Страница 3 из 42
— Так-с, — улыбнулся Кочетов, подходя к столу. — И что вы придумали, Павел Сергеевич?!
— Вот здесь, — капитан ткнул карандашом в карту, — войска Рокан-баши собираются для удара по гренадерам Мамонтова. Они буквально скучковались на береговой полосе! Если «Императрица Анна» выйдет в поход сегодня, то завтра к утру фрегат будет стоять в мили от этого участка.
Поворов решительно нарисовал жирный круг на карте.
— Глубина моря позволяет зайти туда фрегату. Мы открываем огонь по прибрежной полосе. Через полдня Рокан-баши будет известно, что его войска под обстрелом, и он попросит союзников направить туда мощную эскадру. От входа в пролив до этого места где-то сутки хода при хорошем ветре. Пойдут они двумя колоннами, огибая отмель — как пить дать! Для этого им понадобиться двадцать галионов, не меньше. Остатки флота баши сейчас в Алке, и они не успеют, да и тягаться с «Императрицей Анной» им не пристало. А захватить наш фрегат для саксонцев, я думаю — первейшее дело!
— И что?! — нетерпеливо перебил адмирал.
— Мы ставим пушки на позициях Мамонтова и разворачиваем их в море. Конечно, замаскируем. Они будут бить вот по этой колонне галионов, что пойдет справа от отмели. А фрегат, в это время, огнем мортир будет держать левую колонну. И когда мы береговой артиллерией потреплем правую колонну, то фрегат, совершив маневр, пойдет сквозь неё в открытое море! Остальные галионы не будут его преследовать, чтобы не попасть под береговой обстрел. А огибать отмель — значит потерять уйму времени.
Капитан торжествующе выпрямился.
— Двадцать галионов, господин адмирал! Двадцать! Это существенно повысит шансы «Императрицы Анны» прорваться через пролив в океан!
Адмирал напряженно думал.
— А что?! Разгром войск Рокан-баши совершенно не на руку саксонцам — они на него слишком много поставили. Думаю, план хорош! Надо срочно известить генерала Мамонтова и пригласить его на координацию.
— Вестовой! — немедленно позвал Поворов.
Но вместо матроса в кают-компанию зашел вахтенный офицер.
— В чем дело, лейтенант?!
— Прошу прощения, командор. Береговой патруль доставил на фрегат двух матросов абордажной команды, и еще двух… Один, в чине гардемарина едва стоит на ногах, а чин второго я даже не знаю! Но их предписания скрыты за личной печатью его императорского величества.
Поворов с удивлением повернулся к адмиралу.
— Э… Подождите за дверью, лейтенант, — проговорил Кочетов.
Вахтенный офицер спешно вышел из кают-компании.
— Тут вот какое дело, Павел Сергеевич, — адмирал потер лоб указательным пальцем. — Император также уведомил меня в депеше, что он посылает в экспедицию двух доверенных людей. Его величество весьма настаивал на их присутствии в походе.
Поворов задумчиво помолчал, потом подошел к двери, приоткрыл её.
— Пригласите задержанных, — сказал он и вернулся к столу.
Штабс-капитан с молодцеватыми усами ввел в кают-компанию странную парочку: человек в плаще с капюшоном поддерживал еле стоящего на ногах молодого гардемарина.
— Господин адмирал, — козырнул штабс-капитан с ненавистью поглядывая на гардемарина. — Я проверил полномочия этих людей. Подтверждаю, что они присланы Его Величеством для выполнения особых поручений в походе.
— Спасибо, сударь, — кивнул Кочетов. — Я не сомневался, что вы их встретите.
— Разрешите вернуться в столицу, если я больше не нужен. И что мне доложить императору?
— Доложите, что фрегат выйдет в поход завтра. И желаю вам скорейшего возвращения в столицу.
Штабс-капитан отдал честь и вышел.
— А что происходит?! — спросил Поворов, когда за начальником патруля закрылась дверь. — И кто все эти люди?!
— Старший майор департамента особых поручений при Генеральном штабе Глазьев Федор Аркадьевич, — представился незнакомец в плаще, роняя гардемарина на стул около комода. — Откомандирован бомбардом на фрегат «Императрица Анна».
— Старший майор?!. Бомбардом?.. Что за бред?!
— Не бред, Павел Сергеевич, — возразил Кочетов. — Раз личный флигель-адъютант императора прислан для подтверждения полномочий.
Поворов поджал губы: ему присылают на корабль черт знает кого, а он должен молчать?!
— Командор, не нервничайте, — Глазьев неторопливо снял плащ, и алмазы на высшем знаке мастера войны грозно сверкнули. — Даю слово, сударь, что не буду вмешиваться в командование операцией. Вы делайте своё дело, а я буду делать своё.
Поворов немало слышал о мастерах войны. Эти люди были скрыты за ореолом таинственности и, ходили слухи, обладали дьявольским чутьем на поле боя, предугадывая маневры противника. Еще говорили, будто они могут входить в состояние транса во время боя и тогда превращались в жестоких убийц, расчетливо оставляя за собой горы трупов врага. Конечно, все это было преувеличением, но если посмотреть, то перед Поворовым стоял живой человек с высшим знаком отличия мастера войны.
— Согласен, сударь, — пробурчал командор под одобрительным взглядом адмирала. — Но объясните нам, — он пальцем указал на тело, бесчувственно храпящее на стуле. — Кто это?!
Глазьев насмешливо выгнул бровь, посмотрев на молодого человека:
— Господа! Позвольте представить — младший адепт императорского двора Академии Наук, гардемарин Величинский.
И будто в подтверждении молодой человек смачно и громко рыгнул. По кают-компании растекся сивушный запах. Кочетов поморщился и, достав платок, приложил к носу:
— Ну, раз мы все выяснили, то можно и послать вестового за Мамонтовым.
Глава 2
Фрегат вышел с рейда в море, когда солнце своим краем едва пробило горизонт. Глазьев, немного понаблюдав за суетой матросов, распускающих паруса, спустился на пушечную палубу.
Здесь суеты не было, и царил идеальный порядок — порты закрыты, ядра ровными горками позади лафетов, ведра для воды и бочонки с порохом. И только у крайней к корме пушке по левому борту порядок нарушался телом гардемарина Величинского. Молодой человек крепко спал, любовно обнимая сорокафутовое ядро.
На палубе несли вахту два матроса. Они, делая приборку, опасливо поглядывали на Глазьева. Команда фрегата уже была в курсе того, что на корабле появились две личности, одна из которых — таинственный мастер войны. Само словосочетание «мастер войны» наводило на матросов суеверный страх, поскольку никто не знал, что означает сей термин.
— Братцы, — прошептал Глазьев матросам, — не тушуйтесь. Не обращайте внимания — занимайтесь своим делом.
Федор Аркадьевич придвинул бочонок к спящему гардемарину.
Ночью на координации присутствие Величинского никому не мешало, пока его тело не стало издавать громкие звуки и распространять неприятные запахи. Генерал Мамонтов после очередного выброса даже закашлялся.
— Господа! — пророкотал генерал. — Может быть, распорядитесь, чтобы хм… посланника императора вынесли из кают-компании? Право, он меня начинает раздражать…
— Кстати, — поднял бровь командор Поворов, — а не скажет ли господин старший майор — в чем надобность пребывания в планируемом походе младшего адепта?
— Для меня это такая же тайна, как и для вас, сударь, — отпарировал Глазьев. — Возможно, объяснение есть в депеше императора к командующему флотом?
Три пары глаз настолько пристально рассматривали адмирала, что тот несколько смутился.
— Господа, император в депеше лишь упомянул, что у молодого ученого есть все навыки и знания для выполнения поручения. И наказал всячески его беречь…
Теперь четыре пары глаз вопросительно разглядывали молодое дарование науки русичей. В ответ Величинский, пьяно улыбаясь во сне, издевательски испортил воздух в кают-компании.
— Господа, простите, я на минутку…
Глазьев не стал ждать, пока скорый на расправу Мамонтов выкинет Величинского за борт и, подхватив тело гардемарина, потащил его на пушечную палубу, где и оставил под присмотром караульного матроса.
— Братец, ты уж и это охраняй. Ладно?