Вихрь переправ

– То есть, Фей, Эр и Вик будут понимать любого, а я нет? – обеспокоилась девушка, когда Матфей донёс друзьям слова кошки.

– Было бы о чём горевать, – раздался снизу в сторонке едкий комментарий саламандра.

– Мы что-нибудь придумаем, Ласточка, не переживай, – ласково произнёс Матфей. – К тому же, возможно ты вернёшься домой скоро.

– Но куда же нам идти? – задал риторический вопрос Рарог. – И к сведению всех присутствующих, скоро закат солнца. А я не люблю никаких передвижек в тёмное время суток. Это кошкам да совам хорошо ночью. У них глаза, вон какие.

Тут Матфей и остальные с изумлением обнаружили, что день близится к концу. Солнце на две трети ушло за горизонт, волоча за собой золотисто-малиновый шлейф. От ржавых ангаров пролегли глубокие, рваные тени, точно паруса потрёпанных бурей кораблей.

– Но как же так, Гамаюн?

Настроение, что чуть подало голову вверх, тут же упало тяжким грузом.

Птица невозмутимо сидела на крышке жестяного бака и, казалось, что происходящее вокруг её нисколько не касается.

– Это временна́я аномалия, – как само разумеющееся произнёс Гамаюн. – При переправе нет точности. Возникает некий сдвиг. Можно отправиться утром, как это было в нашем случае, и прибыть вечером. А бывает и наоборот.

– Нам нужно выбираться отсюда, – твёрдо заявил Эрик, – скоро стемнеет, а мы не знаем в какой стороне город.

– Лиандру нужна помощь, – произнёс Виктор.

Кот тихонько мяукнул, жалобно, с хрипотцой.

По упрямому выражению лица хозяина кота стало очевидно, что он либо с места не ступит, либо будет идти по темени куда глаза глядят, лишь бы донести любимца до спасительного места.

– Господин, могу я дать совет? – Сеера тихонько окликнула союзника.

– Сейчас любой совет может быть кстати.

– В таком случае, предлагаю провести ночь здесь.

– Что? Но это же – склады! Ты посмотри, у большинства прогнили крыши, а стены – решето. Мы замёрзнем, у нас нет тёплой шерсти, чтобы скоротать в холодном сарае ночь.

При упоминании о сарае Рарог многозначительно пискнул.

– Вот именно, – не сводя с Матфея изумрудных глаз, спокойно ответила кошка. – В этом наше преимущество. Враги будут нас искать в уютных жилищах, им и в голову не придёт, что мы на заброшенном складе.

– Ребят, Сеера предлагает нам заночевать здесь, – выговорил Матфей с глуповатой улыбкой. – Она считает, что нам безопаснее здесь перекантоваться, чем в самом городе.

– Идея, конечно, здравая, но моему коту нужна помощь, – упрямо процедил Виктор. – Без неё он не протянет до утра.

– Я знаю одно средство, оно облегчит его страдания, – сипло прокаркал Гамаюн. – Передай это здоровяку.

Матфей повторил слово в слово, но речь не ободрила друга, напротив, тот взбеленился и грозно уставился на пернатого прислужника.

– Он хочет умертвить его? – в голосе Виктора металлом зазвенел гнев. – Я не забыл о его с Лиандром вражде.

– Молодой человек, я за честный поединок, – так сухо и гордо изрек ворон, что у Матфея не осталось сомнений: Гамаюна глубоко оскорбил намёк Виктора. – Не в чести ворону, тем более из рода Чёрных, пользоваться слабостью недруга. Когда Лиандр окрепнет, тогда мы и поставим точку в нашей затянувшейся вражде.

– Что это за средство?

Матфей временно занял позицию судьи меж другом и союзником, а то того и гляди, Виктор не раздумывая ухватит Гамаюна за хвост, и устроит старому ворону взбучку. Виктор не Матфей – не даст себя клюнуть в ногу.

– Цетрария или просто мох, – коротко пояснил Гамаюн. – Если нам повезёт, то я успею до наступления глубоких сумерек отыскать его. Он хорошо снимает воспаления, а глаз у кота, похоже, загнивает. Поищите воду, рану нужно промыть.

– Хорошо, лети за этим мхом, – дал согласие Виктор, но при том так сурово зыркнул в сторону ворона, чтобы сомнений не питалось: за ошибку расплата последует равноценная.

Лиандру становилось хуже, правый глаз кота походил на кровяной с беловатой слизью шар. Ворон был прав: гной стремительно обволакивал повреждённый глаз, высасывая из него жёлтый свет и заполняя мутно-белым туманом.

Идея заночевать на пустующем складе не вызвала особого оптимизма у ребят, а Юна и подавно сникла. Но всё же честная компания решилась на ночевку, как на единственно верный шанс: не имея в рукаве козырей в виде карт или приборов, то есть, совершенно с голыми руками нет смысла тащиться прямиком в ночь, куда глаза глядят, но не зрят. Да и пословицу – утро вечера мудренее – никто не отменял. Уверовав, что завтрашний день одарит новой надеждой и шансом, друзья, разбившись по двое, отправились на обследование ближайших складских помещений. Виктор и Эрик, прихватив в сопровождение Сееру, побрели направо, а Матфей и Юна – налево, доверившись бесстрашному Рарогу. Лиандра оставили у обшарпанного пластикового контейнера, надёжно спрятав в его тени.

Удача сопутствовала их стороне. Вскоре Виктор и Эрик наткнулись на неказистого вида постовой домик, некогда оставленный охраной, но вполне годный для ночёвки нескольких человек. С отваливающейся тут и там штукатуркой, обнажившей красноту кирпича, он казался причудливой диковинкой – этаким расколдованным пряничным домиком, с просроченным сроком действия. Два окна зияли пустотой, а уцелевшее третье смотрело на пришельцев угрюмым, мутно-серым глазом. Дверь тяжело поддалась, разбухнув от влажности, а ржавые петли с натужным визгом приветствовали гостей. Помещение располагало одной комнатой. Не считая толстого слоя пыли и песка, нанесённых ветром через пустотелые окна, да чёрных пятен плесени, обосноваться на короткое время здесь вполне было можно. В помещении сохранился диван и довольно крепкого вида стол с парочкой стульев.

Сюда перенесли Лиандра и уложили на стол, предварительно стерев со столешницы приличный слой грязи.

Матфей и Юна нашли воду. К одному тускло-свинцовому, порядком облюбованному ржавчиной ангару пьяной шеренгой примыкали штук двадцать металлических бочек. Большая часть из них лежала пустыми и мёртвыми, но несколько крепких бочонков устояло под натиском времени. Их недра мерцали дождевой водой, приправленной щепоткой осенних листьев. Юркий Рарог обнаружил в тёмных уголках ангара гору больших пустых пластиковых бутылей, в которые прежде заливали питьевую воду. Одну из них на треть и наполнили дождевой водой.

– То ещё местечко, – вынесла приговор Юна, когда прошла вслед за ребятами в облупившуюся халупу.

Эрик удивил всех, он преспокойно устроился на коричнево-сером, в масляных подтёках диване и с несвойственным ему флегматизмом, опёрся спиной о пыльную спинку.

– Что стало с нашим Философом? – шутливо заметил Матфей. – А как же пиджак? А брюки? Они же испачкаются.

– Плевать, – чужим, незнакомым голосом бросил Эрик Горденов. – Здесь всё равно им чистоты не сохранить. Одежду можно купить, а вот друга…

– Ты о еноте? – тихонько спросила Юна. Её голосок, всегда уверенный и бодрый, был похож на выдох обречённого.

– Да, – сдержанно вымолвил он и кивнул так рьяно, что подбородок коснулся груди.

Эрик замолчал. Он глубоко дышал, пытаясь погасить подступившую боль.

– Мой енот, мой Карасу, – выдавил он с трудом. – Он выполнил свой долг. И он остался там. Один. Я не успел с ним попрощаться.

– У нас не было выбора, друг.

Матфею стало неловко перед приятелем. Он сумел выбраться из бойни Айвового тупика, и все его прислужники были с ним, живы и здоровы. Нила Хотина утащил громадный волкоподобный пес – слуга Револьда Астрогора. Оставалось лишь гадать о судьбе пленённого друга и надеяться на лучшее. Эрик потерял енота, бесстрашно вставшего на пути волчьего пса. Прислужнику Виктора сильно досталось в сражении, и его шансы дожить до утра были шаткими. И всё из-за него, из-за Матфея. Юноша был уверен, что если вслух никто и не говорит об этом, но уж во всяком случае, думает так. И он винил себя.

Из тяжких мыслей его вывел Юнин голос:

– Воды, Фей! Дай скорее воды.

Чудеса имеют свойство не останавливаться на одном разе. Вот и у Эрика нашёлся ещё один чистый носовой платок, его хорошенько промокнули водой, и Юна, точно медсестра, принялась осторожно прикладывать смоченную тряпицу к раненому глазу кота.