Страница 54 из 91
Прошли ещё краткие секунды…
Команда ходоков вдруг оказалась стиснутой со всех сторон какими-то обезумевшими от страха женщинами.
Иван, как не был занят собой и друзьями, с удивлением успел до того, как они заполнили всё пространство вокруг них, отметить, что все они практически одного возраста, лет за тридцать или около того, и одинаково одеты в серые укороченные выше колен юбки и толстой вязки джемперы.
Правда, его суждение о возрасте страдало поспешностью, он видел только раскрытые рты не то в крике, не то от нехватки воздуха, перекошенные лица и широко распахнутые, лишённые какого-либо смысла в них, глаза.
В таком состоянии человек не похож на себя, а в массе приобретает общие черты, нивелируется до неузнаваемости, под стать окружающим его людям. А стар он или молод – все на одно лицо.
Натиск их не только заставил ходоков потеряться в кишащем муравейнике, но и мог привести к распаду их круга. Они понимали, если кто-то из них сейчас не удержится в группе, упустив руку соседа, то уже никогда не сумеет пробиться к своим. К тому же у женщин, сдавивших их со всех сторон, оказалась своя единая сцепка: они также как ходоки, держались за руки.
Свободный от туч клочок неба, несущий свет тающему пятачку под собой, изогнулся, судорожно запульсировал и внезапно, со страшным грохотом, захлопнулся.
Наступила первозданная тьма.
Заполненное людьми пространство ахнуло в одном прерванном дыхании, и наступила тишина.
Как ни коротка она была, лишь краткое мгновение, но Иван успел крикнуть:
– Уходим! – и потянул за собой ходоков на дорогу времени.
На что надеялся, он не знал сам. Ожидал чего угодно, но хотелось воспользоваться той малой возможностью, что пока давало поле ходьбы. Без помех сплотить группу в тесный ударный кулак, и вернуться собранными таким образом назад, в реальное время. Втиснуться в толпу и ждать со всеми открытия канала Пектой.
Но дороги времени и поля ходьбы уже не было совершенно.
Они и реальность слились в один мир. Там и тут – везде люди…
Везде стало резко холодать, мороз падал сверху, и не стало хватать воздуха, словно его вытягивали мощные насосы… Раздавался нестерпимый свистящий звук, перерастающий в мажорный грохот тысячи тысяч барабанов, бьющих невпопад и без остановки…
Исчезло тяготение. Земля уходила из-под ног вниз и в сторону, укладывая людей штабелями в многослойный пирог…
Яркий огненный луч прорезал тьму. Всё, что попадало под метущийся сноп света, деформировалось, сжималось, наползало одно на другое, подобно картине на листе бумаги, комкающейся от неведомой силы…
Луч коснулся ходоков и тех, кто их окружал…
Ходоки и несколько десятков обступивших их женщин, притихших и испуганных, очутились под колыхающимся пологом длинного, уходящего в розоватую дымку, туннеля. Стены его конвульсивно то сжимались, сдавливая и без того малое пространство и людей, то расширялись, давая возможность разбавить тесноту, – дышали.
После недавнего грохочуще-визжащего и всё поглощающего звука, тишина, царящая в туннеле, привела попавших в него к глухоте, они немо озирались и также немо вопрошали друг друга.
– Канал? – первым нарушил молчание дон Севильяк.
Его басовитый голос заставил вздрогнуть не только людей, но и сам туннель. Вдоль него медленно продвинулось широкое огненное кольцо. Сквозь него можно было видеть мелькающие тени, быть может, того, что находилось вне туннеля. Оно миновало ходоков, ближайших к ним женщин и, вспыхнув ярче, сжалось и оборвало туннель тупиком. Отчаянные крики поглощённых огненным кольцом женщин, долго раздавались в ушах оставшихся по эту сторону тупика.
Инстинктивно и ходоки, и теснящиеся вместе с ними женщины подались дальше от него
– Канал, – подтвердил Иван, отступая под давлением толпы.
– Кишка какая-то, а не канал, – буркнул Хиркус.
– Да уж, труба, – не остался в стороне Арно.
– А как вы себе это представляли?
Иван и сам не помнил, как ему виделся временной канал.
Когда его нёс Хем под горами недоступности, то там туннель выглядел реально, его точно пробили сквозь каменные стены, хотя, возможно, всё это ему показалось. Здесь же ничего подобного не было. И вправду – живая кишка. Она содрогается в конвульсиях, её стены упруги, податливы.
– Как, как? – отозвался дон Севильяк. – Ты, Ваня, сам подумай. Мы ожидали временного канала, а не этой… дыры… не знаю куда!
– И всё-таки это канал. Один, наверное, из многих, образованных Пектой. Общий канал состоит из сотен частных каналов. Волокнистый…
– Мудрствуешь, КЕРГИШЕТ! – перебил его Арно. – А я считаю…
Он не договорил.
Тупиковая часть канала налилась синевой, бархатной дымкой повисшей перед ней, и двинулась на толпу. Вновь послышались крики отчаяния. Кого-то из нерасторопных женщин синева накрыла, окрасила в мертвенные тона, и она, под стенания подруг поглощаемых каналом, как будто ледяная истаяла в поле видимости.
Давка началась невообразимая. Никто не хотел попасть под сень неумолимо наползающего, такого мирного и шелковистого синего облачком, каким оно представлялось на взгляд. Те, кто оказался рядом с ним, бросились бежать в противоположную, открытую сторону канала.
Ходоки по неволе оказались среди бегущих, в задыхающейся от ужаса и непонимания происходящего толпе.
Канал, словно обретя поршень, с нарастающей скоростью выдавливал людей и гнал их неизвестно куда. Замешкавшиеся или оттеснённые в толкотне женщины, коснувшись этого мягкого поршня, вскрикивали как от внезапной боли, их вспышкой окутывал бледный ореол, после чего они пропадали…
Они бежали.
Бежать приходилось всё быстрее и быстрее. Такой темп выдерживали не все. Чаще и чаще кто-то в отчаянии издавал крик-стон, и тут же поглощался синевой.
Канал извивался, судорожно дёргался, то наливался багровой краской, то линял до болезненной серости.
– Как думаешь, их выбрасывает в реальный мир?
Арно легко бежал рядом с Иваном по правую руку. Слева за его рукав уцепился Джордан и отталкивал Шилему, которая была тоже не прочь ухватиться за КЕРГИШЕТА.
– Никак не думаю, – отозвался Иван. – Но скоро, – он оглянулся, соизмерил расстояние до наступающего тупика, – узнаем.
– Так, может быть, нам пора выскакивать и оглядеться, куда нас загнали?
Иван опять оглянулся. Ходоки кучно бежали рядом и следом, Жулдас об руку с той, что откопали в мусорной куче. Впереди с десяток молодых резвых женщин, за ходоками – ещё десятка полтора, но они, похоже, уже были обречены, так как держались из последних сил. Это из их среды поочерёдно пропадали в синем тумане.
– Прогулка по такому вот странному временному каналу не удалась, – высказал общее мнение Хиркус.
Бегун из него не получился. Он бежал вперевалку, выворачивая ноги и не работая руками. Он много тратил лишней энергии и оттого устал быстрее всех.
– Ага, прогулка! – выдохнул Джордан. – Давайте куда-нибудь…
– КЕРГИШЕТ! Давай!
– Руки! – скомандовал Иван. – Выходим в реальный мир … или… в поле ходьбы.
Ни того, ни другого не оказалось. Был всё тот же туннель.
– В стену!
Стена не пропустила. Она мягко провалилась, а потом спружинила так сильно и внезапно, что команда Ивана едва устояли на ногах, да и то благодаря дону Севильяку.
Часть женщин, опережавшая ходоков, убежала далеко вперёд, а догоняющая наткнулась на их плотную группу и остановилась. Синее покрывало тут же накрыло их, вырвав нечленораздельный вскрик, хотя никто ничего не почувствовал особенного…
Горячие лучи солнца встретили, а сухая жара обступила недавних беглецов. От насыщенных влагой одежд возникло туманное облако. Минутами позже оно истаяло, оставляя ходоков и почти дюжину женщин посередине выжженной каменной пустыни.
Часть десятая
Г О Н И М Ы Е
Solamen miseris socios habuisse malorum –