Страница 98 из 99
— Стыдно вам, Маяковский, ругать Пушкина, — возмущается какой-то парень, — вспомните, как к нему Николай первый приставал.
— Николай приставал не к Пушкину, а к его жене, — невозмутимо басит Маяковский.
Тогда в зале подымается худой, очень строгий на вид человек в сюртуке, похожий на учителя старой гимназии. Он поправляет пенснэ и принимается распекать Маяковского.
— Нет-с, сударь, извините, — сердится он, — вы изволили в письменной форме утверждать нечто совершенно недопустимое об Александре Сергеевиче Пушкине. Изъяснитесь. Ну-с?
Владимир Владимирович быстро вытягивается руки по швам — и говорит школьной скороговоркой:
— П’остите, п’остите, я больше не буду…
Но, пользуясь затишьем между двумя взрывами хохота, он опять серьезно, неутомимо и горячо сражается за боевую, за политическую поэзию наших дней.
Кончился вечер. Политехнический вытек. Мы едем домой. Владимир Владимирович устал. Он наполнен впечатлениями и записками. Записки торчат изо всех его карманов.
— Все-таки устаешь, — говорит он, — я сейчас как выдоенный. Брюкам не на чем держаться. Но интересно. Люблю. Оч-чень люблю все-таки разговаривать… А публика который год, а все прет: уважают, знают, черти. Рабфаковец этот сверху… Удивительно верно схватывает! Приятно. Хорошие ребята… А здорово я этого, с бородой?..
ИЛЛЮСТРАЦИИ