Страница 85 из 116
«Джейн Эйр» падает между нами, вынуждая прервать поцелуй. Дэн наклоняется, чтобы ее поднять.
- Держи. - Он протягивает книгу мне, и я киваю, прижимая ее к груди и не глядя ему в глаза. – Что-то не так, Маша?
«Тебе не кажется, что мы играем роли в пьесе, написанной твоим отцом?» - хочу спросить я. Если бы не Громов, меня бы здесь не было. Дэн выпроводил бы меня после того первого ужина и не вспомнил бы моего имени. Не катался бы со мной на роликах. Не пошел бы со мной в зоопарк и на выставку. Никогда бы меня не поцеловал.
- Все нормально, - вру я, так и не решившись озвучить свои мысли вслух.
- Извини, если я спешу.
– Дэн нежно проводит рукой по моей щеке. – У меня никогда не было такой девушки, как ты.
Когда я видела такие жесты в кино и читала о них в книгах, то всегда трепетала и мечтала оказаться на месте героини. А сейчас я не чувствую ничего, кроме желания скорее сбежать. Дэн – не тот, кто мне нужен. Не тот, кто способен защитить. Не тот, кому можно довериться. Он просто избалованный мальчишка, который привык получать свое. А теперь он привык ко мне и хочет получить меня.
- Да что ты так замерла? – натянуто смеется он и отступает на шаг. – Не бойся, не обижу.
- Я устала, Дэн, и хочу почитать.
Я сбегаю от него по лестнице вверх. Сердце колотится в груди, когда я влетаю в свою спальню и запираю дверь. Кладу томик «Джейн Эйр» на тумбочку и подхожу к окну, чтобы открыть форточку. И замираю, когда вижу, как за забором в свете фонаря целуются двое – Громов и Катя. Смотрю на них, не в силах отвести глаз, а затем резко задергиваю шторы.
Беру книгу и сажусь на кровать. Взгляд скользит по строчкам, но я никак не могу сосредоточиться. Думаю о матери Дэна, которая любила читать историю Джейн Эйр. Должно быть, она была примерно моего возраста. Если Громов стал отцом в девятнадцать, то его жена вряд ли была старше. И как грустно, что ее сын тоже лишился матери, как и малютка Джейн… Постепенно я вчитываюсь в книгу и мыслями переношусь туда.
Прочитав сто страниц, начинаю клевать носом, откладываю книгу на тумбочку и, едва коснувшись головой подушки, сразу проваливаюсь в сон.
Мне снился кошмар. Я оказалась в приморском городке, на который надвигалось разрушительное цунами. Все бежали наверх по узким улицам в надежде спастись, но когда я оказалась на вершине города, то поняла, что спасения нет. Со всех сторон подступало море, бежать было некуда. Нам оставались считанные минуты, пока убийственная волна не обрушится на городок. Другие люди тоже поняли это, но криков отчаяния не было. Родители прижали к себе детей. Влюбленные крепко обнялись. А я вдруг отчаянно осознала свое одиночество. Рядом со мной не было никого, кто взял бы меня за руку и держал бы, пока безжалостное цунами обрушится на меня.
Как жаль погибнуть, так и не полюбив, остро кольнуло сердце.
И вдруг сильные руки бережно обняли меня за плечи, и я ощутила теплое дыхание у виска.
- Я нашел тебя, малыш, - шепнул хриплый от волнения знакомый голос.
И я чуть не разревелась, уткнувшись в широкую грудь.
- Не отпускай меня, - попросила я.
- Никогда тебя не отпущу, - пообещал он и поцеловал.
Ветер усилился и трепал мои волосы, цунами приближалось, и его невозможно было отменить. Нам осталось минут пять, не больше.
Но я была счастлива, как никогда в жизни. Я бы не променяла эти пять минут с любимым на целую жизнь без него.
Пробуждение было резким. Я вынырнула из сна до того, как цунами смело нас, и подскочила на постели. Всего лишь сон. Но какой яркий и какой реальный. У меня еще билось сердце от адреналина и горели губы от поцелуя. А еще больше – щеки, когда я поняла, с кем я целовалась во сне. С тем, кого мне никак нельзя целовать наяву.
Рука сама потянулась за блокнотом, лежащим в сумке. Перевернув листок с зарисовкой античной статуи из музея, я взяла в руки карандаш, и грифель заскользил по белой бумаге, торопясь запечатлеть образ из сна.
Глаза, губы, лоб, скулы… На листе постепенно проступал облик мужчины.
Когда я закончила, в замешательстве уставилась на потрет.
То, в чем боялось признаться сердце, нарисовали руки. С бумажного листа на меня смотрел Дмитрий Громов.