Страница 98 из 101
Чжуанцзы
Сон мотылька
Чжуанцзы приснилось, что он стал мотыльком. И проснувшись, он уже не знал, кто он: Цзы, видевший во сне, будто стал мотыльком, или мотылек, которому снится, что он — Чжуанцзы.
Ахмед эш-Шируани
Виновные глаза
Рассказывают, что некий человек купил невольницу за четыре тысячи динаров. Однажды, посмотрев на нее, он заплакал. Девушка спросила, почему он плачет; он ответил: «У тебя такие красивые глаза, что я забываю возносить хвалу Богу». Оставшись одна, девушка вырвала себе глаза. Увидав ее в таком виде, хозяин огорчился и спросил: «Зачем ты изуродовала себя? Теперь твоя цена уменьшилась». Она отвечала: «Я не хочу, чтобы что-то во мне мешало тебе возносить хвалу Богу». Ночью человек услыхал во сне голос, говоривший: «Цена девушки уменьшилась для тебя, но увеличилась для нас, и мы забираем ее». Проснувшись, он нашел под подушкой четыре тысячи динаров. Девушка была мертва.
Сальвадор Элисондо
История глазами Бао Чжэна
Однажды летом, около трех с половиной тысячелетий тому назад, философ Бао Чжэн сидел на берегу ручья и разгадывал свою судьбу по панцирю черепахи. Но жара и лепет воды вскоре отвлекли его, и, забыв о пятнах и царапинах на твердой поверхности панциря, Бао Чжэн принялся размышлять о грядущей истории мира, начиная с этого момента. «Подобно струям этого ручейка, течет время. Это маленькое русло расширяется вместе с потоком и вскоре оказывается могучею рекой, потом ее воды впадут в море, затем вольются в океан, в виде пара поднимутся к облакам, прольются на горы дождем и наконец спустятся с них, вновь превратившись все в тот же ручей...» Таков приблизительно был ход его мыслей, и так, интуитивно постигнув шарообразность земли, ее движение вокруг солнца, перемещение других светил и собственное вращение галактики и вселенной, он воскликнул: «А! Эти думы уводят меня от земли Хань и ее народа, составляющего неподвижный центр и ось, вокруг которой вращается весь человеческий род...» И вновь обратившись мыслью к человеку, Бао Чжэн начал размышлять об истории. Он проник в суть великих событий будущего, как если бы они были начертаны на панцире черепахи, он увидел войны, великое переселение народов, страшные бедствия и болезни, истреблявшие людей, славные деяния и подвиги героев на протяжении многих тысячелетий. Ему открылись упадок великих народов и зарождение новых, немногочисленных, которые затем становились великими и мощными вплоть до того момента, когда, в свою очередь, терпели крах. Возникали новые племена, и их города, на мгновение достигнув расцвета, превращались в развалины, смешиваясь с прахом бесчисленных ушедших поколений. Один из этих городов, существующий в будущем, увиденном Бао Чжэном, привлек его внимание. Его тянуло всмотреться попристальнее, как будто город скрывал тайну, имеющую отношение к самому философу. Он напряг внутренний взор и попытался проникнуть в лабиринты этой нерукотворной топографии. Сила воображения Бао Чжэна была такова, что он ощутил, как идет по улицам города, оглядываясь кругом, обескураженный великолепием памятников и монументальностью зданий. Долго шел Бао Чжэн по городу среди людей в удивительных нарядах, неспешно обменивавшихся фразами на незнакомом языке, и вдруг остановился перед домом, где на фасаде были начертаны непонятные знаки, обладавшие странной притягательностью. В одном из окон он сумел различить человека, который что-то писал. В ту же минуту Бао Чжэн ощутил, что именно там разгадка тайны, которая так глубоко касается его. Он закрыл глаза и, кончиками длинных пальцев водя по лбу, на котором выступили капельки пота, попытался мысленно проникнуть внутрь комнаты, где сидел писавший. Ноги его оторвались от земли, и он мысленно перенесся через подоконник открытого окна, в которое вливался свежий воздух, шевеля лежавшие на столе листки, покрытые неподдающимися прочтению значками. Бао Чжэн осторожно приблизился к человеку и заглянул через его плечо, задержав дыхание, чтобы не выдать своего присутствия. Человек не замечал его, полностью поглощенный своим занятием: он покрывал листы бумаги закорючками, смысл которых пока что ускользал от понимания Бао Чжэна. Время от времени человек прерывал свое занятие, задумчиво глядел в окно, подносил к губам маленькую белую палочку, зажженную с одного конца, и вдыхал, а затем, выпустив изо рта и ноздрей голубоватый дым, принимался писать снова. Бао Чжэн смотрел на исчерканные листки, в беспорядке разбросанные по столу, и по мере того, как до него доходил смысл написанного, лицо его мрачнело. Вдруг он вздрогнул, как от змеиного укуса. «Этот человек пишет рассказ», — сказал себе Бао Чжэн. Он продолжал читать слова на листках. «Рассказ называется „История глазами Бао Чжэна“, и в нем говорится о философе древних времен, который однажды сидел на берегу ручья и вдруг принялся размышлять об... Значит, я — воспоминание этого человека, и если он забудет обо мне — я умру!..»
Человек, едва дописав слова: «...если он забудет обо мне — я умру», остановился, затянулся еще раз сигаретой и, выдыхая дым, нахмурился, как грозовое небо. Он понял, что навечно обрек сам себя писать историю о Бао Чжэне, поскольку, если его персонаж будет забыт и умрет, сам он — всего лишь плод воображения Бао Чжэна — тоже исчезнет.
СПРАВКИ ОБ АВТОРАХ
Айрленд И. А (1871—?) — английский литератор-эрудит, автор книг «Краткая история кошмаров» (1899), «Необычные посетители» (1919) и др., теоретик жанра «страшного» рассказа.
Акутагава Рюноскэ (1892—1927) — японский прозаик, журналист, переводчик европейской литературы. Автор сборника новелл «Расёмон» (1917), повестей «В стране водяных», «Зубчатые колеса», «Жизнь идиота» (все — 1927), заметок «Слова пигмея» (1923—25), эссе об отечественной и мировой словесности. Борхес сопроводил аргентинское издание его повестей в 1959 г. своим предисловием.
Бертон Ричард Френсис (1821—1890) — английский путешественник, литератор-полиграф, историк, географ и антрополог, переводчик «Сказок тысячи и одной ночи» (1885—88), перевел поэму Л. де Камоэнса «Лузиады» и написал его биографию. Борхес подробно писал о нем в эссе «Переводчики „Тысячи и одной ночи“» (сб. «История вечности», 1936).
Бирбом Макс (1872—1956) — английский писатель, известный художник-карикатурист. Автор многочисленных и популярнейших в свое время литературных пародий («Уголок поэтов», 1904, «Рождественская гирлянда», 1912, пародийно-сатирический роман «Зулейка Добсон», 1911), книги новелл «Семь человек» (1919), сборников эссе и заметок «И даже сегодня» (1920), «Несметное множество» (1928).
Блуа Леон (1846—1917) — французский писатель, католический мистик и еретик (с его творчеством Борхеса познакомил друг его юности, аргентинский поэт-католик Франсиско Луис Бернардес). Автор романов «Разочарованный» (1886), «Бедная женщина» (1897), книги историософской публицистики «Душа Наполеона» (1912), оставил «Дневник» (1892—1917). Борхес писал о Блуа в эссе «Зеркало загадок» (сб. «Новые расследования», 1952; из этого же взяты два первых фрагмента) и включил его сборник в свою «Личную библиотеку» (1985).
Борхес Хорхе Луис (1899—1986) — аргентинский поэт, прозаик, переводчик, автор стихотворных книг «Страсть к Буэнос-Айресу» (1923), «Иной и прежний» (1964), «Сокровенная роза» (1975), «Тайнопись» (1981), сборников новелл «Вымышленные истории» (1944), «Алеф» (1949), «Книга песка» (1975) и эссе («История вечности», 1936; «Новые расследования», 1952).
Бубер Мартин (1878—1965) — еврейский (австрийский, затем — немецкий, а позднее — израильский) религиозный мыслитель и писатель, переводчик Библии, старой китайской словесности (Чжуанцзы, Пу Сунлин), хасидских притч, автор книг «Рассказы раби Нахмана» (1906), «Сказание о Бал-Шеме» (1908), «Гог и Магог» (1941), трактата «Я и Ты» (1922) и др. Переводы его эссе на испанский не раз публиковались в буэнос-айресском журнале «Юг» (начал издаваться в 1931 г.), в редакционный совет которого входил Борхес. В свое время Бубер одним из первых заметил рецензии юноши-Борхеса в европейской печати.