Амнезия

– Я же раздевался до плавок, – быстро произнес Майкл. В его голосе проявилось раздражение – включилась защитная реакция. Его телефон звякнул; похоже поступило сообщение. Наверное, от Джони.

– Меня не было рядом, когда вы плавали, – заметила я, – к тому же многие плавки могут скрыть тот шрам.

Майкл отвернулся от меня и, с хрустом давя гравий дорожки, направился к дому.

– Майкл… – Я последовала за ним.

Резко развернувшись, он прошел мимо меня в другом направлении, пробормотав:

– Мне нужно подготовиться, я совсем не готов.

Я поспешила за ним. Чем дальше мы удалялись от дома, тем больше сгущалась чернильная темнота.

– Готов к чему? Майкл, здесь же кромешная тьма. Ничего не видно…

Он включил фонарик на телефоне.

– Майкл, не нужно никуда уходить. Просто подожди. Подожди…

Его ноги длиннее, шаги шире; мне приходилось почти бежать, чтобы не отставать от него.

– Я хочу лишь узнать правду. Ради нас обоих. Очевидно, что это весьма серьезно. Но я вовсе не пытаюсь огорчить тебя.

Так много странностей… Необъяснимое сходство. Освобождение Лоры Бишоп и близость места ее заключения к нашему дому. Фраза на голосовой почте и на стене лодочного сарая.

Внезапно споткнувшись о камень, я подвернула лодыжку. А он, вдруг оказавшись рядом, поддержал меня.

– С вами все в порядке?

– Да, просто споткнулась.

К тому времени, как я сориентировалась, Майкл уже снова шагал вперед. Я окликнула его:

– Послушай, а если мы попробуем решить эту загадку? У меня есть коллега, отличный специалист по гипнотерапии. Мы можем позвонить ей – она могла бы помочь. Мы могли бы понять…

Услышав шум мотора, я умолкла. Машина была еще на дороге, но приближалась к нашему участку. Через густые деревья пробился свет фар. Наша подъездная дорожка, четверть мили гравия, доходила до грунтовой дороги, проходящей вдоль берега озера. Я была в нескольких шагах от Майкла, и он уже приблизился к грунтовке. Там мог проезжать кто угодно.

– Осторожней! – воскликнула я; во мне заговорил материнский инстинкт. – Осторожней, Майкл, там едет машина!

В голове неожиданно всплыло предупреждение Старчика: «Не пытайтесь следить за этим Майклом Рэндом, особенно если вам покажется, что он отправится на встречу с ней. Они могут быть опасны».

Я замедлила шаг, а он продолжал идти, луч фонарика его мобильного мелькал в ритме движения его рук. Звук мотора стал громче, лучи фар – ярче, и вскоре прямо перед Майклом появился автомобиль. Темного цвета, внедорожник – вроде бы «Эскалейд». Он затормозил, и я тоже остановилась.

Я собиралась что-то сказать. Честно говоря, я собиралась позвать на помощь… Но Майкл спокойно открыл заднюю дверцу. Не оглянувшись, он сел в машину и закрыл дверцу. Я застыла в ошеломлении. Автомобиль еще немного помедлил на месте; лунный свет отражался от его черной поверхности.

Но вот машина чуть подалась вперед, включился белый задний свет, и она заехала задним ходом на подъездную дорожку. Я отступила назад на несколько шагов, все еще пребывая в шоке. Белые огни погасли, включились красные, внедорожник повернул обратно на грунтовую дорогу и умчался в ночь.

Глава 27

ДОКТОР ЭМИЛИ ЛИНДМАН

ЗАМЕТКИ ПО СЕССИИ

20 МАЯ

СЕАНС 3

«Третий часовой сеанс с Томом. Сегодня мне показалось, что мы продвинулись вперед, несмотря на вмешательство полиции.

Мы с Томом начали с разговора о школе, где он сейчас учится, и я спросила, отличается ли школа на Лонг-Айленде от его школы в Бронксвилле. Он сказал, что ничем особо не отличается. Но я видела, что это заставило его задуматься о событиях шестимесячной давности.

Я решила коснуться его горя. Поделиться с ним тем, что я тоже потеряла отца. И это сработало. Сделало его более разговорчивым. В частности, он начал говорить о последнем дне жизни отца, и из его памяти хлынули разные детали. Том вспомнил, что в тот день их учитель третьего класса пришел простуженным, и некоторые дети заметили, что из носа учителя торчала козявка. Он вспомнил, как после школы поехал на автобусе к своей няне. Оттуда его забрала мать. Ему вспомнилось, как дома за пару дней до этого, в ожидании первого снегопада, мать достала всем сапоги и зимние куртки.

И он смог подробно описать свой дом. У меня возникло ощущение, будто я побывала там: увидела, как много разных часов находятся на кухне и на лестнице – включая особые часы с поросенком, чьи глаза каждую секунду перемещались из стороны в сторону. Том описал даже прихватки, висевшие на ручках плиты. По его словам, пол на кухне покрывали плитки оранжевого цвета, и там пахло чесноком, потому что его мать готовила пасту.

Однако, по его же словам, он не может вспомнить, что произошло после этого.

Возможно, затянувшееся травматическое воздействие. Затемнение важных событий и в то же время ясные воспоминания о кажущихся несущественными деталях. Очередной клок тумана. С другой стороны, Том может помнить определенные вещи, но не возвращаться к ним или изменять их, чтобы избежать боли.

В первоначальном полицейском отчете о первом опросе мальчика Том говорил, что проснулся позже той ночью от криков его матери. Но во втором отчете говорилось, что он проснулся до этого, услышав, как его родители ссорились.

Полиция спросила Тома, часто ли ссорились его мать и отец. Том либо решил не отвечать, либо не знал, как ответить. Я предполагаю последнее – дети действительно чувствуют напряженность в отношениях своих родителей, но не осознают ее, так как в их опыте нет похожих примеров.

Полицейские, однако, думали, что такое противоречие могло указывать на то, что Том вводил их в заблуждение. И думали настолько серьезно, что решились прервать наш сеанс. Им нужно было быстрее выдвинуть обвинение, поскольку они беспокоились, что мать Тома может уехать из штата. После трех сеансов с Томом я думаю, что они могли быть правы насчет обмана, хотя он и непреднамеренный. Я полагаю, что Том не смог должным образом осознать события той ночи. Он продолжает жить в своего рода неопределенности, будучи не в состоянии понять разницу между тем, что он помнит, и тем, что не может… или не хочет вспомнить.

Я близка к тому, чтобы освободить его».

Шум двигателя еще затихал вдали, когда я услышала звук шагов: кто-то бежал ко мне из дома. Вместе с шагами приближался и прыгающий луч света. Это мог быть только один человек.

– Мама?

– Да, я здесь.

– Где Майкл? Что случилось?

– Он уехал.

– Уехал?

Я мельком увидела лицо моей дочери, слегка освещенное ее телефоном.

Я не успела ничего сказать, поскольку она сразу убежала к грунтовке.

– Джо, – окликнула я ее, – Джо, милая…

– Отстань, мам!

А ведь отношения между нами только начали налаживаться…

Не дождавшись от нее больше ни слова, я заметила, как она коснулась экрана. И прижала телефон к уху. Мгновение спустя:

– Майкл? Дорогой! Неужели все… – Выслушав ответ, она сказала: – Нет, я поняла. Поверь мне, я поняла. – Очередная пауза. – Нет, мне больше ничего не нужно. Я готова в любой момент.

Пол тоже направился к нам из дома – еще один смутный силуэт в темноте. Но он уже вооружился настоящим фонариком.

– Все в порядке?

– Все нормально, милый, – достаточно громко ответила я.

Джони еще разговаривала по телефону:

– Ты можешь сказать мне, что случилось? Что она тебе устроила?

– Джо, давай же… – Я коснулась ее рукой, и она резко отошла дальше.

– Что она сказала? – Выслушав ответ, Джони сказала: – Все ясно, любимый. Ладно. Я буду ждать.

Дочь закончила разговор. Даже в полумраке я заметила, как она разозлилась. Подойдя к нам, Пол остановился рядом со мной.

– Что произошло?

– Мама просто задолбала Майкла до чертиков, – заявила Джони.

– Джо, послушай, нам нужно кое-что обсудить…

– Нет уж, – категорически произнесла она, подходя ко мне по подъездной дорожке. – Наговорились. Сыта по горло.