свирепая улыбка радости - оттого, что ноги делают всё, что им приказано. Похоже, жеребец услышал его: рысь стала размашистее, и вскоре "без усилий" приказало долго жить. - Ради всего дрянного, может, вы просто остановитесь?!
Они остановились.
Он подбежал, тяжело пыхтя. - Наконец. Что заставило тебя передумать?
- Ничего.
- Тогда...
- Девушка любит, чтобы ее просили, тупая задница. - Она смотрела голубиным глазом, и ее неожиданно милая, теплая улыбка заставила заерзать что-то в его груди.
- Ага, ладно, - встряхнул он головой и отвернувшись, чтобы не улыбнуться в ответ. - Пожалуй, нужно вести заметки.
- Ты очень груб, - ответила она. - С тобой всё резко. Одни острые углы. Вечно давишь. Орешь. Оскорбляешь. Дурной путь для общения с лошадьми.
Или с женщинами. Хотя бы с этой.
- Извини, - сказал он, удивившись, что действительно чувствует сожаление. - Я прожил жизнь, в которой от манер было мало пользы.
- Грустно для тебя.
- Чувства тоже ничего не значили.
Кажется, он чуть задумалась. - И все же я грущу за тебя.
- Не надо. - Люди, которые грустят за него, могли вогнать в грусть его самого; а это опасно в тысяче разных смыслов. - Не беспокойся.
- Приказываешь не грустить?
- Леди, серьезно, у тебя проблемы побольше, чем моя дерьмовая жизнь.
- Откуда тебе знать?
- Не остановишься? - Он поднял руку. - Прошу. Не отвечай. Выслушай.
Ее взгляд был терпеливее утесов за спиной.
- Тот парень с луком, он не единственный хреночес, готовый тебя убить. Есть другие. Много. И в сравнении с парнем, что рулит похитителями, я не опаснее сумки со щенками. Им нужен табун. Думают, убив тебя, они получат лошадей.
- И будут разочарованы.
- Ага, и было бы славно объяснить им это до того, как убьют тебя.
Она задумчиво кивнула. - Было бы славно.
- Они не хотят приходить за тобой при табуне. Но если не будет иного пути, придут. И лошади тоже пострадают. Погибнут.
- Весьма вероятно.
- Не похоже, что ты озабочена.
- Я поступаю не так.
- Что? Не боишься за лошадей? Не защищаешь их, не правишь ими? Так какого черта ты с ними делаешь?
Она показала оба глаза. - Прощение...
- И позволение, да-да, как угодно. Прощение, позволение и иногда чистка копыт.
Она улыбнулась ему и заговорила ясно, сочувственно, без малейшего следа снисходительности. - Иногда у лошади проблема, в которой я могу помочь - сбитое копыто, порез или колючка кактуса. Много чего. Многие вещи лучше делать пальцами. Иногда лошади могут помочь в моих проблемах - если нужно ехать быстро или далеко, или нужно, чтобы они охраняли мой сон. Многие вещи лучше делать, если у тебя есть копыта. Они помогают не потому, что я лошадиная ведьма, и не ради роли ведьмы я помогаю им. Это взаимопомощь друзей.
- Эй, стой. - Он хмурился. Ее слова имели смысл. - Что стряслось? Разговор вдруг стал почти разумным.
- Ты начал понимать, кто и что я есть.
- Я сказал "почти". - Он повел рукой. - Похоже, я понял тебя. Кажется. Я ошибался прежде, говоря, что мне плевать. Но понимание отнимает бездну времени, а тебя могут убить к закату.
Морщинки вокруг глаз выражали лишь непроницаемую безмятежность и собранное, терпеливое сочувствие. - Я никогда не бываю мертвой.
- А что стало с "меня всё время убивают"?
- Быть убитой - не значит быть мертвой.
- Для большинства людей одно бежит по пятам второго.
Пренебрежительное движение плечами. - Люди.
Он знал, что должен взбеситься, но не мог сдержать себя. - А ты не из людей?
- Я лошадиная ведьма.
- Лошадиная ведьма - не личность?