Страница 42 из 131
«Делай как знаешь, и бог тебе судья!» — буркнула в ответ мать.
Вот и женился командир Красной Армии на неграмотной девушке и выучил ее за несколько лет грамоте, да так, что она может теперь и сама учить других.
«Какая высокая человеческая красота у этого деда! Колоритный, хоть снимай его в кино! — подумал Ватутин, направляясь к Днепру. Зачерпнул пригоршней воды, умылся. — Да, надо что-то решать, чтобы не только у Манштейна и Гота, но и у самого Гитлера полезли глаза на лоб!» Ватутин повернулся к деду Шевченко.
— Значит, говорите, надо обдурить немца?
— Что, сынок? — Роман Аверьянович приложил ладонь к уху. — Что-нибудь тревожит тебя? Чую по твоему голосу и по вздохам.
— Тревожит, — кивнул Ватутин. — Особенно сегодня. Места себе не нахожу. Хоть с моста да в Днепр! Но ничего, пройдет!
— Ты держись, сынок, — вздохнул Роман Аверьянович. — Я и сам бы лег под вражеский танк. Пусть давит, лишь бы Киев наши скорее взяли, лишь бы верх взять в этой битве!.. А как ты смотришь на то, что переименовали наш Переяслав на Переяслав-Хмельницкий? Да еще и орден утвердили Богдана Хмельницкого?
— Одобрительно смотрю, Роман Аверьянович.
— И я тоже. Пусть теперь весь мир знает и про наш Переяслав, и про гетмана Хмельницкого! Запорожские казаки так-сяк не воевали, а всегда с толком, доблестно и хитро. А еще скажу… Если Ватутину тут трудно, то куда же смотрит Сталин? Он ведь у нас Верховный? И он должен командовать так, чтобы у Гитлера глаза полезли на затылок.
— Аж на затылок? — покачал головой Ватутин.
— А что? — дед Роман погладил свою седую бороду. — Каждому свое: у генералов их глаза пусть лезут на лоб, а у Гитлера на затылок. Он, подлюга, заслужил этого. За одну только мою старуху его бы на кол посадить!
— За все получит Гитлер, дедушка! — воскликнул Ватутин.
— Будем надеяться. А может, ты и есть генерал Рыбалко, или Жмаченко, или Москаленко, или Трофименко?..
— Ого, сколько вы знаете генералов! — удивился Николай Федорович.
— Я здесь, как на границе, каждый божий день стою! Так как же мне своих генералов не знать? — пожал плечами Роман Аверьянович. — Однако ты не Кравченко, не Москаленко…
— Почему вы так думаете?
— А потому что ты русский, сынок. Я сразу это понял. Ты истинно русский, — дед Шевченко помолчал и, понизив голос, продолжил: — Наверно, ты и есть Ватутин? Я знал, что ты был на том берегу. А где же еще быть командующему, когда начались бои?
Николай Федорович в ответ промолчал.
…Бронетранспортер тронулся с места.
До Сваромьи ехать еще километров сто восемьдесят. Придется переправляться через Десну. Десна в памяти Ватутина ассоциировалась теперь с действиями танкистов объединенного отряда полковника Майборского. Они все-таки сделали свое дело: не пустили танки генерал-полковника Гота на Киев.
«Как смело, находчиво переправились танки Майборского по дну через Десну, — подумал Николай Федорович. — В случае чего таким же образом могут переправиться и сотни, тысячи танков через Десну! Но где найти эти танки для Лютежского, главного плацдарма в битве за Киев?..»
Часть вторая
РОКИРОВКА
1
Было уже далеко за полночь, а Сталин все еще сидел в своем кабинете в глубоком раздумье. Его беспокоила обстановка на киевском направлении. Третье наступление 40-й и 27-й армий с Букринского плацдарма потерпело неудачу. 3-я гвардейская танковая армия так и остается без действий в оврагах вблизи Зарубенцев. Нет стратегического успеха у войск генерала Ватутина, которые прочно, словно цепью, приковали здесь главные силы 4-й танковой армии генерал-полковника Гота.
«Вот и выходит, — подумал Сталин, — что главное звено дробится еще на одну цепочку, в ней и надо найти слабое колечко, разорвав которое Ватутин возьмет Киев. Где оно?..»
Он подошел к столу, на котором была расстелена карта. Усталые, сощуренные, уже выцветшие карие глаза сосредоточились на голубой линии, что извивалась и петляла, рассекая Украину пополам. Пробежали по левому берегу Днепра, останавливаясь на обозначениях корпусов, дивизий, полков, отдельных бригад, расположенных вдоль семисоткилометровой извилистой береговой полосы от белорусского городка Лоева до Запорожья и дальше по реке Молочной.
Сталин, не отрывая взгляда от карты, закурил трубку. С начала битвы на Курской дуге внимание Ставки приковано к Украине. Здесь решающие в нынешнем году баталии.
Три дня назад решением Ставки переименованы Воронежский, Степной, Юго-Западный и Южный фронты, действующие на Украине, в 1-й, 2-й, 3-й и 4-й Украинские фронты. Эти названия — аванс за освобождение Украины и Крыма от немцев. Развернуться бы на Правобережье. От Умани через Винницу до ближайших рубежей западной границы не так уж и далеко. Да! Граница на реке Прут! Дойти бы туда, откуда началась война! Это так важно! Но костью в горле — оборона Манштейна под Киевом!
Полчаса назад Сталину принесли папку с материалами разведданных армий, которые вели боевые действия на Украине, и партизанской разведки штаба генерал-майора Шаблия. Ему захотелось детальней ознакомиться со сведениями о противнике на «Днепровском валу».
Он перевернул листок настольного календаря и стал читать донесения разведчиков.
«…После провала наступления на Курском выступе верховное командование Германии сразу же издало приказ о немедленном сооружении «Восточного вала» — стратегического оборонного рубежа от берегов Финского залива по реке Нарва до Пскова и Острова, то есть по «Линии Сталина» — граница СССР с Эстонией и Латвией до лета 1940 года. Этот отрезок «Восточного вала» носит название «Пантера». Далее рубеж идет по линии Витебск — Орша, по реке Сож — среднее течение Днепра и от Запорожья до Молочной, до Черного моря. Главная часть «Восточного вала» — Днепр с высоким правым берегом…»
— А кому это сегодня не известно? — с иронией произнес Сталин и стал читать другой документ.
«…В немецких войсках группы «Юг» Гитлер огласил свой приказ: «Защищать Днепр, как порог нашего дома». Для солдат, у которых не хватит духу удержаться, уготованы эсэсовские заслоны — они будут расстреливать тех, кто покинет позиции…»
— Слишком образно выразился Гитлер, — скривил в ухмылке губы Верховный Главнокомандующий.
Он стал бегло просматривать остальные донесения разведчиков.
«…Гитлер заявил: «Удерживая Запорожье, Кривой Рог, Никополь и Марганец, мы можем продолжать войну сколько угодно… Такова воля истории: мы не капитулируем…»
«…Гитлер в Запорожье сказал: «Скорее Днепр потечет в обратном направлении, нежели русские преодолеют такую мощную водную преграду… цепь дотов и естественную крепость…»
Суждения генерал-фельдмаршала Манштейна и генерала Рауха были более прозаичны:
«Пусть большевистские войска накапливаются возле Днепра, пусть готовят переправу, пусть выберутся и на правый берег. Отсюда, из Запорожья, с гигантского изгиба реки, мы ударим по тем коммуникациям и переправам, а наши правобережные дивизии сбросят красных в Днепр…»
— Это такую судьбу они готовят войскам генерала Ватутина? — снова скривил в ухмылке губы Сталин.
«…10 сентября в Запорожье на совещании, в котором участвовали Гитлер, Цейтлер, Манштейн, Гот и Раух, Манштейн заявил, что Красная Армия решится переправить на правый берег танки и тяжелую артиллерию только через замерзший Днепр… Река является надежной преградой не только потому, что широка и глубока, но еще и потому, что западный берег значительно выше восточного. Так что немецкая оборона расположена очень удачно…»
— Ошибаетесь, господа немецкие генералы! — прошептал Сталин. — Танковую армию мы уже переправили на тот берег. Саперы и местные жители за две недели построили деревянные мосты… Однако правда то, что танковая армия Рыбалко никак не может выйти из оврагов и балок на оперативный простор… Но из Запорожья и Кременчуга вам уже не ударить по киевской группировке генерала Ватутина. Вы опоздали! Запорожье, Днепропетровск уже наши!