Страница 56 из 82
Дельвиг негромко хмыкнул и посмотрел на меня, как на умалишенного — и я запоздало сообразил, что лучше было обойтись без звукового сопровождения. Даже с урезанными способностями я вряд ли так уж сильно нуждался в словах заговора.
Зато они всегда помогали сосредоточиться.
Я закончил ритуал и повязал еще одну нитку повыше, почти на самой середине плеча — на тот случай, если чужая магия все-таки прорвется и придется отправить беднягу Захара на стол к хирургу. Обычно такие фокусы высасывали меня чуть ли не подчистую — но на этот раз я почувствовал разве что легкую усталость.
— Это все? — осторожно поинтересовался Дельвиг. — А что еще?..
— Пусть отдохнет пару часов.
Я опустил обмякшее тело обратно на диван и легонько коснулся горячего лба кончиками пальцев. Самое сложное было позади, так что заставить Захара ненадолго отключиться было совсем несложно: он тут же засопел, погружаясь в сон. Не то, чтобы здоровый — но все же необходимый.
— Когда проснется — пусть обмоет руку. Проточной водой. — Я поднялся на ноги и отряхнул колени. — Из ковша, в ручье, из-под крана — неважно. Лучше несколько раз… И пусть сходит в церковь, если сил хватит.
По вполне понятным причинам сам я никогда не молился. Ни православному богу, ни тем, кому поклонялись раньше. Грозные языческие идолы для меня всегда были лишь кусками металла, дерева или камня. Громадными, сердитыми, даже внушающими невольную оторопь — но все же безжизненными и лишенными даже тени собственного могущества.
А вот недооценивать силу чужой веры как раз не стоило. Я так и не смог до конца разобраться в структуре заклятия, но если неведомый колдун как-то подвязал его эффект на собственные резервы, стены даже самой скромной церквушки сработают, как щит. Станут этаким экраном, через который ворожба уже не просочится. И тогда Захар наверняка поправится.
И даже сохранит руку — если повезет.
— А с этим? — Дельвиг брезгливо поморщился, скосившись на забытый на столе среди бумаг нитсшест. — С этим что делать?
— Сжечь.
— Разумно… И когда… когда именно это нужно сделать?
Его преподобию явно стоило немалых усилий задать этот вопрос. Ведь это означало проявить доверие не только ко мне лично — уж это я, пожалуй, все-таки заслужил. А вот воспринимать всерьез заговоры, порчи, ритуалы и прочие привычные штуковнины… Нет, на это Дельвига пока еще не хватало. Наверняка все это не просто изрядно расходилось с тем, чему его учили десятки лет, но и ставило под сомнения саму официальную позицию церкви.
И все же я в одиночку смог сделать… скажем так, несколько больше, чем целый полувоенный Орден с молитвами, целителями и капелланами.
— Когда сжечь?.. Пять часов назад. — Я пожал плечами. — То есть — чем скорее, тем лучше.
— Хорошо, хорошо… Послушай, гимназист. — Дельвиг чуть понизил голос — будто сам отчаянно стеснялся собственных слов. — А ты бы мог?.. Возможно ли узнать, кто создал эту гадость?
— Пожалуй, да… Теоретически. — Я на мгновение задумался. — Но тогда ваш человек останется без руки или умрет.
Не знаю, что ответил бы Дельвиг, будь Захар в сознании. Может, согласился бы сразу, без промедления… А может, ожидал бы от бедняги солдата героического самопожертвования ради общего дела. Но теперь решать приходилось самому, в одиночку.
И решение все-таки было верным.
— Господь с ним… Разберемся.
Дельвиг платком смахнул нитсшест на пол и щелчком пальцев обратил в пепел — я едва успел увидеть крохотную вспышку пламени. Вряд ли Талант капеллана смог бы так же легко подпалить обычную деревяшку, но с проявлением недоброго колдовства священный огонь боролся, что называется, на отлично.
— Теперь — все, — улыбнулся я. — Но не забывайте про воду. Обязательно проточную — лучшего лекарства для Захара вы не найдете.
— Учту. А теперь, гимназист, — Дельвиг отступил на шаг и сложил руки на груди, — давай рассказывай — откуда ты все это знаешь. И не вздумай юлить — не отвертишься.
— Да я и не думал… — тоскливо отозвался я. — Но неужели у вашего преподобия сейчас не найдется дел поважнее?
Ответом мне стало молчание. Многозначительное, суровое и настолько прохладное, что я сразу почувствовал чужой Талант. Дельвиг сделал еще один шаг — на этот раз в сторону. Неторопливое, едва заметное движение, которое могло и вовсе ничего не значить.
И все же теперь грозный капеллан стоял так, что полностью загораживал от меня дверь.
— Да нет никакого секрета, ваше преподобие. — Я изобразил самую бестолковую и беспомощную улыбку, какую только смог. — Я совсем болезным родился. Думали, вообще помру — но бабка повивальная выходила. Она вроде как знахарка… была. Ну — так говорят.
— Знахарка? — усмехнулся Дельвиг.
— Это вроде ведьмы, ворожеи. Колдунья — только добрая, — на всякий случай пояснил я. — Она меня на ноги поставили — и потом приглядывала, до самой школы. А я любопытный был, приставучий — вот и научился, выходит…
— Видать, и правда Талант в тебе, гимназист — и немалый. Мог бы большим человеком в Ордене стать. — Дельвиг чуть прищурился, будто в очередной раз пытаясь просветить меня насквозь. — Но, как говорится, что выросло — то выросло… В общем, как ни крути — а помощь мне твоя пригодится, и еще как.
— Чем смогу, — отозвался я. — Служу… государю.
— Государева служба — это не к нам. У нас владыка повыше будет. — Дельвиг едва заметно улыбнулся и многозначительно указал взглядом на потолок. — А сейчас — ступай, гимназист. Если понадобишься…
— Если понадоблюсь — вызовете, — со вздохом закончил я. — Ясно.