Страница 12 из 131
— Ну так что, согласны? — повторил тихо свой вопрос Семен Кондратьевич. — Пусть будет у меня два сына Андрея и две дочери — Лида и Оксана.
Дети молча кивнули, прижались к нему.
Шаблий выпрямился, увидел, что их окружает гурьба босоногой, в плохонькой одежонке детворы. Подошли старики, женщины. Лица у всех изможденные, в морщинах. Казалось, люди пережили десятилетия каторги. И все же в глазах сверкали огоньки радости: вчера село освободила Красная Армия!
— Как-нибудь проживем, товарищ командующий, — услышал Шаблий и вздрогнул.
Перед ним стоял старик, который в сорок первом вел его через здешние леса и перелески в сторону фронта, а потом передал таким же надежным, как сам, людям. Те повели его дальше.
Шаблий обнял старика.
— Конечно, отец, будем жить…
Он кивнул водителю. Николай быстро принес несколько банок консервов, буханку хлеба, высыпал из вещмешка на расстеленную газету кусочки сахара, раздал детям.
— Спасибо, товарищ нарком, — поблагодарила Оксана.
— Не нарком, милая…
— Так немцы говорили, когда охотились за вами.
— Вон оно что, — сдержанно улыбнулся Шаблий.
— А разве это не правда?
— Не правда, Оксанка. Никогда не верь ни одному слову врага…
Переговорив с сельчанами, Семен Кондратьевич сел в машину.
Когда «эмка» отъехала от села, он обратился к шоферу и радисту:
— Скажите, хлопцы! Сколько таких вот стариков, женщин, старух, сколько таких вот подростков помогали партизанам? Тысячи тысяч!.. А кто эти люди для командования фронта, руководителей партизанского движения?
— Партизаны, хотя и без винтовок! — ответил шофер.
— В какие списки борцов их надо занести? Как отметить сделанное ими во имя Победы?
— Не знаю, товарищ генерал, — пожал плечами радист.
— И я не знаю. Нет, они не партизаны и не подпольщики. Они просто люди, наши, советские люди.
— Да, с фашистами на нашей земле сражаются не только армия и партизаны, сражается весь народ, — задумчиво произнес радист. — Вокруг сожженные села, окопы. Здесь будто фронтовой рубеж был до прихода Красной Армии…
Через час «эмка» остановилась на окраине городка.
Под двумя развесистыми яворами притаилась хата. За подворьем темнел сад. Там, в вишняке, стояла замаскированная крытая автомашина, в которой дежурили радисты партизанского штаба.
Шаблий по приставной маленькой лестнице поднялся в машину. На небольшом столике лежало несколько расшифрованных радиограмм. Он взял одну из них.
«Штаб. Шаблию. Партизаны штурмом взяли райцентр Новошепеличи. Бойцам Красной Армии передано 50 лодок. Строится переправа через Припять. Ширина 5 метров, толщина 15—20 сантиметров. Захвачены переправы возле сел Зимовище и Кривая гора. Партизанское соединение получило благодарность от генерал-лейтенанта Черняховского, командующего 60-й армией…»
— А от «ЗСТ-пять» и «ЗСТ-пять-Л» есть? — спросил Шаблий, вытирая пот со лба.
— Пока ничего не поступало, — ответил старший радист. — А те, что есть, вы уже знаете.
— Плохо, — недовольно произнес Шаблий, словно радисты были виноваты в том, что Андрей и Леся не выходили в эфир.
«…Отбиваем контратаки пехотинцев и танков. Немцы послали на наши позиции сорок самолетов. Ждем Красную Армию… Держимся. В плен не сдаемся…» — вспомнились Семену Кондратьевичу слова тревожной радиограммы, переданной Лесей Тулиной.
Шаблий стал читать радиограммы партизан о взятии небольших «пятачков» на правом берегу Днепра вблизи сел Домантовое, Теремцы, Новый Глебов…
Не везде партизаны встретились с подразделениями регулярной армии. Как разворачиваются события на ближайшем к Киеву плацдарме? Судьба партизан там зависит от мотострелков, посланных на помощь полковником Майборским. Форсируют ли они Десну со своими мотоциклистами и противотанковыми орудиями? Выстоят ли партизаны до ночи? Хотя бы только до ночи…
Шаблий склонился над картой. Перед глазами извилистая лента Днепра, помеченные черточками болота, кружочками — населенные пункты.
Он представил жестокие бои на захваченных плацдармах. Рев самолетов, пикирующих на позиции партизанского соединения, в котором находится Леся Тулина.
— Товарищ генерал! Вот еще радиограмма.
— От «ЗСТ-пять» или «ЗСТ-пять-Л»? — встрепенулся Шаблий.
Радист отрицательно покачал головой.
— Что там? — нахмурившись, спросил Шаблий.
— В селах Сивки, Нижние и Верхние Жары, Навозы, Неданчице организованы переправы. Партизаны встретились с передовыми батальонами Красной Армии…
— Здорово! — оживился Семен Кондратьевич.
Просмотрев все поступившие радиограммы, Шаблий задумался.
Когда создавался план партизанских действий на лето и осень сорок третьего года, он обратил особое внимание на киевское Полесье. Шаблий считал и до сих пор считает, что это огромный плацдарм, где могут сосредоточиться войска для взятия Киева. Во вражеском тылу он оставил группу Андрея Стоколоса — Максима Колотухи, которая должна была собрать, объединить все партизанские отряды, сосредоточить в районах железной дороги и шоссе Киев — Коростень и привести их к Днепру. Такую же миссию осуществляло еще несколько групп парашютистов, посланных Шаблием на оба берега Днепра, Десны и Припяти. Сегодня уже двадцать второе сентября, и можно сказать, что партизаны справились с его заданием. Как скоро теперь будет расширен этот плацдарм, превращен в стратегический? Когда начнется освобождение Киева? Откуда генерал Ватутин нанесет по врагу главный удар?..
Утром Ватутин поехал в Переяслав, к плацдарму, названному штабистами Букринским. Перед отъездом сказал, что этот плацдарм для фронта имеет огромное значение. Следовательно, туда будет переправляться танковая армия. Там будут основные силы, которые должны взять Киев?..
Неуверенность и сомнения вдруг охватили Шаблия, когда он стал сравнивать Букринский плацдарм с южным. Вспомнилась радиограмма двухнедельной давности. В ней Андрей Стоколос сообщал о готовности партизанских отрядов овладеть плацдармом севернее Киева, где могут развернуться танковые корпуса. От Киева к этому плацдарму с северной стороны нет ни одной железной дороги, лишь шоссе на Димер, Иванков, Чернобыль и дальше на Белоруссию. Полесская сторона — тупик Украины, стык немецких групп армий «Юг» и «Центр». А стык — всегда слабый рубеж между фронтами, армиями, дивизиями…
Шаблий не заметил, как в радиорубку тихо вошел его заместитель инженер-полковник Веденский. Наконец почувствовал на себе его взгляд, оглянулся.
— А, это вы, Илья Гаврилович. А я воюю на карте, сравниваю плацдармы: северный с южным. Как вы думаете, какой из них будет основным в битве за Киев?
Веденский в ответ пожал плечами.
Шаблий заметил печаль в его глазах. Вспомнил жену Веденского — разведчицу Анну-Луизу, работавшую теперь в чужой стране. Он знал историю их любви, а потом и женитьбы во время войны в Испании. Знал, что письма от жены Веденский носит с собой.
— Ничего не слышно про Анну?
— Молчит, Семен Кондратьевич. Но я сейчас думаю не про Аннушку. В штаб фронта поступили списки убитых на Букринском плацдарме. Среди них и Иван Оленев. Умер от тяжелого ранения.
Лицо Шаблия окаменело. Еще один погибший с Пятой заставы. Утром он услышал про Артура Рубена, а теперь вот не стало и Оленева.
— Вы говорили, что наши выйдут на рубеж реки Прут, откуда начали войну бойцы Пятой заставы. Кто же из них останется в живых к тому времени?
Веденский не ответил. Он почувствовал в голосе генерала крик души. В том вопросе был и страх за Андрея.
— Помню июльский день в Киеве. Прихожу домой, а там хозяйничают, плещутся, как гуси, в ванной комнате мой Андрей, Ваня Оленев и Максим Колотуха. Еще и поют: «Стоим на страже всегда, всегда. А если скажет страна труда — прицелом точным врага в упор. Дальневосточная, даешь отпор!.. Краснознаменная, смелее в бой!..»
Воспоминания Шаблия прервал радист:
— Еще одна радиограмма! Но снова не от Леси Тулиной…