Обладатель Белого Золота

Линден негромко хихикнула – смешок походил на звук, издававшийся Опустошителем. Горестный парадокс происходящего позабавил ее. Ведь до сих пор именно необходимость противостоять Солнечному Яду давала ей способность оставаться собой. Помнить, кем она была. Презирающий мог бы овладеть ею давным-давно, просто-напросто предоставив ей возможность расслабиться.

Яростный смех рвался из ее горла. Миазмы солнца плодородия кипели в крови. Видение опасливо, на воровской манер, прощупывало подступы к огню Ковенанта, словно подготавливая возможность завладеть им.

Усилием воли Линден заставила себя надавить на плечо Первой. Великанша обернулась.

– Избранная? – послышалось над журчащей водой.

Тихонько, чтобы не услышал Ковенант, Линден прошептала:

– Если я рассмеюсь, стукни меня как следует. Или окуни в воду и держи там, пока не успокоюсь.

Первая непонимающе подняла брови, но потом кивнула.

Но Линден справилась сама. Стиснув зубы, она не позволила безумию вырваться наружу.

Наступил и миновал полдень. С поверхности воды она могла видеть лишь на небольшое расстояние впереди, а потому Соулсиз казалась ей нескончаемой. В мире не было ничего, кроме течения, берегов и терзавшихся мукой растений. И безграничного отчаяния. Она была врачом. Предполагалось, что она способна исцелять недуги. Но этот недуг Линден исцелить не могла. Ибо не обладала Силой.

И вдруг, без всякого перехода, характер местности, к которой увлекала друзей река, резко изменился. За невидимой, но столь же отчетливой, как проведенная по земле черта, преградой дикое плодородие теряло силу. По обоим берегам Соулсиз рос нормальный лес.

Потрясенное видение известило Линден о том, что это, еще раньше, чем зрение. Она уже ощущала нечто подобное раньше, когда еще не была к этому готова. Но теперь то же ощущение вливалось в нее подобно концентрированному витриму или «глотку алмазов», изгоняя прочь тьму.

Кивком указывая вперед, Первая слегка толкнула Ковенанта локтем. Поджав ноги, он выпрыгнул из воды, и воздух разорвал радостный крик:

– Анделейн!

Он плюхнулся назад, как мальчишка, подняв фонтан ослепительно сверкавших на солнце брызг.

Линден вздохнула.

«Анделейн, Анделейн, Анделейн...» – повторяла она про себя, словно пытаясь внутренне очиститься перед вступлением в Холмы. Вопреки всем страхам в жилы ее вливалась надежда.

Анделейн...

Сжатая берегами река стремительно неслась к обители Лесного старца, к последнему бастиону Закона.

Когда течение проносило спутников мимо разграничительной линии, Линден смогла разглядеть этот рубеж получше. Искореженные мукой растения, походившие на гротескные изображения пляшущих демонов, словно наталкивались на невидимую, но непроницаемую стену. А за этой стеной мягкие склоны покрывала по-весеннему свежая травка, помеченная яркими пятнами пионов. Вершины холмов венчали величественные тополя и увешанные красными гроздьями ягод кусты бузины. Даже здесь, на самой границе владений Лесного старца, в изобилии росла алианта, а глядя с этой земли на небо, на нем нельзя было найти ни малейших признаков Солнечного Яда.

Река увлекала друзей вперед, навстречу этой обители благодати, и по мере приближения к ней сердце Линден наполняли радость и облегчение.

Через некоторое время она оглянулась назад – и не увидела вокруг солнца зеленого свечения. Светило стало желтым – теплым, приветливым и совершенно нормальным.

Ковенант жестом указал в направлении южного берега. Первая и Красавчик свернули в указанном направлении, мощными гребками двигаясь поперек течения. Ковенант и Линден тоже гребли изо всех сил. Сама вода обрела иное качество, она стала кристально-прозрачной, бодрящей и освежающей, как роса. А прикоснувшись к устилавшей берег густой траве, Линден испытала настоящее потрясение. Она так долго пребывала во власти Солнечного Яда, что успела забыть, как ощущается здоровье Земли.

Но, ступив на берег, она всеми своими обнаженными нервами почувствовала – то было нечто большее, чем просто здоровье. Анделейн воплощал в себе и персонифицировал Закон – все то, что делало жизнь драгоценной, а Страну желанной. В нем были и свежесть весны, и радость лета, и торжество осени, и умиротворение зимы. Трава под ногами блистала и пружинила, словно стараясь помочь ей подняться выше, вознестись над собой. Деревья были полны живого, благотворного сока. Разбросанные веселыми пятнами по изумрудному ковру травы, цветы наполняли воздух восхитительными ароматами. Каждый глоток воздуха дарил наслаждение, которое казалось непереносимым, но ей хотелось испытывать его вновь и вновь. Каждое новое ощущение являлось для Линден потрясением, но не обескураживало ее, а лишь повергало в радостный экстаз.

Смех и плач нарастали в ней одновременно, и она не могла остановить ни того, ни другого.

То был Анделейн, сердце Страны, которую так любил Ковенант. Он упал ничком на траву и распростер руки, словно хотел обнять Землю. Линден знала, Холмы изменили все. Не в нем, но в ней. Многого здесь она не понимала, но одно поняла, прочувствовала сразу – язвящее острие Солнечного Яда не имело в этом месте никакой силы. Она была свободна. И если эту красоту, эту жизнь, это здоровье оберегал Закон – за сохранение такого Закона не жалко было уплатить любую цену.

Красавчик уселся в траву и озирался по сторонам, жадно вбирая окружающую красоту.

– Я не верил... – бормотал себе под нос великан. – Я и представить себе не мог, что...

Первая стояла позади, кончики ее пальцев отдыхали на плечах мужа, а глаза сияли, словно солнечные зайчики, плясавшие на веселой поверхности Соулсиз. За спиной Линден на берегу появились Вейн и Финдейл. Отродье демондимов никак не отреагировал на чудеса Анделейна, а вот Финдейл явно испытывал облегчение. Он вбирал в легкие бодрящий воздух, словно подобно Линден мог воспринимать живительные токи здоровья.

Что же до нее, то ей хотелось припустить бегом, взлететь на ближайшую верхушку, кувырком скатиться по склону. Хотелось смеяться и петь, все увидеть, все потрогать собственными руками, утопить свою усталость и боль в этом пышном, цветущем великолепии. Вобрать в себя царственное здоровье Анделейна. Отбежав на несколько шагов от берега, Линден обернулась, чтобы позвать Ковенанта.

Он уже поднялся на ноги, но на лице его не было радости. И он не смотрел на Линден.

Все его внимание сосредоточилось на Сандере.

– Сандер! – простонала Линден, мгновенно устыдившись своего ликования и своей забывчивости.

Гравелинг совершенно не замечал царствовавшей вокруг красоты. Выйдя на берег, он некоторое время стоял неподвижно, по-прежнему прижимая к груди тело Холлиан, а затем, словно все же что-то увидел, двинулся вперед. Но он слишком устал и уже не мог удерживать тело на весу – ноги Холлиан волоклись по траве.

Едва живой от голода, усталости и горя, он подтащил ее к ближайшему кусту алианты и бережно уложил на траву. Зеленый, с листьями, похожими на листья падуба, куст был густо усыпан сочными, свежими драгоценными ягодами. Верные объявили алианту смертельным ядом, но после того, как Ковенанта укусил Марид, спасти Неверящего помогли именно драгоценные ягоды. Сандер не забыл об этом. Он сорвал полную пригоршню. Линден затаила дыхание, надеясь, что он станет есть.

Но случилось другое. Вместо этого он склонился над Холлиан и стал просовывать ягоды между окоченевшими губами.

– Поешь, любимая, – упрашивал он хриплым и скрипучим, словно крошащийся мрамор, голосом. – Ты давно не ела. Тебе надо подкрепиться. – Но ягоды давились о плотно сжатые зубы.

Медленно склонившись над болью своего сердца, Сандер заплакал. Ковенант подошел к гравелингу. Лицо его было искажено страданием, словно и он едва сдерживал рыдания.

– Пойдем дальше, – промолвил он, не пытаясь утешить друга, – мы еще слишком близко к Солнечному Яду. Нужно зайти поглубже.

Несколько мучительных долгих мгновений Сандер не шевелился, словно сила безумия больше не поддерживала его. Но затем он подсунул руки под тело Холлиан и, покачиваясь, поднялся на ноги. Слезы катились по его щекам, но на это он не обращал внимания.