Страница 100 из 116
– Наконец-то их отношения с сыном стали налаживаться.
- Они плохо ладят? – вырывается у меня.
- По-всякому. - Оксана пожимает плечами, давая понять, что сплетничать о хозяевах не собирается.
- Дмитрий Кириллыч очень привязан к сыну, - замечаю я.
- У него ведь больше никого нет. Вот он Дениса и балует.
- Даже слишком, - вырывается у меня, и я быстро отхлебываю кофе.
- Да, порой слишком, - тихо соглашается Оксана и задумчиво вертит кружку в руках. – Иногда я думаю, что все было бы иначе, если бы мать Дениса была жива…
- Дмитрий Кириллыч ее сильно любил? – вырывается у меня.
Чашка с кофе вздрагивает в руке Оксаны.
- Должно быть, сильно, раз больше не женился и никого в этот дом не привел, - медленно говорит Оксана. - Хотя мог бы. Ему ведь было девятнадцать, как сейчас Денису, когда жена умерла, а он остался с младенцем на руках. Сам еще мальчишка…
За столом повисает тяжелая пауза, и по моей коже бегут мурашки. Как будто призрак матери Дэна возник в кухне и наблюдает за нами. Такое же чувство у меня было в библиотеке, когда я взяла томик «Джейн Эйр».
- Она умерла во время родов? – тихо спрашиваю я.
Оксана бросает на меня строгий взгляд и сердито говорит:
- Ты закончила? – Она поднимается со стула и тянется за моей тарелкой. - Я помою посуду.
- Дэн однажды проговорился, что винит себя в смерти матери, - я умоляюще смотрю на нее. – Больше он ничего не рассказал, но я вижу, как его это тяготит, и хочу помочь.
Оксана вздрагивает, а затем горячо возражает, вставая на защиту Дэна:
- Что? Глупости! Мальчик тут ни при чем. Такая уж судьба!
Она тяжело опускается обратно на стул, и я в ожидании смотрю на нее.
- А знаешь, я не удивляюсь. Бедный мальчик! - вздыхает она. – Я пришла сюда на работу прошлым летом. Хозяин ничего не рассказывал о прошлом, а я и не спрашивала. Какое мое дело? В октябре у Дэна был день рождения – 18 лет. Отец подарил ему ключи от машины, Денис был счастлив и собирался в клуб к друзьям. А в дверях он столкнулся с курьером – привезли целую охапку лилий. Я открыла курьеру и ахнула: «Красота какая!» А Денис изменился в лице и выскочил вон. Оказалось, курьер перепутал дату и привез букет на день раньше. Громов заказал их на кладбище – для своей покойной жены, матери Дениса. На следующий день они отправились туда с сыном…
Я слушаю Оксану и с трудом сдерживаю слезы. Каково было Дэну увидеть в свой день рождения букет, заказанный на могилу матери? Каково было Громову, будучи ровесником Дэна, хоронить жену и забирать младенца из роддома?
- Такие дела, - глухо говорит Оксана и тянется за бумажной салфеткой. – День рождения Дениса – это день смерти его матери. Сначала отмечают, потом на кладбище едут.
Она шумно сморкается в бумажную салфетку, вскакивает из-за стола и начинает собирать посуду.
- Разболталась я с тобой, - смущенно говорит она. – Обычно я себе такого не позволяю.
- Я никому не скажу, - обещаю я и вижу, как Оксана расслабляется.
Предлагаю ей помочь на кухне, но она машет руками:
- Не отбирай мою работу! Иди, отдыхай!
Я почти дохожу до порога, когда она громко меня окликает:
- Маша, стой!
Я оборачиваюсь.
- Совсем забыла. Дмитрий Кириллыч сказал, ты в конный клуб собиралась, рисовать?
Я киваю.
- Он позвонил туда, предупредил, что ты заедешь. И деньги оставил на такси.
Почему-то от этих ее слов, от заботы, которую проявил ко мне Громов, меня окончательно прорывает. Слезы рекой текут по щекам, и Оксана испуганно охает, бросаясь ко мне.
- Ты что, девочка?
Она по-матерински обнимает меня и гладит по голове. А я рыдаю у нее на груди – оплакивая и Громова, потерявшего жену, и Дэна, выросшего без матери и считающего себя виноватым в ее смерти, и свои несбывшиеся мечты. Если бы я влюбилась в мажора, у меня был хотя бы один шанс из ста. С его отцом у меня нет ни одного.