Первое дерево

Он не знал, как измерить время в этом бездонном колодце, в этом царстве ночи. Не знал, сколько витков он уже прошёл. В какую-то шальную секунду он всё-таки задрал голову, чтобы взглянуть на пятачок голубого неба. Это стоило ему нескольких минут цепляния за Кайла, пока головокружение не отступило.

Воздух становился все холоднее, казалось, он весь пронизан неведомыми шорохами, и дышать становилось всё тяжелее. Сам не зная почему, Ковенант верил, что книзу недра колодца расширяются. Из-за проклятого онемения в пальцах любое прикосновение к стене несло разочарование, словно он пытался прочитать стёршиеся надписи на чьём-то могильном камне. Загадочная сила уже била фонтанами снизу, но он не способен был определить ни её качества, ни специфики. За его спиной слышалось частое дыхание Линден. По её судорожным вздохам он мог судить, что она близка к истерике. Да и он сам был недалеко от сумасшествия: вся его нервная система сейчас уже полыхала током дикой магии.

Ему хотелось воззвать к небесам, к Линден, спросить, что же она чувствует сейчас, спросить, что же ему делать! Онемение рук и ног стало казаться смертельным оцепенением. Он — опасность для всего мира. Он — смертельная опасность для Линден и для всех его друзей.

И всё же Ковенант не мог остановиться. Ничто не поможет тебе избежать его западни, поскольку она окружена другими ловушками. Он шёл до конца, словно с трудом продирался в глубины сердца Вейна.

Он не был готов к тому, что лестница внезапно кончится. Но вдруг Первая просто сказала: — Вот мы и пришли.

От её слов во все стороны разлетелось эхо, словно стая испуганных птиц. Следующий шаг Ковенант сделал уже по ровной поверхности.

Холод обступил его со всех сторон. Он услышал всхлипывания Линден, спешившей укрыться на его груди. Он нежно обнял её и прижал к себе, словно не ведая иного способа проститься с ней навсегда.

Приглушённое дыхание его компаньонов напомнило ему, что он здесь находится не только наедине с Линден. Но даже этот слабый звук бил в уши, словно фатальный, роковой колокол.

Ковенант посмотрел вверх. И сначала даже не смог разглядеть кеба. Жерло было настолько глубоким, что лазурь небес растворялась во мраке черноты колодца. Но потом вдалеке он разглядел ослепительно голубое пятно. Друзья собрались вокруг него, словно материализовались из сырой темноты провала.

Первая была напряжена, как струна. С обеих сторон её поддерживали Хоннинскрю с Мечтателем, казавшиеся в темноте аватарами ночи. В этом мраке даже перламутровая мантия Финдейла полыхала факелом.

Рядом с Ковенантом стоял Кайл, и в глазах его сияли солнечные отблески. Но вот Бринна нигде не было видно. Страж Первого Дерева бесследно исчез. Он, как видно, хотел сдержать своё обещание ни во что не вмешиваться. А может быть, просто не желал становиться свидетелем того, что произойдёт с его бывшими хозяевами.

И хотя солнечный свет почти не проникал на дно колодца, всё же он слегка рассеивал тьму и давал возможность разглядеть, где кто стоит. Глаза Ковенанта затуманились. Мгла мерцала светом и тьмой одновременно. Надежда и рок тесно переплелись. Все молчали. Атмосфера этого странного места действовала на всех подавляюще.

И вдруг в солнечном слабом луче засветились листья на ветках дерева. По нему пробегали крошечные молнии, и их бег рождал узор растущих на глазах веток. Сучья перекрещивались и удлинялись во все стороны. А затем с неспешностью истекающей из раны крови на дне каверны острова вырос ствол Первого Дерева.

И перед путешественниками предстало огромное дерево, прекрасное, как прародитель всех деревьев на Земле.

Казалось, оно на глазах выросло на невероятную высоту и заполнило собой весь колодец. И весь солнечный свет, проникавший в круглое окно кратера, словно сконцентрировался на его кроне и корнях. Оно было столь древним и столь великим, столь сиятельным и столь властным, от него исходила такая огромная сила, что все застыли в онемении.

Но на нём не было ни единого листочка. Возможно, на нём никогда не произрастало ни единого листа. Да и стены вокруг оказались не исцарапаны, не тронуты буйным ростом дерева. Но в то же время каждая веточка, каждый сучок торчали отдельно. Не будь дерево столь ярко освещено, оно показалось бы мёртвым. Мощные корни впились в землю на дне колодца, вспучили и разрыхлили её, действуя с нетерпеливой смелостью страстного любовника. Дерево было прекрасно, оно было столь же древним, как лава и магма — кровь Земли.

Ковенант и его друзья просто молча взирали на этот праздник жизни на мёртвом острове. Ковенанту почудилось, что теперь он не способен сделать и шага. Слишком близко он оказался к своей заветной мечте. Но сейчас, мерцая в солнечном свете, оно казалось бесплотным миражом. Стоит прикоснуться к нему — оно испарится, словно галлюцинация.

Но солнце продолжало двигаться по небу. А в этой специфической узкой трубе колодца его перемещение казалось даже чрезмерно быстрым. Первое Дерево было полностью освещено, а весь Поиск стоял в месте, погруженном в глубокую тень. Но вскоре и Дерево тоже должно было окутаться сумраком. А что если оно вдруг снова исчезнет, когда солнечные лучи перестанут подпитывать его мощь? Ковенант вдруг испугался, что у него уже совсем не осталось времени.

— А теперь, Друг Великанов, — отчётливо прошептала Первая, — пора. Пока светло.

— Да, — прошептал в ответ Ковенант и поперхнулся. Ему было очень страшно. Линден била первой и единственной женщиной, признавшей его после того, как он заболел. Потерять её сейчас… Но ведь Бринн сказал: «Надежда и предназначение… Чтобы ты мог вынести то, что суждено тебе судьбой». Он умрёт, если не преуспеет; он убьёт всех, кого любит, если ему не удастся найти правильный путь.

Он протянул правую руку к Дереву. Крошечные шрамы на его запястье чуть заалели.

— Здесь.

Ствол Дерева был узловатым, но выше ветвились тонкие прутики. Недалеко от Ковенанта простёрлась ветвь толщиною с руку. Она заканчивалась толстым обрубком, как если бы прежде была отсечена в этом месте.

— Мне годится эта.

Странное ожидание пронизало все его нервы. Он открыл дверь в своём сознании для истока силы. Его кольцо слабо засветилось во мгле кратера. Именно оно поможет ему правильно выбрать ветку.

И вдруг сквозь сумрак Ковенант заметил странную усмешку на лице Вейна.

— Не торопись, — остановила его Линден, неотрывно глядя на Дерево. Но выражение её лица было растерянным. Она словно стала меньше ростом и вела себя так неуверенно, точно сомневалась в своём праве находиться здесь. Она умоляюще подняла руки, а затем прошептала: — Здесь есть что-то ещё.

— Линден… — начал Ковенант, но Первая перебила его:

— Всё же поторопись, Избранная. Время не ждёт. Линден обвела невидящим взором всю компанию, Дерево, освещённое солнцем, и дрожащим от страха голосом повторила:

— Здесь есть что-то ещё. Они связаны между собой, но все они разные. Я не знаю, что это, но их здесь очень много. И никто не может, не должен их видеть. Смотреть на них… — Её мысли путались, а в голосе появились истерические нотки. Лицо исказилось так, словно ей привиделось нечто ужасное.

— Линден! — попытался привести её в чувство Ковенант. Она обернулась на его зов, и в глазах её вспыхнул ещё больший страх, словно сама мысль о том, что он собирался сделать, была для неё невыносима. Еле слышно она прошептала:

— Вовсе не Дерево причина того, что на острове не может находиться ничто живое. Это не оно источает тот странный воздух, пахнущий концом света. Оно не обладает той силой, что пронизывает все вокруг. Есть что-то ещё. Другое…

Она задумалась. Взгляд её был обращён внутрь, словно в поисках верного ответа. Затем она со значением кивнула, словно что-то поняла, и добавила, все ещё поглощённая своим видением:

— Оно отдыхает.

Ковенант растерялся. Его захлестнули абсолютно противоположные эмоции. Кольцо уже ярко светилось, словно доказывало свою готовность немедленно приступить к уничтожению. Яд пульсировал в нём и бился в висках. Из его сердца вырвался беззвучный вопль: «Помоги же мне! Я не знаю, что делать!» Но он понимал, что уже принял решение. Он выбрал то единственное, что было ему по силам. Идти до конца. Принять всё, что бы ни случилось. Понять, что всё это значит. Разобраться в самом себе. Линден должна его понять. Или поймёт когда-нибудь потом. Он не отступится только из-за того, что ему страшно и он боится все потерять.