Стальной дрозд

Внезапно Фальм почувствовал, что его рассматривают не менее внимательно. Цепкие серые глаза пробежали сверху вниз по его лицу и одежде с ловкостью, достойной пальцев умелого карманника. Похоже, выделили каждую черточку, каждый шов на куртке, каждое пятнышко грязи на сапогах. Вот это дерзость! Холодная ярость вскипела в груди барона. Кто он такой, чтобы так бесцеремонно…

– Барон Фальм, я полагаю? – невозмутимо произнес человек, почесывая через штанину колено.

Барон прищурился, готовый уже выплеснуть накопившуюся злость за позорное бегство из Медрена, за упущенного Халльберна – графенка малолетнего, за придурка-попутчика, за ненастную погоду, но пленник его опередил, сказав с улыбкой:

– То есть я, конечно, имел в виду – Змеиный Язык, – и с некоторым усилием добавил: – Н’атээр-Тьян’ге. Я правильно выговорил?

– Достаточно правильно, чтобы не быть зарезанным после первых слов, – превозмогая себя, сказал барон. – Кто ты и что тебе надо?

Человек бросил быстрый взгляд на Черного Клыка. Сказал:

– Признаться, я думал поговорить наедине… Хотя чего уж там! Когда тонешь, переживать, что ноги промочил, – сущая нелепица. Не так ли?

– Может, и так. – Краем глаза Фальм заметил, что слова пленника произвели благоприятное впечатление на дроу. Отважных врагов они уважали. Могли даже подарить быструю смерть. – Но я повторяю cвой вопрос…

– Не ответив на мой? Я буду разговаривать только со Змеиным Языком.

– Хорошо! Змеиный Язык – это я, – процедил барон сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не пырнуть наглеца кордом.

– Очень рад встрече.

– Да неужели? А я вот – не очень.

– Почему?.. – словно обиженный ребенок, вытянул губы трубочкой незнакомец. И тут же хлопнул себя по колену. – Ах да! Я ведь не представился! Позвольте, ваша милость, исправить эту досадную ошибку. Меня зовут т’Исельн дель Гуэлла. – Он клонил голову набок, наслаждаясь произведенным впечатлением.

Фальм не смог сдержать смех. Как же ему везет в последнее время на сумасшедших! Конечно же, он слышал это имя. Глава тайного сыска Аксамалы. Один из приближенных к правящей верхушке Сасандры. Люди, чьим отличительным знаком была бронзовая бляха с гравировкой инога,[4] старательно разрушали плоды трудов барона и ему подобных. Ловили шпионов западных королевств и Айшасы, пресекали возмущение порядками внутри самой страны, уничтожали общества вольнодумцев, раскрывали заговоры… В общем, у Фальма не было и не могло быть врага более заклятого, чем начальник аксамалианского тайного сыска. И кто бы мог предположить, что он сам добровольно отдастся ему в руки? Самоубийца? Или просто пустая голова?

– Я вижу, вы озадачены, господин барон? – проговорил дель Гуэлла.

– Я думаю, какая смерть подойдет тебе больше, – показал клыки Фальм.

– О… Недурно. Тогда позвольте представиться еще раз. Вы могли слышать обо мне как о Министре.

– О каком министре? Министре чего?

Теперь настал черед сыщика хохотать.

– Чего ты смеешься, крыса? – Барон потянул корд из ножен.

– Вам поклон от Старика, ваша милость! – мгновенно отбросив веселье, проговорил дель Гуэлла.

Зарычав, Фальм со стуком вогнал клинок обратно.

Да, он знал Старика. Черный, как головешка, сухой, как тростник, хитрый, как дикий кот, и беспощадный, как ядовитая змея, айшасиан жил в Мьеле вот уже почти полвека. Исправно платил налоги, торговал по мелочам, не возбуждая зависти ни грабителей, ни местных чиновников. Очень любил курить трубку, пить тягучее, багровое мьельское вино либо крепчайший травяной отвар из широкой пиалы в компании таких же, как и он сам, торговцев. Никто во всей Камате даже предположить не мог, что к нему, как к замершему в центре ловчих сетей пауку, сходятся ниточки многочисленной резидентуры, разбросанной по всей Империи, от Уннары до Барна, от Окраины до Гобланы. От него к королевскому двору Айшасы доставляли сведения не только о состоявшихся переменах в жизни Сасандры, но и о готовящихся военных действиях и изменениях в торговой политике. Через него получали денежную подпитку подпольные сообщества сасандрийских борцов за свободу слова и мысли. А развелось их в последние годы немерено-несчитано – всяких претенциозных названий хоть отбавляй: «Земля и люди», «Движение за свободу», «Свобода или смерть», «Борцы за счастье» и тому подобное… Благодаря кропотливой и неустанной работе Старика очень многие замыслы императора, генералитета и Совета жрецов Сасандры так и остались неисполненными, не позволив тем самым Империи укрепиться еще больше. Напротив, с каждым годом она слабела, ветшала, как источенный жуками-короедами древесный ствол, пока наконец-то не обрушилась, к огромному удовольствию Айшасы, Итунии, Дорландии, Фалессы, Вельсгундии и прочих королевств помельче и победнее. Барону не приходилось воочию сталкиваться с полулегендарным Стариком, но волей-неволей, делая одно дело, они время от времени обменивались имеющимися сведениями, согласовывали действия, а то и помогали друг другу золотом – Фальм хоть и отрицал свое сотрудничество с айшасианской разведкой, ради успеха дела мог идти на мелкие компромиссы с собственными убеждениями. И конечно же, он знал клички самых влиятельных агентов Старика.

– Значит, Министр? – неизвестно для чего переспросил Фальм.

– Министр, – подтвердил дель Гуэлла. – Понятно, что письменных свидетельств я вам не предоставлю. Равно как и рекомендаций от Старика. Вашей милости придется поверить мне на слово.

– Может быть. Но надо ли оно мне?

– Что?

– Верить на слово.

– Думаю, надо. – Напускная простота и даже легкая дурашливость слетели с дель Гуэллы, как созревший пух с одуванчика. В развороте плеч и поставе головы появилась опасная грация. Куда только девались расхлябанность и показная неуверенность в себе? Теперь сидящий перед Фальмом человек в самом деле походил на главу контрразведки. Вздумай он убежать от дроу, ни Черный Клык, ни остроухие охранники из числа опытных воинов не сумели бы его удержать. Расшвырял бы голыми руками, а после шеи посворачивал. Барон позавидовал лицедейскому мастерству собеседника. Всех обманул! Такой действительно может играть двойную игру, служить одновременно Сасандре и Айшасе.

– И зачем? – не собирался сдаваться Фальм. Пускай дель Гуэлла – хитрец, но и у барона хватает козырей в рукаве.

– Затем, что мы делаем одно дело. Вы стараетесь развалить Империю, и я тоже. Почему бы нам не объединить усилия?

– А вы можете мне чем-то помочь? – Несмотря на скептический тон, барон решил обращаться к собеседнику более уважительно.

– Да. И притом существенно. До сих пор начинания мне удавались.

– И все же, почему я должен верить, что вы – тот, за кого себя выдаете?

– Ну, во-первых, если бы я захотел наврать с три короба, я придумал бы что-либо более правдоподобное. Не находите?

– Предположим.

– Во-вторых, я осведомлен о некоторых подробностях ваших взаимоотношений со Стариком. Не подумайте дурного, никакой утечки… Просто мне приходилось задействовать своих агентов. Если желаете…

– Не надо, – мотнул головой Фальм.

– Не надо так не надо… Кроме того, должен заметить, что провалу тельбийской кампании способствовала скорее не ваша, а моя работа. Восстание в Аксамале. Взбунтовавшиеся чародеи, сровнявшие с землей Верхний город…

– Что ж вы тогда в бегах, господин т’Исельн? – подозрительно сощурившись, поинтересовался барон.

– Не все пошло так, как я задумывал… Нашлись отчаянные головы, готовые отомстить мне даже ценой собственной жизни.

– А как же чародеи? Неужели они не сумели бы защитить вас?

– Чародеи? – Дель Гуэлла пожал плечами, пренебрежительно махнул рукой. – Они почти все погибли после того, как сделали свое дело. Да и привык я рассчитывать лишь на себя самого. Нельзя же, во имя Триединого, серьезно надеяться на помощь полусумасшедших людей, озабоченных лишь самолюбованием! Пришлось временно отступить.

Фальм задумался. Пока он морщил лоб и гладил рукоятку корда, т’Исельн безмятежно смотрел по сторонам. Даже подмигнул невозмутимо посасывающему трубку Черному Клыку.

4

Иног – грифон. Символ тайного сыска Сасандрийской империи.