Страница 3 из 8
И кончина людская тоже была связана с красным углом. Покойного, перед тем как отпеть и проводить на кладбище, клали в избе головой к образам. Прощался человек с домом, со всем, что любил и что его окружало, а только потом – к вечному покою.
Если стоял богатый дом, с традициями, из поколения в поколение передававший свои накопления – значит, и в красном углу много икон. В иной семье одна полочка всего, где стоял единственный образок, прислоненный к стенке. Но без него никак! Вот и у А. С. Пушкина в «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях» первое, на что обратила внимание вошедшая в незнакомый дом царевна, – так это на иконы.
Раз иконы на видном месте – значит, люди добрые. Православные, крещеные. Логика царевны, которую передал нам поэт, в точности соответствует представлениям средневекового человека о добре и зле.
А если в доме случался пожар или еще какое бедствие, первое, что старались вынести из материального, – образа. Собирали нехитрый скарб, но иконы были важнее всего.
А вот голландский путешественник фон Кленк в 1675 году оставил любопытные свидетельства, что в некоторых случаях в красном углу иконы занавешивали – например, в момент близости мужа и жены. Стеснялись перед святыми.
Да и выражение «хоть святых выноси» – тоже о стыдливости. Если кто-то вел себя безобразно, глупо, дерзко, исстари говорили именно так: дескать, до того противен этот человек, что совестно видеть возле него святые лики. Хоть выноси их, чтобы не наблюдали подобного позора.
Какие иконы ставили? Богородицу или Спасителя. Ставили и лики святых, в честь которых были названы домочадцы. Чаще других встречались Сергий Радонежский и Николай Угодник – они на Руси почитались особо. Изображение целителя Пантелеймона могло находиться в доме, где кто-то долго и тяжело болел. Были и приходские иконы, в честь святого, которому посвящался сельский храм.
Украшали угол вышитыми ширинками – платками-полотенцами широкого назначения. И вытирались ими, и как кушак использовали, и головы покрывали. Вешали ширинки красивыми полукружьями, добавляли лент, и получалось нарядно. В красном углу могли стоять цветы, там же зажигались свечи. А рядом обязательно ставили стол, за которым собиралась вся семья обедать, и, прежде чем вкусить яства, непременно молились:
«Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея матере и всех святых Твоих, яко благословен во веки веков. Аминь».
Красный угол – самое красивое, самое важное место горницы. А саму горницу строили по-разному: ближе к северу – обязательно на подклети. На этаком цокольном этаже, где и подвал мог быть, и поселиться в теплую пору мог кто-то из домочадцев. Чем южнее – тем менее обязательной становилась подклеть. В некоторых губерниях в бедных домах пол и вовсе мог оказаться земляным. Считается, что самые простые первые постройки на Руси в целом были именно такими.
Впрочем, о горнице сказ особый. От местности к местности это слово означало разные части дома. Частенько – самую пышно убранную, самую нарядную комнату. Место, куда приглашали дорогих гостей, где весело проводили застолья.
Просторная горница с печью предназначалась для всех, а вот светелка, например, была частным пространством незамужних девушек.
В одних домах горницу старались устроить повыше (есть мнение, что и слово это произошло от другого – горынь, гора). В других – располагалась на нижнем этаже. Где-то есть упоминания о печи, а где-то – нет. Вспомним Мамина-Сибиряка: «От самого порога сеней вела в горницу белая, как снег, тропинка из домашнего холста».
Помнит Ульянка наказ свекрови: всегда держать чистыми половики и занавески в горнице. Первым делом проверит мать Арефы, что невестка прибралась в парадной части. А если окажется, что позабыла подмести да пыль вытереть, то браниться начнет долго. Не нужно Ульянке этого, она старается сохранить лад в семье, поэтому побежит она первым делом порядок навести. На золовку расчет небольшой – та и встанет позже, и вообще девка с ленцой. Но ей позволено лениться – она-то еще не хозяйка.
Зимой, когда холодно, бежит Ульянка вытряхивать половик не на улицу, а в сени. Мороз лютый! Тут пока оденешься, обуешься, рукавицы найдешь, уже заледенеешь. А в сенях пусть и не топят, все теплее. Накинет шаль, оглянется быстро – никто не видел? – и ловко-ловко, быстро-быстро встряхнет холстину. Ульянка убирается хорошо, часто, поэтому не так уж там много грязи бывает.
В сенях скидывали верхнюю одежду, оставляли уличную обувь. Сени – укромный уголок между мирами, внешним и внутренним. Там и припасы хранили, которым в тепло нельзя, и инструменты, а летом, когда тепло, там и спать можно было. Заглянут родные на недельку, ахнет хозяйка: где же я вас всех положу? Так и отправит – кого на сеновал, кого в сени. В иных домах сени большие, просторные, с целую комнату. В других – клетушка с полками, где только соленьям и место. Впрочем, для припасов служила и клеть – пространство между сенями и жильем. В самые лютые морозы в сени загоняли скотину, чтобы не померзла. А вот птицу держали в самой избе, у печки.
Много позже, уже в эпоху Романовых, в сенях богатых домов обитали девушки-служанки. Этих крепостных так и называли «сенные девки», и были они на положении подай-принеси.
Кого посылали весточку к соседям послать, кто подсоблял барышням по утрам одеваться, а кто и в комнатах убирался. Сенным не позволялось самим ходить по остальному дому, да еще и праздно. Если позвали – надо бежать быстро, чтобы не осерчала хозяйка. А так, без надобности, в гостиную не сметь. И хотя жили девки в усадебных домах, совсем на другой манер устроенных, в XVIII веке их все равно так и называли – сенными – еще почти сто лет.
В сенях сердобольная хозяйка могла разрешить переночевать путнику или страннице. Считалось правильным помогать людям, которые шли по миру или на богомолье. Благодаря этой старой традиции благополучно завершила свой подвиг простая девушка Прасковья Луполлова, которую в народе называют Парашей-Сибирячкой. Отца ее в 1798 году отправили на поселение, обвинив в воровстве лошадей. Однако ж отец Параши настаивал на своей невиновности, и отважная девушка решила попытать счастья – добраться до столицы, обратиться к государю, рассказать всю правду и помолиться о заступничестве. 8 сентября 1803 года начала она свой путь из Ишима. Ехала на подводах, плыла на лодке, долго-долго просто шла пешком. И везде находились люди, готовые помочь. Русский человек щедр к путнику, сердце у него отзывчивое. К кому-то Параша нанималась на работу, кто-то просто давал ей кусок хлеба и воды. Не раз ночевала девушка под открытым небом, но не единожды ей давали приют на ночь в чьих-то сенях.