Вихрь переправ

К главарю приблизился Ма́рик, один из немногих, кто смел прямо смотреть в глаза боссу и не клонил спины под недобрым взглядом того, когда план вдруг шёл не тем путём, каким его распланировали.

– Их нет. Верно, переправщиков наняли, – сообщил подчинённый. – Другого пути отсюда нет: наши за теми домами, а праведники в южной части города.

– Что ж, – задумчиво, но неожиданно довольно ответил на то Астрогор, – так даже интереснее. Погоня придаёт охоте вкус особый – тем слаще мёд испить в конце.

Паучок, паучок, куда ползёшь ты? На бочок.

Паучок, паучок, куда ползёшь ты? В кулачок.

Паучок, паучок, куда ползёшь ты? В кушачок.

Паучок, паучок, возьми с собой! Ты дурачок?

5. Земля благословенных

Вышло ещё хуже, чем в прошлый раз.

– Зачем… зачем я на это согласился? – стонал, лёжа на боку, Эрик Горденов. – Это не лучше зубов зверя. Нет, хуже.

– Прекрати, Эр, – отдышавшись, заговорил Виктор Сухманов. Он лучше ребят справился со вторым «перелётом». – Юна меньше тебя и, к тому же, девушка, а ведёт себя мужественнее.

– Рад за неё, – пробубнил Эрик, радости за подругу, однако, не испытывая. – У меня всё нутро вывернулось наизнанку. И почему все эти выкрутасы происходят после того, как я поем? Знал бы – не завтракал. Фу!

В темноте раздались булькающие звуки вперемежку с прерывистым, сиплым дыханием юноши. Юна, горло которой горело адским пламенем, будто его царапали когтями бешеные кошки, с сочувствием всматривалась туда, где мучился Эрик. Благо, её страдания закончились.

Галки покинули их, оставив в темноте, тишине, неизвестности.

– Где мы? – обессилено, спросила она. Воздух, болезненно вдыхаемый грудью, горчил пылью и отдавал душным зноем. – Сейчас ночь или мы просто в какой-то дыре?

– Судя по запаху, мы далеко от Тартаррусы, – мяукнула Сеера.

Кошка подобралась к Матфею, лежавшему ничком на земле, и внимательно обнюхивала его голову.

– И скоро рассвет, – добавила она, сладко зевнув, – я чувствую прилив сил.

Странно, если они перенеслись в пещеру или подвал с высоким сводом, то эхо не множило их голосов. Да и тепло и сухо, даже чересчур. Где же они тогда?

– Гамаюн, – позвал Матфей ворона.

– О том спроси рыжеволосую бестию, – холодно отозвался прислужник, – ведь это она нас сюда затащила. Ей-то уж лучше знать, где мы.

Точно, Луция Бавервильд. За переживанием «отходняка» переправы, Матфей на какой-то момент выбросил из головы девушку, а ведь она заказала переправщиков и дала им указание, куда нужно лететь.

– Луция, ты как?

– Порядок, мальчики, – она отозвалась по-кошачьи мягким голоском. – Не в первый раз путешествую экспресс-доставкой.

Судя по звуку тихих с шуршанием шажков, она медленно прохаживалась совсем близко.

– Где мы, Луция? – спросил Виктор.

Лиандр, покинувший его надёжные объятия во время приземления, сидел подле, с недоверием следя за наемницей галок. Коту не нравилось что-то в её игривой манере двигаться и говорить. А что уж говорить о её прислужнике, чёрном какаду; всяк кот знает: нет веры попугаю и сороке, обе птицы крикливы, болтливы, да лживы. Но прислужник Луции пока не вымолвил ни словечка, чем обострил мнительность Лиандра к своей персоне ещё острее.

Сеера тоже держалась наготове, неизвестность не пугала её кошачью натуру, но долг в отношении господина, требовал особого внимания. По той же причине Рарог замер в ногах Матфея, заняв выжидательную позицию. Гамаюн более надеясь на слух, сидел где-то рядом и предпочитал ничего не предпринимать, пока всё более-менее не разъяснится.

– Расслабьтесь, мы в Дханпуре, – пролепетала Луция, чуток сдобрив голос насмешливой ноткой. – Не во дворце, конечно. Галки хоть и старательный народ, но точностью обделены. Скорей всего – захолустные трущобы.

– А… а где это? – поинтересовалась Юна, голос её дрожал от замешательства.

– Вот чертовка, Дьявол Всезрящий, – чертыхнулся Гамаюн, послышалось, как он встряхнул оперение. – Додумалась! Затащить нас в Агнишандир, где трудно будет слиться с толпой.

– Страна благословенных агнишаров, – пискнул Рарог и с чего-то вдруг засуетился.

– Ой, нет, – угрюмо мяукнула кошка, – теперь он не угомонится. Здесь его родня обитает. Он же так рвался сюда с самого начала. Теперь не угомонится, пока не увидится с огненным племенем.

– А что в том плохого? – возмущённо заверещал ящер, он уже беспокойно перебирал лапками около самого лица Матфея, отчего юноша передумал лежать и решил – пора подниматься на ноги. – Они много чего знают и смогут нам помочь. Вместе саламандры – мощь куда более ярая, чем кошки.

– Заплюют ядом, – иронично каркнул Гамаюн.

– Эр, вставай, все уже на ногах.

Виктор на ощупь подобрался к стонавшему, правда, уже тише, другу и, подхватив его под руку, помог подняться. Тот сильно шатнулся и едва не упал, но крепыш Виктор удержал его.

– Отпусти, я смогу, – потребовал Эрик, смутившись своей временной беспомощности.

– Как скажешь, но вставать будешь сам.

С тем Виктор его отпустил, и, как ожидалось, Эрик тут же рухнул, не устояв на дрожащих ногах.

– Ребят, кажется, я вижу свет, слабый такой, вон там.

Пока Эрик предпринимал вторую попытку придания телу стоячего положения, Юна рискнула в пыльной темноте продвинуться в сторону размытого крошечного проблеска света. Наткнувшись на что-то и едва не упав, она всё ж добралась.

– Идите сюда! Это выход, – она что-то с силой одёрнула, раздался треск рвущейся ткани, и маленькая щёлочка света расширилась до треугольника высотой с девушку. – Мы в каком-то шатре, по-моему.

Тусклая, но достаточная дорожка света легла в пыль, обтекая какие-то ящики. На один из них и натолкнулась Юна. Ребята тут же подобрались к выходу и вслед за подругой вышли.

– Как я и думала, трущобы, – скривив губки, вымолвила Луция. – Ладно, горе – не беда, скоро базар откроется. Маргел, отыщи дорогу на базар. Мне нужно переодеться, да и остальным не помешает.

Какаду всё также безмолвно, взмахнул крыльями и покинул плечо хозяйки. Он быстро удалялся, вскоре став чёрной точкой в розовевшем небе. Рассвет уже нежно румянил восточный горизонт, предрекая нарождавшемуся дню знойность. Тёплый ветер, точно сонный пастух, лениво подгонял пышнотелые, в золотисто-ржавом канте облака, подсвеченные разбуженным солнцем.

Ночь ушла восвояси, мир преображался, множился, расцветал.

Друзья в изумлении всматривались в голубоватые домики, налепленные друг на друга и друг к дружке, простиравшиеся всюду, куда хватало глаз. Их было так много, что соты в улье. А за спинами новоприбывших возвышался некогда яркий, цветастый, теперь блёклый от солнца и ветра громадный шатёр. Его парусиновые бока – впалые щёки – едва трепетали от легких касаний ветерка.

– Понятно, это Раджастпур – голубой город, – с важным видом объявил Гамаюн, когда солнце неспешно выпятилось на горизонте, и округа наполнилась истинными красками. – Интересное местечко. Кстати, самое занятное, этот город всего лишь пригород Дханпура.

– Как нижний или средний город Кошивы? – решил уточнить Матфей.

– Почти, но не совсем. В Кошиве три города строились постепенно, кольцами, со строгим разделением занятий и сословий. А в Агнишандире голубой город и Дханпур рождались одновременно, один из другого. В Раджастпуре поселилась каста жрецов, что носила голубые одежды, оттого и дома их переняли лазурь, а Дханпур достался князю и его войску. В том и была заложена гармония: военная мощь и благочестие духа в добром союзе соседствовали друг с другом, оберегая границы провинции и сдерживая дурные порывы.

– Но как всегда, что-то пошло не так, и всё пало прахом, – сыронизировал Матфей, скривив лицо.

– Примерно так, молодой человек, – сухо отозвался ворон.

– О чём ты так мило беседуешь с прислужником? Могу и я узнать? – Луция так внезапно возникла рядом, что Матфей вздрогнул и тут же зашёлся сильным румянцем. Гамаюн высокомерно каркнул. Возможно даже что-то неприличное, чего союзник разобрать не смог.