Это неистовое сердце

– Вернулась? – сонно спросила Моника. – Нет ничего лучше, как раздразнить мужчину – больше ценить будет. – Перевернувшись, она лениво потянулась. – Наденьте самую красивую рубашку, Ровена, а еще лучше – ничего не надевайте. Думаю, ваш муж скоро уснет. Я велела повару подмешать в его вино немного снотворного.

Мои нервы превратились в натянутую струну, которая, казалось, вот-вот лопнет. Конечно, Моника вела себя как мой друг и союзник, но можно ли ей доверять? Правда, ее забавляет роль покровительницы, но настроение этой женщины изменчиво. Она называла Люкаса гладиатором. Я уже слышала рассказ, как она намеренно подговорила двоих мужчин, которые ее хотели, подраться с Люкасом только потому, что тот отказался продемонстрировать китайские методы борьбы без оружия.

– Джо и Магрудер привыкли драться грязно… но Люкас… никогда ничего подобного не видела! Словно римский цирк – все так жестоко, примитивно! А в качестве приза я предложила себя!

Я не осмеливалась спросить, потребовал ли победитель завоеванную награду, только подумала, не побудит ли Монику любовь к интригам предать нас – просто чтобы увидеть, что получится.

Но я только старательно изображала безразличие.

– Ну что ж, может, он найдет этих сеньорит в Сан-Антонио более привлекательными, чем жена другого…

Отвернувшись от Моники, я скинула платье, натянула простую ситцевую сорочку и услышала ленивый смешок:

– О, не волнуйтесь, он приедет. Не думаю, что Люкас так равнодушен, как притворяется. По-моему, он рассматривает это как вызов.

– Ну, а пока можно немного поспать, – небрежно обронила я.

Но уснуть, конечно, не смогла. Я лежала, прислушиваясь к ночным звукам, пока не воцарилось молчание, прерываемое только отдаленным воем койотов да ржанием лошадей.

Где сейчас Марк? И где Люкас? Может, узнав о выставленной на ночь охране, решил, что встречаться по ночам слишком опасно?

Но тут я почувствовала холодный ветерок и вздрогнула. Нужно было помнить, что Люкас передвигается бесшумно, как индейцы. Я схватила одеяло, чтобы завернуться в него, и услышала шепот Моники:

– Постарайтесь вернуться до рассвета. Желаю хорошо провести время.

Вот так началось путешествие, которое должно было навсегда изменить мою жизнь, и хотя в то время я не подозревала этого, но не повернула бы назад, даже знай все наверняка. Потому что к тому времени поняла – за счастье надо платить, и часто цена – боль и страдание. Но я была готова рискнуть всем ради будущего с Люкасом.

Единственное чувство, владевшее мной тогда, – облегчение при мысли о том, что Люкас все-таки приехал за мной, не оставил, не бросил.

Люкас подхватил меня на руки и понес к тому месту, где оставил коней и вьючного мула.

– Пони приучены к переходам через пустыню, а мул – армейский. Старый служака! Так мы сможем путешествовать быстрее и взять с собой еду, воду… и винтовку с патронами.

За нами, конечно, будет погоня. Марку недостаточно моих денег, ему нужна я. Беглая жена… теперь из-за меня мы оба в опасности, особенно Люкас – ведь Марк не захочет моей смерти.

Помню, как думала обо всем этом, пытаясь разглядеть в полутьме выражение лица Люкаса. Дрожь предчувствия пробежала по спине, одеяло соскользнуло с плеч.

– Господи, Ро, – полунасмешливо-полураздраженно вздохнул он. – Почему тебе вечно нужно убегать в полуголом виде? Хорошо, что я сообразил захватить кое-какую одежду!

Все было так, словно мы молча обменялись обетами верности. Больше не было нужды спрашивать, доверяли ли мы друг другу. Такие слова, как: «Ты любишь меня? Сильно? Настолько, чтобы всегда остаться со мной и заботиться обо мне?» – казались ненужными, потому что в какое-то мгновение стало ясно: наши души соприкоснулись, все решено, и дороги назад нет.

Я уже пересекала пустыню, правда пешком, но на этот раз нужно было спешить – скоро побег обнаружат.

Мы ехали не останавливаясь весь остаток ночи. Расстояние, пройденное за это время, – наше единственное преимущество, и нужно его использовать. Я обязана быть стойкой, как женщина-апачи. Люкас должен увидеть, что я не стану для него бременем.

Мы пересекали бесконечную пустыню, зная, что погоня непременно начнется, но старались об этом не думать. И что самое главное, теперь, когда все барьеры между нами рухнули, мы все больше узнавали друг о друге.

– Я чувствовала, что знаю тебя, еще до того, как встретила. Мистер Брэгг рассказал твою историю, пытался предостеречь насчет кровной вражды, только тогда это казалось таким нереальным.

Мы остановились отдохнуть в тени гигантских валунов, Люкас обернулся, нежно обводя пальцем контуры моего лица.

– Ты тоже не казалась реальной. Я не мог поверить, что ты решишься приехать из Англии, ничего не зная о здешней жизни, о людях! А когда приехала, не думал, что останешься. Ровена – даже твое имя звучало непривычно.

– А когда ты увидел меня?

Люкас весело, молодо рассмеялся:

– Почти решился изнасиловать! Именно это ты хотела услышать?

– Люкас!

Он накрыл меня своим телом, прижал к земле.

– Мне нравится, как ты выговариваешь мое имя. Знай я, что ты ведьма, оставил бы себе винтовку, пусть бы Хулио тебя купил.

Губы его впились в мои, заглушая гневные протесты, и после этого времени для разговоров уже не осталось.

В течение первых полутора дней мы не говорили о Марке, и какой-то тайный страх запрещал мне упоминать имя Илэны. Достаточно и того, что мы были вместе. Теперь сначала отправимся в форт Селден, поскольку Люкас хотел, чтобы я поговорила с мистером Брэггом и узнала правду, которую уже начала подозревать. За всем стоял Марк. Только он достаточно умен, хитер и терпелив. Люкас был слишком горяч и способен на насилие, но никогда бы не смог придумать подобный план.

А после разговора с Элмером? Я решила, что необходимо предупредить Тодда. Хотя я не очень-то любила его, но такой смерти он не заслуживал. Мистер Брэгг согласится выполнить поручение. Что будет потом – неизвестно. Я не знала, куда собирается увезти меня Люкас. Но самые красивые и дорогие драгоценности лежали в висевшем на шее замшевом мешочке с моими инициалами, вытисненными золотом.

Люкас только поднял брови и спросил:

– Твоя ладанка?

Он явно интересовался больше мной, чем моими вещами. Я снова была одета как индианка – в блузку с юбкой и мокасины, волосы заплетены в косы, на голове – широкополая шляпа. Но какая разница! Я говорила себе, что без малейшего сожаления готова прожить с Люкасом вдали ото всех, лишь бы он всегда был рядом. Не нужно мне ничего, кроме маленького домика где-нибудь в горах, мира и покоя, любимого человека…

Мы путешествовали в основном по ночам, когда горная прохлада опускалась на пустыню, и отдыхали днем, в самую жару. В то утро, когда мы впервые обнаружили погоню и узнали, кто нас преследует… как бы я хотела забыть эти мгновения, но все время возвращаюсь к ним мыслями.

Жара становилась все более невыносимой. Солнечные лучи отражались от камней и песка.

Дорога предстояла тяжелая – почва представляла собой застывшую вулканическую лаву, усыпанную острыми как лезвия камешками и булыжниками. Вдали маячили мрачные вершины Фра-Кристобаль. Люкас хмурясь взглянул на иззубренные пики.

– Может, быстрее обойти все это, но я не уверен, – пробормотал он. – И какое-то странное предчувствие…

В одну секунду он превратился в истинного апачи, действующего под воздействием первобытных инстинктов.

Я встрепенулась, но Люкас резко приказал:

– Оставайся здесь, Ро, и не высовывайся. Пойду проверю, в чем дело.

Я уже привыкла не задавать вопросов, и, когда Люкас, захватив бинокль, легко взобрался на обрыв, образованный давним камнепадом, я спешилась и, стараясь не производить шума и не думать о том, когда он вернется, расстелила одеяло и присела отдохнуть.

И хотя я держала наготове пистолет, решив смотреть в оба, все же пропустила момент, когда вновь появился Люкас.

– Это ты! Я уже начала… – Но, заметив выражение лица Люкаса, резко осеклась. – Что-то неладно? Так?