Маша и мажор

52

МАША

«А это точно машина, а не самолет?» - хочется спросить мне, когда Громов распахивает передо мной дверь своего авто. Такие кресла, обитые кожей, с широкими подлокотниками, я только в кино и в Инстаграме звезд видела, когда они хвастались полетами в бизнес-классе.

Оглушенная роскошью, я тихо замираю в пассажирском кресле, а Громов садится за руль и заводит мотор. Между нами – широкая деревянная панель, которая как будто проводит границу. Даже машина у него не обычная, а подчеркивающая высокий статус владельца.

Так странно ехать в машине с Громовым. Он ведет уверенно, не подрезает других водителей, не нарушает правила. А когда светофор впереди начинает мигать желтым, не прибавляет скорость, как его сын на той записи с аварией, а останавливается и терпеливо ждет зеленого сигнала.

Сбоку тормозит красная иномарка, и ухоженная брюнетка за рулем с любопытством смотрит на меня сквозь стекло. Машина у Громова дорогая и приметная, а я сижу на переднем сиденье рядом с водителем. Женщина, должно быть, гадает, кто мы друг другу. Отец и дочь? Любовники? Ей никогда не догадаться, что на самом деле нас связывает. Мы – заговорщики, спасающие Дэна. От ночных гонок, от аварий, которые потом показывают в новостях, от Доминики и пьяных друзей.

Загорается зеленый, и мы едем дальше, а женщина остается ждать, пока включат поворот направо. Нам не по пути.

Громов молчит, но это молчание не тяготит. Все слова уже сказаны – там, на кухне съемной квартиры, где я оставила прощальную записку для Оли и ключи. Теперь Громову известна тайна, которую я хранила. Думает ли он сейчас обо мне или о чем-то другом? Я бросаю на него короткий взгляд и отворачиваюсь к окну, боясь, что он заметит. Наверняка у олигарха, который рулит компьютерной империей, есть более серьезные заботы, чем мелкий долг подружки его сына. Это для меня долг был неподъемным. И сейчас я чувствую небывалую легкость на душе. Как будто меня выпустили на свободу. И больше не надо тревожиться о том, как заработать деньги, а можно просто жить.

- Ты не думала поступить в институт, Маша?

Внезапный вопрос застает врасплох. Вспоминаю, как Громов уже спрашивал об учебе в первый вечер у них дома, и краснею от того, что я ему тогда ответила. Но тогда я притворялась деревенщиной, которая не пара его сыну, а теперь могу ответить честно.

- Я хотела учиться живописи. До того, как…

Я запинаюсь, но Громов не задает лишних вопросов. Ему и так все ясно. Он мог бы возразить, что рисовать – это не серьезно, и стоит получить профессию, которая сможет прокормить, но он говорит:

- В этом году ты уже опоздала. Поступишь в следующем.

Уверенность в его голосе меня завораживает. Он говорит о моем поступлении как о деле решенном. Впервые в жизни в меня кто-то верит, хотя Громов ведь даже не видел, как я рисую. И в эту минуту я сама начинаю верить в себя и вижу себя студенткой, которая входит в художественный институт и стоит перед мольбертом в учебной аудитории, водя кистью по белому листу… Я могла бы поступить уже этим летом, если бы мама не взяла кредит и не пришлось выплачивать долги.

- А пока можно брать частные уроки или походить на курсы, - продолжает он.

Я молчу, ведь на это у меня нет денег. А уроки живописи можно посмотреть и онлайн: в Инстаграме полно учителей и бесплатных мастер-классов. Сейчас у меня даже появится на них время, ведь мне больше не надо вкалывать на двух-трех работах. Достаточно и одной.

- Я могу помочь, - предлагает Громов.

- Зачем? – вспыхиваю я. – Вы и так достаточно сделали для меня. Если вам некуда девать деньги, лучше отдайте больным детям.

- Прости, я не хотел тебя обидеть.

Я пораженно застываю. Громов извиняется передо мной? Вот сейчас мне становится стыдно за то, что вспылила, и я чувствую себя глупой и неблагодарной девчонкой.

- Это вы меня простите, - неловко бормочу я. – Просто я не привыкла, чтобы мне помогали.

- Это мне в тебе и нравится, - строгие губы Громова трогает улыбка. – Ты боец, Маша, в отличие от моего Дэна.

Машина сворачивает с оживленного проспекта, и мы катим по тихой улице мимо новых высоток. Громов подъезжает к одной из них, и шлагбаум, ведущий во двор, поднимается, а охранник приветливо кивает из будки. Машина въезжает на подземную парковку, и я чувствую сожаление оттого, что мы так быстро приехали. Мне понравилось ехать в машине с Громовым, рядом с ним мне спокойно, и я чувствую себя защищенной. Но кажется, стоит выйти наружу, я снова окажусь одна на один с враждебным миром и коллекторами, которые следуют за нами по пятам, как волки.

- Маша?

Громов вопросительно смотрит на меня, и я тороплюсь отстегнуть ремень, понимая, что заставляю его ждать. Руки дрожат, и я никак не могу справиться.

- Дай мне.

Мужчина наклоняется ко мне, и я чувствую запах его парфюма – древесно-пряный и очень волнующий. Пока его руки освобождают меня из плена ремня, я вижу, как бьется жилка у него на лбу. Как в тот первый вечер, когда он сказал мне, что не хочет хоронить своего сына. Тогда он волновался за Дэна. А сейчас? Я пытаюсь поймать его взгляд, но Громов не смотрит на меня, а я, как завороженная, таращусь на ссадину на его щеке и вспоминаю, как он защищал меня от коллекторов. Я ведь даже не поняла сразу, что это он пришел мне на помощь. Сильный, смелый. Настоящий мужчина. Лучше, чем его сын.

Щелкает ремень, приводя меня в чувство. И я быстро толкаю дверь и буквально вываливаюсь наружу. Машина довольно высокая, и я подворачиваю каблук и вскрикиваю.

- Ты в порядке?

Громов тут как тут, подхватывает меня за локоть и не дает упасть

Он кто, супермен, который перемещается в пространстве за долю секунды?

- Все нормально, - в смятении бормочу я. – Я просто не привыкла на каблуках.

Он отпускает мой локоть и открывает багажник, беря мою сумку с вещами. Я иду за ним мимо припаркованных машин, неловко перебирая ногами. Стук каблуков разносится по гулкой парковке. Я собиралась в спешке и не сменила ботильоны на более удобные кроссовки. Интересно, он вообще заметил на мне обновки? Хотя о чем это я? Громов же оплачивает чеки Дэна. Конечно, ему пришел счет из того бутика. Наверняка космический. Я густо краснею, чувствуя себя так, словно раскрутила Дэна на деньги.

- Все эти покупки сегодня, - вырывается у меня, - я их не хотела. Но Дэн выбросил мою одежду, пока я была в примерочной.

Оправдание звучит жалко, и я умолкаю.

- Даже так? – Громов усмехается, но не сердито, а добродушно. – Ценю его находчивость. Но с тобой по-другому нельзя, да, Маша? Ты же не привыкла к подаркам?

- Мама говорила мне, что нельзя принимать подарки от мужчин. Иначе за них придется расплачиваться, - говорю я и тут же прикусываю язык.

Я в одежде, которую оплатил Громов. Иду к нему домой. Не время корчить из себя святую невинность.

А если я ошибаюсь? Если это ловушка? Что, если Громов давно положил на меня глаз и сейчас только и ждет, пока захлопнется дверь квартиры, и набросится на меня?

- Лучше бы твоя мама считала, что не стоит брать кредиты, чтобы тебе не пришлось за них расплачиваться, - замечает Громов, пропуская меня в лифт.