Страница 10 из 121
— Здоровье? — Кавинант мучительно посмотрел вверх. — Ты говорил о здоровье?
— Сколько будет угодно твоей душе, низкопоклонник. Только молись мне, пока я терпелив. Однако презрение голоса ранило слишком глубоко. Сквозь душевную рану Кавинанта ключом забила его сила. Он начал сопротивляться; с трудом поднимаясь с колен, он подумал:
«Нет, я не низкопоклонник!»
Сцепив зубы, чтобы унять дрожь, он спросил:
— Кто ты?
Словно почувствовав свою ошибку, голос стал мягче.
— У меня много имен, — сказал он. — Для Лордов Ревлстона я — Лорд Фаул Презирающий; для великанов, покорителей морского пространства, Сердце Сатаны и Губитель Душ. Ранихийцы называют меня Ядовитый Клык. В видениях Стражи Крови я — Порча. Но люди Страны называют меня — Серый Убийца.
Кавинант внезапно произнес:
— Забудь все, о чем ты меня просил!
— Глупец! — проскрежетал Фаул, и сила его голоса распяла Кавинанта на скале. Прижатый лбом к камню, он лежал и с ужасом ждал, когда гнев голоса испепелит его. — Сейчас я пока никак не прореагирую на твои претензии. Но я не забуду этого. Я вижу, что твое самолюбие задето моим презрением, низкопоклонник. Прежде, чем с тобой будет окончательно покончено, я открою тебе истинное значение презрения. Но это будет не сейчас. Пока это не в моих планах. Скоро я буду достаточно силен, чтобы вырвать у тебя магическую силу, и тогда ты на собственном горьком опыте убедишься, что презрение мое безгранично, так же, как и мои желания.
Но я и так уже потерял достаточно времени. Теперь к делу. Слушай меня внимательно, низкопоклонник. У меня есть для тебя задание, которое станет для тебя здесь проклятием, наложенным мною. Ты доставишь в Ревлстон, в Совет Лордов, мое послание.
Скажи Совету Лордов и Высокому Лорду Протхоллу, сыну Двиллиана, что максимальный срок оставшихся им в Стране дней составляет семь раз по семь лет с настоящего времени. Прежде чем он минует, я возьму управление жизнью и смертью в свои руки. И как знак того, что все, сказанное мною, правда, скажи им следующее: Друл Камневый Червь, пещерник горы Грома, нашел Посох Закона, который был потерян Кевином при Ритуале Осквернения десять раз по сотне лет назад. Скажи им, что задача их поколения — вернуть себе Посох. Без него они не смогут сопротивляться мне и семи лет, и моя полная победа будет достигнута на шесть раз по семь лет скорее, чем было бы в обратном случае.
Что же касается тебя самого, низкопоклонник: не вздумай ослушаться моего приказа. Если послание не будет доставлено в Совет, то тогда все люди Страны будут мертвы прежде, чем минует десять сезонов. Сейчас тебе этого пока не понять, но я повторяю, что Друл Камневый Червь обладает Посохом, и это причина для страха. Если это послание не будет доставлено, через два года он сядет на трон в Твердыне Лордов. Пещерники уже собираются на его зов; и волки, и юр-вайлы Демонмглы подчиняются власти Посоха. Но война — это еще не самое худшее. Друл все глубже зарывается в темные недра горы Грома — Грейвин Френдор, пик Огненных Львов. А в глубинах земли таится проклятие слишком могущественное и ужасное, чтобы кто-то из смертных мог справиться с ним. Оно превратит вселенную в вечный ад. И это проклятие ищет Друл. Он ищет камень Иллеарт. Если он станет его хозяином, закону придет конец, и наступит конец самого времени.
Выполни как следует мое поручение, низкопоклонник. Ты уже знаком с Друлом. Разве привлекает тебя перспектива отдать концы у него в лапах? Голос умолк, и Кавинант схватился руками за голову, пытаясь укрыться от эха угроз Фаула.
«Это сон, — думал он. — Это сон!»
Но непроницаемый туман заставлял его чувствовать себя пойманным в ловушку, заключенным, словно в капсулу, в безумие. Он содрогнулся от силы, с которой желал избавления и тепла.
— Уходи! Оставь меня!
— Еще пара слов, — сказал Фаул. — Последнее предупреждение. Не забудь, кого следует опасаться в конце. Мне приходилось довольствоваться убийствами и мучениями. Но теперь мой план созрел, и я приступил к его осуществлению. Я не успокоюсь до тех пор, пока не искореню в Стране надежду. Подумай над этим и ужаснись!
Последнее слово «ужаснись» еще долго висело в воздухе, в то время как вокруг нарастал шум разламывания — огромные валуны перемалывались, дробили друг друга на более мелкие камни. Этот звук обрушился на Кавинанта, потом пронесся мимо него и исчез, оставив его на коленях, с головой, зажатой в руках, и с разумом, опустевшим от страха. Он оставался неподвижным до тех пор, пока наступившую тишину не сменил низкий гул ветра. Тогда он испуганно открыл глаза и увидел солнечный свет на камне прямо перед собой.
Глава 4
Смотровая Кевина
Растянувшись, он долго лежал неподвижно, чтобы солнечные лучи как следует прогрели его продрогшее в тумане тело. Ветер тихо и монотонно свистел вокруг, не задевая его; и вскоре после того, как Лорд Фаул исчез, Кавинант услышал голоса далеких птиц. Он лежал неподвижно и глубоко дышал, набирая новую силу в ослабевшие конечности, — благодарный за солнце и конец кошмара.
Однако в конце концов он вспомнил, что во время происшествия на улице неподалеку от него находилось несколько человек. Они почему-то хранили странное молчание; сам город, казалось, умолк. Должно быть, полицейская машина нанесла ему более тяжкие повреждения, чем он предполагал. Беспокойство прокаженного заставило его рывком встать на четвереньки.
Томас обнаружил, что под ним — гладкая каменная площадка. Она имела округлую форму, десяти футов шириной, и была окружена бортиком высотой фута в три. Над головой бесконечно высоким сводом голубело небо. Оно накрывало своим куполом обнесенную бортиком площадку, и казалось, что плита каким-то невероятным образом плывет в небесах. «Нет, — у Кавинанта пересохло в горле. — Где я?»
Потом чей-то задыхающийся голос позвал:
— Эй!
Сердце у Томаса дрогнуло.
— Где это я?
— Смотровая Кевина. Вам нужна какая-то помощь?
Что все это значит, черт побери?
Внезапно сзади послышалось какое-то царапанье. Мускулы Кавинанта напряглись: он нырнул к бортику и, оперев на него спину, обратил свой взгляд на противоположный край площадки.
Напротив него, отделяемая пропастью воздушного пространства за бортом, стояла гора. Ее громада высилась, поднимаясь из скал, некоторые из которых почти достигали уровня площадки, на которой находился Кавинант, и оканчивалась освещенной солнцем вершиной, где все еще лежал снег. Вершина уносилась далеко в небо, а отвесные стены горы заслонили почти половину видимого с плиты горизонта. Сначала Томасу показалось, что гора совсем близко, но мгновением позже он понял, что от площадки ее отделяет по меньшей мере расстояние, равное броску камня. Прямо напротив горы в бортике был проем. Низкий царапающий звук исходил, казалось, из этого проема.
Кавинант хотел пересечь плиту и выяснить, что представляет из себя источник этого звука. Но его сердце билось тяжело и медленно; он не мог сдвинуться с места. Он боялся того, что мог увидеть.
Звук приближался. Прежде, чем Кавинант смог как-то отреагировать, в проеме появились голова и плечи девушки, а потом и ее руки, уцепившиеся за камень. Когда она заметила Томаса, то остановилась и в свою очередь уставилась на него.
Ее длинные густые волосы — каштановые, с отблесками бледно-медового — развевались на ветру, кожа была покрыта густым загаром, и темно-синее платье с узорами из белых листьев еще больше подчеркивало этот загар. Она тяжело дышала и вся раскраснелась, словно только что закончила долгое восхождение. Кавинант уловил дружелюбное удивление и интерес.
На вид ей было не более шестнадцати лет.
Откровенность ее вопрошающего взгляда уменьшила его страдания.
Он смотрел на нее, как на привидение.
После минутного колебания она выдохнула:
— С вами все в порядке?
Потом возбужденно зачастила:
— Я никак не могла решить, пойти ли мне самой или поискать более основательной помощи. С горы я увидела серую тучу над Смотровой Кевина, внутри которой, казалось, шло какое-то сражение. Я видела, как вы стояли, а потом упали. Я не знала, что делать. Потом я подумала, что лучше вовремя оказать хоть какую-то помощь, чем оказать настоящую помощь, но слишком поздно. Вот я и пришла, — она сделала паузу, потом опять спросила: — С вами все в порядке?