Князь Рысев 4

Глава 5

Я бросил еще один озадаченный взгляд на Кондратьича. Он сам, кажется, был обескуражен не меньше моего.

— Пленник? — переспросил я. — Здесь?

Устройства туннелей я не знал, а карту не удалось раздобыть даже в инквизаторской библиотеке. Я ходил туда тайком, надеясь не попасться на глаза Егоровне.

Карты не было нигде. Ясночтение же отдавало должное моим глазам, оставляя в недрах заметок схематичные очертания стен. Ну хоть не заблудимся, успокоил я сам себя.

Я не знал выходов и входов в эту срань, но что-то подсказывало, что самый ближайший у нас позади. И то ли черт Ни-за-что-не-пущу-не-говотого' вполне себе впускал кого ни попадя, а на мне у него разыгрался синдром вахтера, то ли я попросту не понимаю особой гмуриной логики. Откуда тут пленник, как он тут оказался? Ну не тащили же его, в самом деле, хрен знает откуда, хрен знает зачем, чтобы мы вот так вот на него наткнулись?

— Не пленник, — вдруг поправила ее Алиска, вновь пустив в ход свой супернюхальник. — Пленница.

О-о-о, это разом меняло дело, конечно же! Сдержал рвущийся из меня сарказм, краем глаза взглянул на непрекращающуюся борьбу здравого смысла с внутренним демоном.

Внутренний демон бил грушу, выдавая один запрещенный прием за другим. Ты же мужик, грозно вопрошал он. А как мужик может бросить девчонку в беде? Дай руль мне — и мы ворвемся в эту гущу, словно бур. От соплявок только мокрые ошметки на стенах и останутся.

Здравый смысл, что сегодня занимал почетное место груши для битья, отчаянно протестовал. Ты мужик, но это ж еще не значит, что надо бросаться в бой очертя голову. Где же логика, тактика, стратегия, в конце концов?

Демон был убедителен, но здравый смысл прав, а потому я встал на его сторону. Адский соперник лишь махнул рукой, заявив, что мы всего лишь стадо унылых, скучных неудачников.

— В этот раз действуем тихо, — зашептал я.

Может быть, мы вместе с Кондратьичем и имели честь убедиться в том, что местная мгла лопает звуки, что Алиска печенье с молоком, но рисковать лишний раз не хотелось. Опыт подсказывал, что твари, вот уже который год, если не век, обитающие здесь, могли научиться и видеть, и слышать, и одним бесам ясно что еще.

Словно футбольная команда перед последним пенальти, мы обсуждали тактику.

Майка шустро изобразила палкой в рыхлой земле примерные очертания лагеря. Огненное подобие воробья так и не вернулось к своей хозяйке, сгинув в гмурских пучинах. Нам следовало бы ждать, что, завидев огненную птичку, коротыши заподозрят неладное и всяко приготовят какую-нибудь каверзу.

Катька оказалась очень умела в пантомиме, изящно изгибаясь и изображая дым. По крайней мере, мне так показалось — этот момент мы с ней как-то не продумали, но я боялся, что Майя сможет запросто распознать ее по голосу.

Менделеева вытащила из своей сумки с пяток блестящих, стеклянных шариков — внутри вихрем гулял крохотный смерч. Он-то и должен был стать для нас дымовой завесой.

— Майя, мне нужно, чтобы ты была на страже, понятно?

— Нет. Что значит «на страже»?

Я выдохнул, на миг закатил глаза, но созревший в голове план и в самом деле был уж излишне схематичен.

Взял палочку из ее рук. Воображение откупоривало очередной бидон красок, некстати вспомнилось то акварельное месиво в театре.

Задумка воплощалась яркими образами — мы с Кондратьичем под прикрытием дыма выскакиваем и палим из всего, из чего только можем. Винтовка Кондратьича стреляет в здоровенного, явно главного гмура, мой Подбирин подъедает поганцев поменьше. Словно Бэтмен, желая скрыться от чужих глаз, не забывая отстреливаться, мы спешно отступаем — вряд ли стоит думать, что наша выходка заставит их бежать, а не броситься в атаку.

Тут-то и должна выскочить Алиска. Ее клинок вмиг слижет жалкие остатки жизни с тех, кто окажется ближе. Катя вытащила со спины некое подобие раскладного шеста — я сначала и не принял его за оружие. Шест оказался плевательной трубкой. Лента шприцов пряталась под одной из верхних юбок, обещая наполнить тела несчастных ядом. Чем она, конечно, и должна была заниматься.

Ну а стоящая на страже Майя будет щупать плечи и спины поганцев подобием тех огненных ос, что она уже являла, когда мы гнались за святочертым.

План был идеален и надежен, что швейцарские часы, но другого у меня не было, а остальные решили продемонстрировать свою безыдейность.

Чисто писано в бумаге, да забыли про овраги…

План решил, что он говно, он брезгует и, честно говоря, отказывается во всем этом участвовать. А потому он пошел домой, а мы — на хуй.

Наперекосяк пошло все, что только могло пойти. Стеклянные шарики бахнули, как им и было положено. Вырвавшийся на свободу вихрь тотчас же обратился в густой дым — мы нырнули в него с Кондратьичем. Трижды проверенное ружье решило в этот раз выдать осечку. Ухмыльнувшийся нашим первым неудачам гмур был размером едва ли не с человека. Голову его украшала задернутая на лоб деревянная маска, в руках он сжимал светящийся огнем посох.

Он взмахнул им, словно волшебной палочкой — дух ветра тотчас же приволок нам свое дитя, кусачим сквозняком схватил за нос и щеки. Дым, будто подхваченная разбойником сумка, мигом испарился, оставив нас с Кондратьичем как на ладони.

На нас тут же обрушился самый настоящий град — мерзкие коротышки, прежде чем схватиться за кривые ножи, решили угостить нас волной отравленных дротиков. Майка вскрикнула первой: кажется, я сам забыл, что видел собственными глазами. Эти поганцы умело притворялись, прячась под настилами, засыпанными землей. Один из них, перебирая кривыми ногами, вмиг оказался с пламенной дочерью Тармаевых. Пламя, метнувшееся с ее ладоней, ударило ему в лицо — несчастный взвизгнул за миг до того, как лишился головы. Алиска, обещавшая прикрыть наши задницы, теперь была занята совершенно другим. Ее клинок вспорол брюхо второго, спешащего повторить подвиг собрата, коротышку. Словно танцуя с клинком, она располовинила бедолагу, третьего лишила ног, добила паршивца размашистым ударом — словно попавший в адские тиски, несчастный взорвался кровавым облаком.

Майя припала на колено, вырвала миниатюрный нож из лодыжки — невелика рана, смертелен яд. Будто змей, он побежал по ее венам, всеми силами спеша к самому сердцу. Слабость обрушилась на плечи девчонки неподъемным грузом.