Страница 10 из 13
Как вы уже догадались, я намекаю на то, что иерархия предполагает борьбу за власть: это стремление быть выше, стать над кем-то, пусть даже это желание и неосознанное или тщательно скрываемое от самого себя, вызванное невозможностью интеграции двойственности, что в результате дает однобокое восприятие действительности.
Это третий уровень в АСЕ человека, уровень астрального тела – уровень структурного оформления определённого качества психики, а, значит, и её места в иерархически складывающихся стихийных человеческих общностях. Не осознавая энергоинформационной структуры психики человека, трудно, а вернее, невозможно было удержаться от критики предыдущего взгляда на неё.
Далее, прежде чем сказать о Карле Густаве Юнге, приведу его слова по поводу развития знаний.
«Я часто ошибался и не раз должен был переучиваться. Однако я знаю и потому примирился с тем, что подобно тому, как лишь из ночи возникает день, так и истина выходит из заблуждения. Я рассматривал как предостережение слова Гийома Ферреро о ««miserable vanite du savant» (жалком тщеславии ученого) и поэтому никогда не боялся ошибок и всерьез не раскаивался в них. Ибо научно-исследовательская деятельность никогда не была для меня дойной коровой или средством приобретения престижа, а была вынужденным, нередко горьким разбирательством, необходимость которого диктовалась повседневным психологическим опытом работы с больными».
Привожу высказывание Гийома Ферреро: «Рисковать совершить ошибки и подвергнуться критике, чтобы наука постоянно развивалась, – это же долг человека науки… Те, кто обладает достаточно серьезным умом, чтобы не полагать, будто все то, что они пишут, есть выражение абсолютной и вечной истины, одобряет эту теорию, которая ставит интересы науки гораздо выше жалкого тщеславия и мелкого самолюбия ученого».
Юнг уже более широко смотрит на психику человека, хотя и избежать поступательного развития он не может, он его заложник. Юнг выходит на уровень более высокого, как я уже говорил, формирующегося ныне, если так можно сказать, инстинкта сохранения жизни вообще как таковой на планете. Инстинктом, конечно же, этот уровень восприятия окружающего мира называть нельзя, ибо суть его лежит уже в синтетической части АСЕ.
Итак, Юнг смотрит на изучаемый предмет шире, чем это делал его учитель Фрейд и коллега Адлер. Юнг со своей ступеньки освоения проявлений пространственно-временных образований «человеческая психика» видит, что это всего лишь точки зрения на многосоставное и, конечно же, структурированное целое, структуру которого он и пытается постигать. Он постоянно находится в поиске. Ему мало того, что психика делится на сознание и бессознательное, он пытается постигнуть структуру бессознательного через его проявления.
Уровень, который следует за астральным, и со ступеньки которого Юнг постигает пространство психики, ментальный. Он подразумевает максимальную дифференциацию изучаемого предмета или явления с естественным обострением полярности во всем, к чему бы этот уровень ни прикладывал свою линейку (суть гипертрофированного интеллекта). Думаю, что это, при соответствующей информационной базе практических исследований, то есть научного подхода, и есть возможность максимально проявиться методу аналогии, как части в общем целом практической исследовательской работы. В дальнейшем Юнг через логическую глубину изучаемого предмета приходит к осознанию трансцендентного восприятия действительности, но почему-то не догадывается ранжировать это явление как третью сигнальную систему, что мы и делаем сейчас.
Главная заслуга Рона Л. Хаббарда в создании техники, работающей с психикой человека на уровне энергетическом, которая не только породила интерес к практической психологии, но всколыхнула огромное количество умов, обративших свое внимание на опыт духовных исканий предков. Волна последователей, которую создал Хаббард, все более и более набирает силу, все глубже проникая в тайны нашей психики, а через это вновь открывает для человечества забытые знания вселенских законов. Дианетика явилась как бы закваской для появления огромного количества всевозможных практических подходов в работе с бессознательным – для его очищения от информационно-энергетического мусора, а через это и к интеграции полярностей, ведущей к единству человеческой сути.
Что касается Станислава Гроффа, то он на базе участия в научных работах по изучению ЛСД вошел, скорее всего, посредством надсознания в банки памяти синтетических тел, что и позволило ему более быстро разбираться с задачами, на решение которых уходили месяцы, годы, а порой и десятилетия. Я имею в виду личное и доличное бессознательные, которые формируют психические и психосоматические заболевания, а также порождения реактивного ума – аффективные проявления психики.
Но самое главное, что включает Станислава Гроффа в список вехообразующих этапов нашей концепции, это отношение к проявлениям сущности. А это – следующая ступенька после ментального тела, с позиций которого в основном смотрел на психику Юнг. Каузальное тело – первое тело бессмертной части души (индивидуальное бессознательное), где, скорее всего, уже сохраняется наша реинкарнационная память. Грофф пишет: «Доктрина перевоплощения – вовсе не предмет верования, а серьезная попытка концептуализировать очень конкретные и специфические переживания и наблюдения, связанные с прошлой жизнью. И хотя существование самих переживаний – это факт, который может подтвердить любой серьезный исследователь, знакомый с необычными состояниями сознания, имеются различные способы интерпретации одних и тех же данных. Так дело обстоит с любым серьезным научным вопросом».
Нам же остается только повторить, что все несущественное не проходит испытания временем, оно рано или поздно утрачивается. Всё же истинное живет вечно.
Часть первая. Личность и сущность
О терминологии
Если мы заранее не оговорим некоторые из базовых терминов, то само повествование очень быстро заведет нас в дебри многозначности восприятия, что, по сути, соответствует тупиковой ситуации. Дело в том, что данные термины в основном и не термины вовсе. Эти слова не опредмечены, с расплывчатой смысловой нагрузкой, которые всегда на слуху. А коль они постоянно находятся в употреблении, значит, они постоянно изменяются, ибо живой язык не приемлет жестких рамок. Как правило, рамки выставляет литературный язык, да и то ненадолго. Он-то и является временно консервирующим явлением языка вообще.
Следующим консервирующим явлением языка назовем научный язык, а точнее язык определенной науки, которая взяла на себя смелость запереть слово в свое узкое ведомство, поработив его, загнав в рамки одного значения, сделав его термином. Как правило, если наука прикладная, если она становится повседневным фактом в существовании социума, некоторые из терминов получают свободу и снова возвращаются в лоно живого языка, но, как правило, это уже другие слова – у них уже другое или несколько иное значение.
Читатель вправе спросить – к чему такой ликбез? Зачем такая длинная предыстория перед тем, как дать свою трактовку используемых слов? Ответ прост. Только для того, чтобы заострить внимание, увести от предыдущих мыслей, настроить на чуткое восприятие этих слов. Ведь изменение смысла, вложенного в слово – это изменение Логоса, семантики этого слова, т. е. изменение понятийной ситуации, которая в дальнейшем должна будет владеть сознанием для того, чтобы не потерять нить логики повествования, ибо это заведет в упоминаемые нами ранее дебри многозначности восприятия. А что может быть хуже, чем неправильно понятое слово? Пожалуй, ничего, ибо от неправильно понятого слова возникает неправильно структурированное пространство. Мы все помним библейскую Вавилонскую башню, построенную на непонимании, и то, что с ней произошло.
Начнем с самого, пожалуй, известного всем нам слова «личность». Единственное, в чем мы все, я думаю, сойдемся – это в том, что данное понятие относится к нам – к каждому из нас в отдельности. В остальном же это слово мы охарактеризуем – кто как сможет. У философа это понятие будет одним, у психолога – другим, у теолога – третьим. Я уже не говорю о разношерстном мнении людей, которые вообще, может быть, никогда нарочито не задумывались о значении многих используемых ими слов. Самое первое, что приходит на ум, скорее всего, что слово это связано с лицом. С чем-то личным, т. е. принадлежащим лицу, с чем-то, может быть, даже сокровенным. Вот, пожалуй, и все. Личность – это я – лицо. Это роль, которую я играю, но играю самозабвенно, не задумываясь порой об этом. И мне в такой момент все равно, как это назовет философ, психолог или представитель религии.