Страница 19 из 99
Открылась возможность серьезнее почистить советское «нутро».
Если раньше скромная карикатура на редактора какой-нибудь РОСТА вызывала сетование «сановника» на «подрывание основ», то теперь мы видим (напр., в карикатуре «Крокодила» по поводу празднования дня реализации урожая) целую «пляску Наркомов».
Это первое условие — возможность смеха. Но этого мало. Необходимо «профессиональное» поднятие квалификации сатирика.
Вот это — область, поддающаяся любому обучению.
Тем смешных нет. Каждую тему можно обработать сатирически.
Есть, правда, темы, которые напрашиваются на смех, напр.: соглашатель, эмигрант, саботажник. Эти темы вызовут улыбку даже при минимальной обработке. Но при таковой — «смешное» быстро истирается, тема становится надоевшей.
Необходима и обработка материала.
Если это литературное произведение, должно быть заострено слово.
Разобрать в маленькой статье много возможностей трудно. Приведу только несколько приемов.
Напр., частушка. Почему запоминается такое четверостишие?
Потому что шаблонная тема о Юдениче заострена этой легкой, но продуманной и необычной рифмой «наскипидаренный». При шаблонности темы — обработка вызывает все-таки смех.
Например, для прозы. В последнем номере «Крокодила» есть блестящая строка к рисунку на рурскую тему:
В чем сила, в чем сатиричность этой фразы?
В том, что взято обычное выражение «убийцы из-за угла» и изменением одной буквы дан совершенно новый, даже на первый взгляд «страшный» смысл.
Важно, например, для стиха, чтоб он был в «смешном» размере, уже самым ритмом вызывая смех. Например, стих Д. Бедного о Вандервельде:
Применение к серьезному предмету шансонетки — смешит. Даже эти беглые примеры показывают, что смех — в обработке, что обработка эта имеет свои законы, что, следовательно, сатирик не рождается, а учится своему делу, сознательно выработанные приемы дают непроизвольный смех.
Сатира растет — нужно дать ей высшую квалификацию.
МАЯКОВСКИЙ СМЕЕТСЯ
ГИМН ЗДОРОВЬЮ
ГИМН КРИТИКУ
* * *
«Это было в 1920 году. Маяковский приехал на несколько дней в Ленинград. Был он возбужден, говорлив и общителен. Таков он бывал всякий раз. когда ему удавалось закончить какую-нибудь большую поэму, над которой он долго и напряженно работал. Теперь он праздновал окончание поэмы «150 000 000» — и приехал читать ее на ленинградских эстрадах.
Поселился он в Доме искусств на Мойке. С утра до вечера в его комнате толпился народ: ленинградские поэты, молодежь, литераторы, старые и новые друзья. Он с любопытством выслушивал, многих расспрашивал, со многим спорил. Речь его была полна каламбуров, шуточных стихов, эпиграмм и острот. Тогда же сочинил он стихи обо мне, мимоходом, среди разговора — сначала четыре строки, а через день — остальные. Так как в ту пору он много работал в Росте, он и эти стихи озаглавил: «Окно сатиры Чукроста» и, когда записывал их, проиллюстрировал каждое четверостишие особым рисунком, в стиле своих агитационных плакатов. Последнее четверостишие было такое: