История Натаниэля Хаймана

Сам не знаю, что на меня нашло и почему я высказал в лицо этому невозмутимому человеку всё, что думаю о его истории. Я был уверен, что на такой минорной ноте наша встреча закончится, но посетитель не торопился уходить. Более того, он почувствовал себя ещё увереннее и свободнее.

Незнакомец сдержанно отнёсся к моему эмоциональному всплеску, продолжая изучать меня своим глубоким и пронзительным взглядом.

– Мои слова кажутся вам неправдой, а история, которой я с вами поделился, – плодом нездоровой фантазии?

– Совершенно верно, – сердито ответил я.

– И вы считаете всё это бредом?

Я молча кивнул, боясь показаться смешным, а сам чувствовал внутри странное волнение и дикую неловкость. Впервые в жизни я слышал начало странной и, быть может, таинственной истории из первых уст, от прилично одетого человека, совсем непохожего на душевнобольного, но вселяющего некоторые опасения. Я люблю необычные истории, в конце концов, я сам их выдумываю, но сейчас…

– Да, мне очень мало верится в правдивость вашей истории. И весь наш разговор кажется мне на редкость глупым.

– А как же ваши рассказы, которые вы пишете в ежемесячной газете от вашей редакции? Они тоже кажутся кому-то лживыми, глупыми и нелепыми, однако некоторые люди верят в то, что выходит из-под вашего пера, – с лёгкой усмешкой произнёс незнакомец.

– Так это всего лишь рассказы, не имеющие ничего общего с действительностью! – парировал я, привычным жестом приглаживая волосы.

Мне опостылел нелепый допрос от человека, которого я видел второй раз в жизни.

– Я мастер воображения и письма, мне легко удаётся записывать выдуманные истории, и читатели, конечно же, верят в правдивость глупостей, сочинённых мною. Возможно, этого я и хочу: чтобы ряды поклонников моего творчества постоянно росли, чтобы как можно больше людей читали мои тексты и верили в них. Но сам-то я в них не верю!

Лицо мужчины, сидящего напротив, оцепенело при звуках моего серьёзного, раздражённого голоса. Мне страшно хотелось покончить с пустословием и перейти вплотную к делу, если оно имеется. Невольно я выпалил: «Зачем вы пришли ко мне?», но ответа на резкий вопрос не последовало.

Посетитель поспешно поднялся с кресла, разгладил и без того безупречную ткань своих элегантных брюк, но уходить не спешил. Мне казалось, что он подогревает мой интерес к его персоне и истории, планирует втянуть меня в какую-то авантюру. Наш разговор продолжался уже полчаса, и у меня сложилось впечатление, что этот человек – и манипулятор, и блистательный переговорщик, и, возможно, толковый человек. Бестолковые не одеваются с таким вкусом и лоском.

– Наверное, я ошибся в вас, мсье Рууд. Так бывает. К сожалению, вы не тот, кто может мне помочь. Вы красиво и правдиво пишете, у вас талант. И на минуту мне показалось, что вы от всего сердца верите в то, о чём пишете. Досадно, что это не так. Оказывается, рассказы для вас просто источник заработка и славы. Я ошибся в вас. Ошибся.

Тот, кто даже не назвал мне своего имени, подошёл ближе ко мне с полнейшим равнодушием на лице и попросил посмотреть ему в глаза. Он оценил в моём кабинете всё, от авторучки до цвета моего галстука. Но лишь одного, видимо, не уловил – моего скептического взгляда.

– Я оставлю вам свою визитку на всякий случай. Вдруг вы передумаете и изъявите желание ответить на мою просьбу.

Я неохотно посмотрел на маленькую прямоугольную карточку на моём столе. Не было никакого желания читать, что на ней написано.

– Не знаю, чем вам помочь. Скажу честно и без лукавства, давайте остановимся на этой, не слишком радостной ноте и вы покинете мой кабинет, – произнёс я с непреклонной решительностью и выразительно взглянул на дверь. – Вам лучше уйти.

– Да, конечно. Я вас оставлю.

Он протянул мне руку в знак прощания, я ответил тем же и снова встретился глазами с незнакомцем. Он смотрел на меня обречённым взглядом, как мне показалось, полным отчаяния и боли. Его холодная рука по-мужски крепко ударила по моей, заставив меня вздрогнуть, жутковатое ощущение пробежало по всему моему телу и добралось до самого сердца. Взгляд странного визитёра не отрывался от моего лица. Казалось, воздух в кабинете был наэлектризован напряжением и недосказанностью.

Быстро высвободив руку из его ледяной ладони, я сорвался со стула и поспешил к двери, снова намекая посетителю, что время визита истекло и ему пора уходить.

Незнакомец оправился от неудачного разговора и, не проронив ни слова, вышел.

Я выдохнул с облегчением, радуясь, что неловкая ситуация закончилась. Не винил себя, не стыдил за то, что был резок и грубоват с незнакомцем. Что поделаешь, такова жизнь! Не всегда же мне приручать всех людей и блистать шикарными манерами.

Я вернулся за рабочий стол и погрузился в раздумья. Небольшая карточка, лежавшая на столе лицевой стороной вниз, скоро отправилась в тот шкафчик, куда я бросал ненужные вещи и бумаги. В конце концов я решил немедленно приняться за работу и прекратить думать о всяких глупостях.

– Ну же, Доминик, надо работать! – сказал я самому себе. – Хватит валять дурака!

Я положил перед собой чистый лист бумаги и взял ручку. Прежде чем написать очередную историю и выпустить её в свет, я обычно набрасываю черновик, перечитываю его, расширяю, вычёркиваю лишние фразы или ненужные словосочетания и, наконец, отшлифовав текст, как дорогой изумруд, отдаю редактору.

Но сейчас… О чём писать? Я не мог припомнить ничего из того, что прокручивал в голове несколько дней, не получалось связать ни слова, ясные мысли не рождались.

Когда стрелка часов уже подползала к восьми вечера, я всё же решил бросить скудное вступление новой истории. Рабочий день заканчивался, и я охотно покинул свой кабинет, спустившись на парковку.

Мне не хотелось бесцельно кружить по городу. Я не испытывал острого желания наблюдать улицы, усеянные окурками, обрывками бумаги и прочим мусором. Тяжёлому запаху пищи, коротким и длинным гудкам автомобилей я предпочёл бы ежевечернюю компанию любимой, благоухающей сладкими духами женщины, которая ждала меня в уютной квартирке на Бурсо.

Автомобиль тронулся с места. В лобовом стекле отражалась голубовато-серая дымка. Любуясь привычным видом вечернего Парижа, я подумал, что было бы прекрасно купить возлюбленной цветы, наверняка она без ума от них. На миг меня окатило волной стыда: я не мог припомнить, дарил ли я ей когда-либо цветы за то время, что мы были вместе?

Катаясь по бульварам, окрылённый романтическими мыслями, я искал приличный цветочный магазин. В мечтах рисовалось, как моя дама сердца восхитится пышным букетом и осыплет меня жаркими поцелуями.

Я подъехал к симпатичной цветочной лавке, но, к сожалению, она была закрыта.

– Ничего, – сказал себе я, – в этом огромном городе сотни цветочных магазинов, сейчас найду другой. На часах ещё нет и девяти.

Я двинулся дальше.

Нестерпимое желание отыскать цветы охватило меня. Я жаждал достать самый изысканный и свежий букет для своей возлюбленной.

Впервые в жизни меня охватила такая робость перед входом в цветочную лавку. Когда я открыл дверь, колокольчик на ней предательски зазвенел, и моё смущение усилилось.

– Что же вы так поздно? Не подумайте, я вас не упрекаю, просто спрашиваю, – перевязывая стебли алых роз нарядной лентой, пробормотал продавец – мужчина зрелых лет. – Впервые покупаете цветы?

Тон его был вполне дружелюбным, но слова задели меня, и я огрызнулся:

– С чего вы взяли? Для вас так важно, впервые или не впервые ваш клиент покупает цветы?

Продавец ничего не ответил, лишь слегка улыбнулся.

– Вы Доминик Рууд, верно? Публикуетесь под псевдонимом Дранреб Даник.

– Да. Как мило, что вы меня узнали, – его слова смягчили меня, и я заговорил вежливее.

– Не обольщайтесь, я не в восторге от ваших историй, и мне не нравится ваша манера письма: такое чувство, что вы и сами не верите в ту ерунду, которую пишете.

Продавец понаблюдал за моей мимикой, словно проверяя, какой эффект произвело его высказывание, и снова вернулся к своей работе.