Страница 72 из 160
Том интерпретировал древние теории, тогда как Авернон просто взял и все перевернул с ног на голову.
К тому времени, когда Том подошел к демонстрации своей собственной системы, описывающей ту же самую проблему на метауровне, ему самому уже стало немного скучно, и он преподнес свой подход как некий каприз. Его модель, однажды возникшая в качестве доказательства в его пламенеющем мозгу, теперь казалась каким-то трюком, не имеющим ни особого интереса, ни блеска. Его убедительные, экономичные решения выглядели как случайные результаты.
– И наконец, э-э… это действительно все, – сказал он в заключение.
Наступила тишина. Один из лордов откашлялся, потом сказал:
– Имеете ли вы понятие о тех проблемах, которые вы могли бы исследовать?
– Об одной или двух в области алгоритмов оптической петли и представлений о парадоксах. И… еще я пишу стихи.
– Понятно.
На этот раз молчание затянулось надолго.
– Спасибо за то, что вы меня выслушали.
Другой лорд с ясными глазами под белыми кустистыми бровями поднял руку:
– Я уверен, что выражу мнение всех, если скажу, что выслушать ваше сообщение было честью для нас.
Двое других закивали головами в знак согласия.
– Вы добились многого, принимая во внимание ваше… э-э… происхождение. Отлично, Коркориган.
Это означало, что его отпускают. С упавшим сердцем Том поклонился.
– Благодарю вас, милорды.
«Я провалился», – подумал он обреченно, повернулся и пошел к выходу по холодным блестящим каменным плитам.
Ожерелье.
Он вспомнил сон…
Нитка жемчуга, сверкающая белизной, на черном бархате.
Космическое ожерелье.
Образ мечты.
Прозрение? Или обман?
Том остановился. Он чувствовал присутствие членов Презентационного Комитета за своей спиной. Будто электрическое поле медленно распространялось по его спине…
Кулак и жеребенок.
Эти три слова молотом застучали в голове.
С бьющимся сердцем Том повернул назад.
– Милорды! – Его голос дрожал. – Существует одна деталь, которую я забыл упомянуть. Могу ли я исправить свой промах?
Последовал обмен суровыми взглядами. Лорд, сидевший в центре, мрачно кивнул:
– Приступайте, молодой человек. Только постарайтесь уложиться в отведенное вам время.
Сейчас необходим контроль дыхания. Как на занятиях в классах маэстро да Сильвы: изменения в физиологическом состоянии запускали изменения в интеллектуальном.
– Вы ведь знакомы с работой лорда Авернона?
Расширенные от удивления глаза. Академики были поражены тем, что он может знать об этом.
Воспользуйся собственной слабостью.
Так повторял маэстро маленькому ученику, который готовился вступить в поединок с более крупным противником. Воспользуйся своей гибкостью, окружающими условиями, всем, чем можно…
Социальная оторванность от представителей благородных семейств заставила Тома работать над своими заданиями в одиночестве. Не имея доступа на должные уровни, он без конца прокручивал историю Карин, изучая ограниченные гиперсвязи с земными экологией, социологией и с физикой мю-пространства.
«Ты знаешь то, чего другие не знают. – Том медленно вдохнул. – Воспользуйся этим».
– Теория Авернона вдохновляет, не правда ли? – сказал он. – Она так же обширна, как и глубока.
Осторожно шагнув вперед, он принялся вызывать один голографический дисплей за другим.
– Это революционно, ни у кого еще не было времени, чтобы вдуматься в то, что под этой теорией подразумевается.
Со всех сторон Том был окружен скользящими, полупрозрачными фазово-пространственными экранами, которые он сам и оживил.
– Если вы вдумаетесь в нее, – он вызвал к жизни цепочку новых голограмм, голубых, серебряных и пастельных, – то поймете, что эта теория разрешает древний вопрос негентропии, раз и навсегда.
В комнате воцарилось оцепенение.
Том определил метавекторам Авернона их место. И лорды, чьи глаза блестели от волнения, снова впали в глубокий логософический транс.
«Приятная картина», – подумал Том.
На главном дисплее было простое объемное статическое изображение: искрящийся, неровный сфероид, обозначающий вселенную. Сначала она выглядела как точка, которая потом начинала расти и увеличиваться до максимального размера, затем снова съеживалась до размера точки.
Вся вселенная – будто гигантская жемчужина; а время – как горизонтальная ось.
«Построй доказательства вокруг этого образа», – приказал себе Том.
Вселенная возникла в результате Большого Взрыва, когда энтропическое время текло в прямом направлении. Большой Взрыв остался в прошлом, период расширения ожидал в будущем увеличения до максимального размера.
Потом Вселенная начала сжиматься и двигаться по направлению к Конечному Коллапсу, но время текло в обратном направлении, поэтому вторая половина жизни вселенной, финальная катастрофа была в прошлом, а период максимального увеличения опять же ожидал вселенную в будущем.
И слева, и справа, от двух противоположных точек – с эдаких восточного и западного «полюсов» – золотые стрелки изображали течение процессов.
«Заставь стрелки светиться», – приказал себе Том.
На самом деле было два Больших Взрыва. Две космические вселенные, столкнувшиеся, когда время переключилось с одного направления на другое. Эта концепция была так стара, что Том даже не был уверен в точности имен ее авторов.
«Теперь сделай паузу», – сказал себе Том. И дал возможность лордам подумать над тем, что они увидели.
– Прежние аргументы, – продолжал он спустя несколько минут, – основаны на симметрии. Теория Авернона… простите, лорда Авернона… действительно требует этого, – он указал на множество дисплеев, – для гармонии. Помимо простого символа с жемчужным ожерельем можно представить космос с помощью более сложных образов, например, как гиперсферу, состоящую из множества сфероидов, немного отличающихся по окраске и расположенных вдоль абстрактной оси времени, и движущуюся в двенадцатимерном пространстве. – Он перевел дух и продолжил: – Интересно было бы посмотреть, как это представление ложится на карту мю-пространства, о котором я ничего не знаю, за исключением того, что его мифические измерения, как предполагается, являются фрактальными. В качестве чисто умозрительного эксперимента рассмотрим возможность существования абсолютно фрактального, ссылающегося на себя и само себя дополняющего утверждения. – Взволнованный, почти позабыв о членах комитета, Том вызвал движением руки золотые моря и черные звезды. – Число загадок и число примеров одинаково безгранично. Но можно ли считать, что один класс бесконечности больше другого класса бесконечности?